Читать книгу "Фулгрим. Образы предательства - Грэм Макнилл"

Солнце наконец скрылось за гористым окаемом Ургалла, и тут же взревели двигатели сотен штурмовиков, описывающих круги над Десантниками и салютующими им покачиванием крыльев. Привественные кличи раздались в быстро холодеющем воздухе пустыни, исторгнутые из десятков тысяч глоток.

Люций, пришедший в радостное возбуждение, присоединил свой вопль к общему хору, его чувства приятно возбудились, растревоженные шумом криков и грохотом штурмовиков. Высокие, срывающиеся на визг возгласы Детей Императора понеслись над Ургаллом, в них слышался неудержимый экстаз, наслаждение и боль, что никогда прежде не звучали в голосах смертных существ.

Как только штурмовики скрылись за горизонтом, бесконечные ряды Астартес двинулись маршем перед циклопическим постаментом, их бронированные кулаки беспрерывно ударялись о кирасы доспеха, привествуя Воителя. По чьему-то незримому сигналу на северном склоне Ургалльских Холмов зажглись десятикилометровые полосы фосфора, и множество дуг янтарного огня слились в единый овал — гигантский глаз, немигающий и грозный, молча взирающий на Астартес.

Возбуждение толпы многократно усилилось, когда Око Хоруса уставилось на мрачную пустыню Истваана V, и Десантники хрипло взревели, упиваясь почтением к Воителю. Залпы сверхтяжелых танков салютовали Хорусу, и божественный «Диес Ирэ» подобострастно склонил перед ним свою голову размером с гору.

Словно чудовищное конфетти, пепел мертвецов падал на воинов непобедимой армии Воителя. Сердца Люция готовы были разорваться от восхищения мощью божественного повелителя, и он поклялся самому себе вечно сражаться на благо Хорусу, не отступая даже пред лицом смерти. Он схватился за рукоять серебряного меча — сегодняшнего дара от Фулгрима — и тут же пустыня задрожала от грохота динамиков, разносящих громкий, зычный голос Воителя над Ургаллом.

— Мои храбрые воины! Мы добились многого, но ещё больше предстоит сделать. Наша храбрость, выучка, предвидение и сила позволят уничтожить любого, кто осмелится встать на пути к осуществлению моей величайшей мечты! Однако же, любое промедление может погубить плоды одержанной сегодня победы!

Ещё выше воздев когтистую перчатку, Хорус перешел на крик:

— Дорога на Терру открыта! Настал час обрушиться на крепость, которую лживый Император считает неприступной! Мы немедленно начинаем подготовку к штурму его Дворца, единственное, что требуется — не ошибиться в планах, и окончательная победа у нас в руках! Да, будет непросто, Император и его обманутые последователи не сдадутся без боя, они не откажутся от безумной идеи объявить коронованного лжеца Божеством! Прольется много крови — и нашей, и вражеской, но цена победы — вся Галактика!

Воитель перевел дыхание, прислушиваясь к возбужденному гулу ста тысяч голосов, и прокричал:

— Вы со мной до конца?

Люций без промедления заорал в голос, вторя возносящемуся к небесам слаженному скандированию:

— Да здравствует Хорус! Да здравствует Хорус! Да здравствует Хорус!!!

…И нескоро эхо их голосов стихло во тьме.

МЯГКИЕ ТЕНИ, ОТБРАСЫВАЕМЫЕ руинами взорванных укреплений в мягком свете угасающих костров, ложились на базальтовые скалы Истваана V. Даже здесь, в штаб-квартире Воителя, под многометровой толщей скал, с потолка сыпалась пыль и подрагивали стены, отзываясь на взлет сверхтяжелых транспортников Адептус Механикус. Армия Хоруса покидала мертвую планету, и её непререкаемый повелитель наблюдал по гололитическим экранам за стартом очередной эскадрильи «Штормбёрдов», поднимавших прожигаемые синим пламенем облака пыли. Всё шло по плану.

