Читать книгу "Андроид Каренина - Бен Уинтерс"

— Нет, есть границы терпению! — вскрикнул он и быстро выпустил ее руку.

— Он ненавидит меня, это ясно, — сказала Анна с теми особенными теплыми и доверительными интонациями, с которыми говорила со своим роботом-компаньоном, когда поверяла ей свои самые сокровенные мысли. — Он любит себя, и он любит Новую Россию, это намного более ясно, — добавила она, уже более не заботясь о том, что говорит громко. — Я хочу любви, и я хочу возвращения роботов, но все это ушло. Так что все кончено. — И она повторила сказанное: — Стало быть, все кончено!

Анна знала, как повела бы себя Андроид Каренина: она бы сочувственно зажглась глубоким лиловым светом, отразив все чувства ее, раскрыла объятия своих манипуляторов и подарила хозяйке утешение и спокойствие. Но ее не было рядом.

В спальне Анна закрыла замок и упала в кресло.

Мысли о том, куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна на Луну, и о том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям. В душе ее была какая-то неясная мысль, которая одна интересовала ее, но она не могла ее сознать. Вспомнив еще раз об Алексее Александровиче, она вспомнила и время своей болезни после родов и то чувство, которое тогда не оставляло ее.

«Зачем я не умерла?» — вспомнились ей тогдашние ее слова и тогдашнее ее чувство. И она вдруг поняла то, что было в ее душе. Да, это была та мысль, которая одна разрешала все.

«Да, умереть!..»

«И стыд, и позор Алексея Александровича, и Сережи, и мой ужасный стыд — все спасается смертью. Умереть — и он будет раскаиваться, будет жалеть, будет любить, будет страдать за меня».

Она услышала стук в дверь, но, как бы занятая укладыванием своих колец, она не обратилась даже к нему. «Пусть стучит, — думала она, — пусть поволнуется».

Она живо с разных сторон представляла себе его чувства после ее смерти.

Однако стучали не в дверь, а в окно. Вдруг оно с силой распахнулось, и в комнату ворвался Почетный Гость. Чудовище бросилось к Анне с ужасным криком, десяток грязно-желтых глаз его сияли, а острый как бритва клюв был нацелен на грудь жертвы. Анна скатилась с кресла, попятилась назад и закрыла лицо руками. Пришелец навалился сверху, вонзая в ее тело длинные когти и втыкая в горло извивающееся жало. Она выкрикнула имя Вронского и вцепилась в чудовище в ответ, но ее пальцы беспомощно царапали толстую крокодиловую шкуру. Капля слюны монстра упала на ключицу и вскипела, словно вода в чайнике.

Пришелец взвизгнул и зарычал. Почему, спрашивала Анна саму себя, почему она борется за жизнь? Минуту назад она чувствовала желание умереть; так почему бы не позволить этому ужасному пожирателю плоти съесть ее и покончить со всем этим? Но даже когда в голове ее проносились такие мысли, пальцы все равно отчаянно искали уязвимое место на теле врага; наконец она нащупала мягкий живот и вонзила в него ногти — чудовище взвыло и отпрянуло. Это позволило Анне упереться каблуками в деревянный пол и вскочить на ноги, сбросив с себя пришельца.

Множество глаз замигало вразнобой, и горячий поток слюны хлынул из зубастой пасти на пол, прожигая дымящуюся дыру в дереве. В эту минуту передышки Анна вскочила на кресло, словно робкая женщина, испуганная мышью; сняв одну из туфель на высоком каблуке, она выставила ее вперед, как оружие. Из-за двери она услышала голос Вронского, зовущего ее по имени; затем полотно двери задрожало — он принялся высаживать ее плечом.

Чудовище тем временем поднялось и снова напало на Анну, его мощные когти смыкались вокруг ее тела, острые, как иглы, зубы собирались вонзиться в ее шею. Анна закричала; некуда было спрятаться, не было места для ответного удара; перед ее глазами стояло разъяренное мигающее чудовище; с улицы послышалось странное пульсирующее тика — тика — тика. Смерть пришла за ней в обличье этого космического монстра… Мир погрузился во тьму… И вновь вынырнул к свету, к жизни, вместе со знакомым потрескиванием огненного хлыста. Она почувствовала, как хватка пришельца ослабла, и наконец он отпустил ее. Хлыст снова затрещал и затем еще раз, Анна открыла глаза, чтобы увидеть смердящий труп пришельца, медленно сползающий к ее ногам в бесформенную, шипящую груду мяса. Дрожа всем телом, Анна взглянула на Вронского, молча стоявшего в дверном проеме; его огненный хлыст уже сворачивался, чтобы исчезнуть в кобуре.

— Спасибо, — слабо сказала она. Затем, не в силах более смотреть на творившееся в комнате безобразие, она перекатила дурно пахнущий труп к окну и, распахнув его ногой, сбросила тело вниз; в отвращении отвернувшись, Анна не видела, как оно упало. Не видела и того, что произошло дальше: огромный серо-зеленый червь поймал труп пришельца чешуйчатой спиной и быстро уполз прочь по улице.

Вронский подошел к ней и, взяв ее за руку, тихо сказал:

— Анна, поедем послезавтра, если хочешь. Я на все согласен.

Она молчала.

— Что это? — спросил он, указывая на разбитое окно и дымящуюся дыру в деревянном полу.

— Ничего… ничего… Ты сам знаешь, — сказала она, и в ту же минуту, не в силах удерживаться более, она зарыдала. — Брось меня, брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? Развратная женщина. Камень на твоей шее. Я не хочу мучить тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь меня; ты должен сыграть свою роль в Новой России, а у меня нет такой роли! Так иди и играй!

Вронский умолял ее успокоиться и уверял, что он никогда не оставит ее, что никогда не переставал и не перестанет любить ее, что он любит больше, чем прежде.

— Анна, за что так мучить себя и меня? — говорил он, целуя ее руки. В лице его теперь выражалась нежность, и ей казалось, что она слышала ухом звук слез в его голосе и на руке своей чувствовала их влагу.

И мгновенно отчаянная ревность Анны перешла в отчаянную, страстную нежность; она обнимала его, покрывала поцелуями его голову, шею, руки.

Глава 13

Чувствуя, что примирение было полное, Анна с утра оживленно принялась за приготовление к отъезду, не заботясь о том, чтобы восстановить разгромленную спальню. Хотя и не было решено, как долго они останутся на Луне или кто будет им прислуживать там, так как оба вчера уступали один другому, Анна деятельно приготавливалась к отъезду.

Она стояла в своей комнате над открытой коробкой, отбирая вещи, когда он, уже одетый, раньше обыкновенного вошел к ней.

Пришел Петр, чтобы спросить у Вронского расписку на телеграмму из Петербурга. Анну заинтересовала эта депеша, хотя сама она считала такой вид общения неуклюжим и не идущим ни в какое сравнение с элегантным общением через мониторы роботов. Однако Вронский, как бы желая скрыть что-то от нее, поспешно спрятал бумагу в карман.