Читать книгу "Хозяйка Дома Риверсов - Филиппа Грегори"

Замок Кенилуорт, Уорикшир, лето 1457 года

Мы с Ричардом присоединились ко двору, когда тот пребывал в самом любимом замке Маргариты: в Кенилуорте. Подъехав ближе, я с ужасом обнаружила, что замок подготовлен к осаде, как мне и предсказывала комета, промелькнувшая в ночном небе. Из-за зубчатых краев тщательно отремонтированных стен выглядывали пушки. Подвесной мост в данный момент опустили, но было видно, что цепи его прочны и отлично смазаны, и мост в любую минуту могут поднять. Решетка на воротах — сейчас поднятая — была прочной и сверкала у верхнего края арки, готовая упасть, как только отдадут соответствующую команду. А в доме было так много ловких и сообразительных слуг, что становилось ясно: Маргарита здесь в своей вооруженной крепости, а не в пышном загородном имении.

— Она готовится к войне, — мрачно изрек мой муж. — Неужели она полагает, что Ричард Йорк осмелится напасть на короля?

Мы явились в королевскую приемную, едва успев смыть с себя дорожную пыль, и застали там не только Маргариту, но и самого короля. Я сразу заметила, что Генриху опять стало хуже; руки у него тряслись, как и голова, точнее, он потряхивал головой, будто отгоняя собственные мысли, как назойливых мух. Кажется, его немного знобило; он походил на испуганную левретку, которой хочется либо забиться в темный угол, либо завалиться в траву где-нибудь на лугу, лишь бы никто ее не тревожил, не обращал на нее внимания. На короля просто невозможно было смотреть спокойно: мне все время хотелось обнять его за плечи, чтобы он наконец перестал дрожать.

Маргарита подняла голову и когда увидела меня, лицо ее вспыхнуло от радости. Она тут же громко обратилась к королю:

— Ах, милорд, сколько у нас друзей! Вот и Жакетта приехала — вы ведь помните леди Риверс, вдовствующую герцогиню Бедфорд, нашего дорогого друга? Вы помните ее первого мужа, вашего дядю Джона Бедфорда? А сейчас с нею рядом ее второй муж, наш добрый лорд Риверс, который так долго удерживал для нас Кале, когда этот отвратительный герцог Йоркский пытался его отнять у нас.

Генрих посмотрел на меня, однако в его лице не было ни намека на узнавание; взгляд его оставался рассеянным и несчастным, как у ребенка, заблудившегося в лесу. Он казался, пожалуй, еще моложе, чем прежде; и будто все, что он успел узнать об этом мире, было им позабыто; в его глазах так и светилась детская невинность. Ричард у меня за спиной тихонько охнул, не сдержав своего изумления. Он был явно потрясен видом короля, хотя я заранее, и не один раз, предупреждала, что тот очень изменился. Видно, мой муж никак не ожидал, что наш король снова превратится в принца, в мальчика, в младенца.

— Ваша милость, — с этими словами я склонилась перед королем в реверансе.

— Вот и Жакетта подтвердит, что герцог Йоркский — наш враг, и мы должны готовиться к войне с ним, — заявила королева. — Жакетта подтвердит, что с нашей стороны все готово, и мы непременно победим. Жакетта по первому моему повелению принесет вам весть о том, что Йорк уничтожен и все наши беды остались позади. А он должен быть уничтожен, он наш враг!

— А, так он француз? — спросил король голосом маленького мальчика.

— Боже мой, — тихо пробормотал Ричард.

Я заметила, как королева прикусила губу, с трудом сдерживая раздражение.

— Нет, — спокойно произнесла она. — Он предатель.

Этот ответ на какое-то время вполне удовлетворил короля, и он уточнил:

— А как его зовут?

— Герцог Ричард Йоркский.

— По-моему, кто-то говорил мне, что предателем является герцог Сомерсет, и теперь его заперли в Тауэре.

Столь неожиданное упоминание об Эдмунде Бофоре, да еще из уст самого короля, оказалось для Маргариты чрезвычайно болезненным. Я заметила, как сильно она побледнела. Она быстро отвернулась, однако ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы вновь овладеть собой. Судя по всему, за это лето в ней весьма окрепли решимость и мужество; собственно, она сама воспитала в себе эти качества, сама выковала из себя могущественную, властную женщину. Она всегда обладала железной волей, а теперь, когда король был так болен и страна охвачена мятежами, ей пришлось найти в себе силы, чтобы стать истинной защитницей своего мужа и самостоятельно править королевством.

— Нет, вы ошиблись. Эдмунд Бофор… герцог Сомерсет никогда не был предателем. И потом, он давно мертв. — Она сказала это очень тихо и довольно спокойно. — Он был убит в сражении при Сент-Олбансе. И убил его подлый приспешник герцога Йоркского граф Уорик. Он умер как герой, сражаясь за нас. И мы никогда не простим этого нашим врагам. Вы же помните, как мы поклялись, что никогда им этого не простим?

— Ох, нет… э… Маргарет. — Генрих покачал головой. — Мы должны прощать врагам нашим. Мы должны прощать врагам нашим, если хотим, чтобы и нам было даровано прощение. Так он француз?

Она пристально посмотрела на меня, и я поняла, что на моем лице явственно читается охвативший меня ужас. Затем, ласково потрепав мужа по руке, Маргарита встала, спустилась ко мне и вдруг, плача, рухнула в мои объятия — мне пришлось утешать ее, точно мою младшую сестренку, которая упала и немножко ушиблась. Успокаивая ее, я отошла с ней вместе к окну, предоставив Ричарду возможность подойти к трону и спокойно побеседовать с королем. Маргарита бессильно прислонилась ко мне и невидящим взором уставилась за окно — на чудесные, залитые солнцем сады, разбитые внутри толстых крепостных стен и похожие на обрамленную мощной рамой искусную вышивку.

— Мне приходится теперь одной всем командовать, — тихо пожаловалась она. — Эдмунд мертв, а король и сам себя не помнит. Я так одинока, Жакетта! Я чувствую себя вдовой, не имеющей рядом ни одного надежного друга.

— А совет? — спросила я.

Хотя я догадывалась, что совет тут же снова назначил бы Йорка лордом-протектором, если бы увидел, как болен и хрупок наш король.

— Я сама выбрала членов совета, — ответила она. — Они сделают так, как я прикажу.

— Но люди станут говорить…

— Что они там, в Лондоне, станут говорить, нас здесь, в Кенилуорте, совершенно не касается.

— Когда нужно созвать парламент?

— Я созову его в Ковентри. Там меня любят, а короля почитают. Мы не вернемся в Лондон, Жакетта. И на заседание парламента я приглашу только тех людей, которые меня чтят. Никого из последователей Йорка там не будет.

Я смотрела на нее, потрясенная до глубины души.

— Но рано или поздно вам все-таки придется поехать в Лондон, ваша милость. Провести здесь лето — это замечательно, но нельзя же навсегда перенести сюда из столицы и королевский двор, и парламент. И кроме того, вы не сможете исключить из правительства сторонников Йорка.

Она тряхнула головой.

— Я ненавижу жителей Лондона! А они — меня. Лондон полон болезней и мятежных настроений. Лондонцы примут сторону парламента и Йорка. Они против меня. Они всегда называли меня иностранкой. Однако я — королева и буду править ими на расстоянии. Я королева, но в Лондоне они никогда меня не увидят. И не получат от меня ни гроша, ни капли моего покровительства, ни одного моего благословения. Кент, Эссекс, Сассекс, Гемпшир, Лондон — все это мои враги. Все они предатели, и я никогда их не прощу.