Его братья-примархи готовили свои Легионы к полномасштабному вторжению в Имперский космос, и Хорус был уверен, что каждый из них понимает важность беспрекословного и точного исполнения полученных приказов. Вспоминая, как ещё несколько месяцев назад, будучи Воителем, он формально командовал всей боевой мощью Империума, от флотов тяжелых крейсеров до взводов планетарной обороны захолустного мира, гордый сын Хтонии улыбался. Тогда его слова и команды осмеливались оспаривать ничтожества, подобные Гектору Варварусу или бюрократы из Совета Терры. Сейчас же власть Хоруса не ограничивалась никем и ничем, и это по-настоящему окрыляло его.

Со времен Улланора ему не доводилось видеть столь могучий ударный кулак, собранный в одном месте… При мысли об завоеванном им мире зеленокожих у Воителя немедленно ухудшилось настроение, ибо он вспомнил свою последнюю встречу с отцом. Времена изменились, и теперь ему была ясна подоплека действий Императора, и все же, все же… Иногда Хорусу начинало казаться, что он не поспевает за происходящими с неимоверной быстротой грандиозными событиями, и смутное беспокойство угнездилось в далеких уголках его разума.

Он отвернулся от экрана, и, подойдя к столу, налил полный кубок терпкого вина из медного кувшина. Осушил одним глотком и вновь наполнил до краев, поднес к губам — и тут же услышал резкий, совершенно аритмичный стук в переборку бункера.

Нажав кнопку открытия, Хорус поднял глаза и увидел стоящего в дверях Фулгрима с инкрустированным золотом ящиком под мышкой.

Воитель так же, как и прежде, дорожил узами дружбы со своим прекрасным братом, но не мог не заметить, что в последние месяцы Феникс сильно изменился. Оставаясь великолепным воином, он все чаще наслаждался ощущениями, получаемыми в бою, и радовался напряжению битвы, подчас мало беспокоясь о её целях и итогах.

Хорус смерил брата глазами. Тот снова поменял свой доспех, и броневые щитки сверкали, словно никогда не бывали в пламени боя. На плечах Фулгрима возлежала какая-то замысловатая резная пластина из чистого золота, с которой свисала серебристая кольчуга, вроде бы прикрывающая грудь, но Хорус сомневался, что она отразит выстрел из болтера. Если раньше Феникс носил хоть и красивую, но все же эффективно защищающую броню, то его нынешний доспех более походил на театральный наряд.

— Воитель, — произнес Фулгрим.

Хорус уловил в голосе брата необычные нотки, которые пропустил бы мимо ушей любой, не знавший близко Феникса вот уже двести лет. Подняв бокал, Воитель допил вино и жестом пригласил гостя войти.

— Ты просил о личной встрече, Фулгрим. Что может быть такого, о чем нельзя говорить в присутствии наших братьев?

Феникс улыбнулся и, поклонившись, открыл принесенную коробку.

— Мой уважаемый господин и повелитель Истваана, я принес вам подарок.

Запустив руку в ящик, Фулгрим вытащил жуткий трофей, добытый им в бою. Даже Хоруса на миг пробила дрожь ужаса, когда он увидел отрубленную голову Ферруса Мануса.

Мертвая плоть посерела, серебряные глаза бывшего брата вырвали из глазниц, кровавые края раны начали покрываться трупными пятнами. Челюсти остались открытыми, и осколки раздробленной кости черепа торчали из страшной раны.

Конечно, Феррус был его врагом, но вид изуродованной головы вызвал в Хорусе гамму неприятных чувств, которые он, впрочем, умело скрыл.

Изящным взмахом руки Фулгрим метнул окровавленный шар под ноги Воителю, и голова Ферруса Мануса, прокатившись по полу, остановилась в шаге от Хоруса, уставившись на него слепым укором пустых глазниц.