Читать книгу "Артур и Джордж - Джулиан Барнс"

Зал наполняется, и Джордж убирает бинокль в футляр. В ложу слева от него входят соседи. От них его отделяет только обитый плюшем барьер. Они дружески здороваются с ним, словно собрание это важное, но не официальное. Он спрашивает себя, не единственный ли он здесь не спиритуалист. Семья из четырех человек входит в его ложу: он намерен пересесть на одинокое сиденье сзади, но они и слышать об этом не хотят. Ему они кажутся обычными лондонцами: супружеская пара с двумя взрослеющими детьми. Жена непринужденно занимает сиденье рядом с ним: женщина под сорок, прикидывает он. Темно-синее платье, широкое ясное лицо и пышные каштановые волосы.

— Мы тут уже на полпути к Небесам, на такой высоте, правда? — говорит она приветливо. Он вежливо кивает. — А вы откуда?

Против обыкновения Джордж решает ответить точно.

— Грейт-Уайрли, — говорит он. — Это вблизи Кэннока в Стаффордшире.

Он почти ждет, что она скажет, как когда-то Гринуэй со Стентсоном: «Да нет, откуда ты действительно взялся?» Но она просто ждет, возможно, полагая, что он назовет, к какой спиритуалистической ассоциации он принадлежит. Джордж испытывает искушение сказать: «Сэр Артур был моим другом. — И добавить: — Да, я был гостем на его свадьбе». А затем, если она ему не поверит, доказать это с помощью своего экземпляра «Воспоминаний и приключений». Но он думает, что может показаться развязным. Кроме того, она ведь может удивиться, почему он, если был другом сэра Артура, сидит так далеко от сцены среди обыкновенных людей, которым не выпало такого счастья.

Зал полон, люстры меркнут, и на сцену выходят те, кому там предназначены места. Джордж не знает, не следует ли им всем встать и, может быть, даже зааплодировать; он так привык к ритуалам Церкви, к твердому распорядку, когда стоять, опускаться на колени, оставаться сидеть, что испытывает растерянность. Будь это театр и заиграй оркестр государственный гимн, это положило бы конец проблеме. Он чувствует, что всем следовало бы стоять, воздавая честь сэру Артуру и из уважения к его вдове; но никакого знака не подается, и все остаются сидеть. Костюм на леди Конан Дойль серый, а не траурно-черный; два ее высоких сына, Денис и Адриан, в смокингах и держат в руках цилиндры; за ними следуют их сестра Джин и их единокровная сестра Мэри, единственное уцелевшее дитя сэра Артура от первого брака. Леди Конан Дойль занимает свое место слева от пустого кресла. Один сын садится рядом с ней, другой — по ту сторону картонного овала; оба молодых человека с некоторой неловкостью опускают свои цилиндры на пол. Джордж нечетко различает их лица и хочет достать бинокль, но сомневается, будет ли это прилично? Вместо этого он смотрит вниз на свои часы. Ровно семь часов. Такая пунктуальность производит на него впечатление; почему-то он ожидал, что спиритуалисты времени особо не соблюдают.

Мистер Джордж Крейз, представитель Марилбонской ассоциации спиритуалистов, представляет себя как председателя этого собрания. Он начинает с чтения от имени леди Конан Дойль ее заявления.

На каждом собрании по всему миру я сидела рядом с моим возлюбленным мужем, и на этом великом собрании, на которое люди пришли с уважением и любовью в сердцах, чтобы воздать ему честь, его кресло поставлено рядом с моим, и я знаю, что спиритуально он будет вблизи меня. Хотя наши земные глаза не способны видеть сквозь вибрации Земли, те, кто обладает дарованным Богом экстра зрением, которое называют ясновидением, смогут увидеть любимый образ здесь с нами.

Я хочу от имени моих детей, моего собственного и от имени моего возлюбленного мужа от всего сердца поблагодарить вас всех за любовь к нему, собравшую вас здесь в этот вечер.

По залу проносится шумок. Джордж не в состоянии решить, то ли он свидетельствует об уважении к вдове, то ли о разочаровании, что сэр Артур чудесным образом не возникнет перед ними на сцене. Мистер Крейз подтверждает это: вопреки наиболее глупым предположениям в прессе никогда не вставало вопроса о какой-либо физической манифестации сэра Артура, возникнувшей бы на сцене будто по мановению волшебной палочки. Для тех, кто не знаком с истинами спиритуализма, и особенно для присутствующих в зале журналистов он объясняет, что после перехода дух часто испытывает смятение и некоторое время предположительно не в состоянии вступать в контакт немедленно. Сэр Артур, однако, был полностью подготовлен к переходу, которого ожидал с безмятежной улыбкой, расставаясь со своими близкими, как человек, отправляющийся в долгое путешествие, однако уверенный, что все они вновь скоро встретятся. В таких условиях можно ожидать, что такой дух обретет свое место и силу быстрее всех прочих.

Джордж вспомнил что-то сказанное Адрианом, сыном сэра Артура, в интервью «Дейли геральд». Семье, сказал он, будет недоставать звука шагов патриарха, его физического присутствия, но это все. «В остальном он бы просто мог уехать в Австралию». Джордж знал, что его спаситель однажды посетил далекий континент, потому что несколько лет назад он взял в библиотеке «Странствования спиритуалиста». Правду сказать, сведения о путешествии показались ему много интереснее теологических рассуждений. Но он помнил, что, когда сэр Артур и его семья — вместе с неутомимым мистером Вудом — вели пропаганду в Австралии, их окрестили Пилигримами. И теперь сэр Артур находится там — или в спиритуалистическом ее эквиваленте, чем бы он ни был.

Читается телеграмма от сэра Оливера Лоджа. «Наш доблестный воин будет все так же продолжать свою кампанию на Той Стороне с еще большей мудростью и знанием. Sursum corda![25]» Затем миссис Ст. Клэр Стобарт читает из «Послания к Коринфянам» и объявляет, что слова апостола Павла соответствуют случаю, ибо при жизни сэра Артура часто называли апостолом Павлом спиритуализма. Мисс Глэдис Рипли поет соло Лиддла «Пребудь со мной». Преподобный Г. Вейл Оуэн говорит о литературных трудах сэра Артура и соглашается с мнением самого автора, что «Белый отряд» с продолжением «Сэр Найджел» — его лучшие произведения; более того: он считает, что описание во второй книге христианского рыцаря, глубоко преданного своему долгу, более чем приложимо к самому сэру Артуру. Преподобный С. Дрейтон Томас, служивший на похоронах в Кроборо, восхваляет неутомимую деятельность сэра Артура как глашатая спиритуализма.

Затем они все встают, и раздается любимый гимн движения «Веди, о Свет Благой». Джордж замечает в пении что-то иное, чего сначала не может определить. «Ногам дай силы, не молю узреть далекий край, довольно шага мне». На секунду слова сбивают его с толку: они как-то не вяжутся со спиритуализмом. Ведь, насколько известно Джорджу, сторонники движения все время устремляют глаза на что-то дальнее. Затем он переключает внимание с сути на исполнение. Да, пение совсем иное. В церкви люди поют гимны, будто заново знакомясь со строками, известными им уже месяцы и годы, — со строками, содержащими истины настолько установленные, что они не требуют доказательств или размышлений. А здесь в голосах звучат взыскательность и свежесть, а также что-то вроде веселой бодрости, граничащей со страстностью, которая встревожила бы большинство приходских священников. Каждое слово подчеркивается, будто оно содержит совершенно новую истину, которую необходимо восхвалить и тут же сообщить другим. Все это кажется Джорджу крайне неанглийским. Осторожно он находит это достойным восхищения: «Пока не сгинет ночь / и лица ангелов с зарей мне улыбнутся / Что я любил давно и потерял на время».