Читать книгу "Атлантическая эскадра. 1968–2005 - Геннадий Белов"

Пыкову было грустно расставаться с крейсером, на котором было легко и приятно служить и где был дружный, сплоченный коллектив, четкая, отработанная повседневная и боевая организация и где он по-настоящему овладел артиллерийским искусством. В июле 1977 года флот провожал Командующего Северным флотом адмирала флота Георгия Михайловича Егорова к новому месту службы в Москву на должность начальника Главного штаба, а новым Командующим флотом стал вице-адмирал В. Н. Чернавин. Сразу после празднования Дня ВМФ почти все корабли флота вышли на рейдовые сборы, и Чернавин с походными штабом и политуправлением, прибыл на «Мурманск». Командующий флотом назначил смотр кораблю на следующий день, который проводил сам. Смотр начался с проверки утреннего распорядка дня, в том числе, и завтрака. Для этого офицеры отдела устройства службы поднялись до 5 ч. 30 м. и начали проверку по своему плану. После подъема флага Командующий провел осмотр корабля и строевой смотр. Все было почти безупречно. Накануне Чернавин приказал Пыкову и начальнику походного политуправления, капитану 1 ранга Иванову, прибыть к нему к 10 часам для доклада, так как в 10 ч. 30 м. убывает на остров Кильдин, для проверки ракетчиков. По его докладу на корабле все хорошо и даже отлично, но вот сегодня недодали личному составу 28 кг сливочного масла. Пыков пытался возразить, но Командующий мягко его остановил. Он, видимо, почувствовал неосведомленность Иванова. Потом Чернавин высказал свои замечания и убыл с корабля. Владимир Николаевич стал расследовать, куда делись «недоданные» 28 кг масла, т. к. на весь личный состав срочной службы раздается 21 кг сливочного масла. А произошло следующее. Иванов проспал подъем флага и вышел из каюты после 9 часов. Не имея никакого материала по смотру, он поймал одного из офицеров отдела устройства службы, который проверял организацию завтрака. Тому попался бачковой молодой матрос, который на его вопрос ответил, что на бачке десять человек, но то, что сейчас один в отпуске, два в командировке и один в санчасти, не сказал, потому что об этом его не спрашивали. Офицер взвесил масло, которое нес матросик и решил, что 40 % его недодано. Вот этот результат он и доложил Иванову. Тот обобщил это на весь экипаж, но, видимо, ошибся, то ли в арифметике, то ли посчитал, что экипаж насчитывает около трех тысяч человек. Быстро разобравшись в этом нехитром деле, Пыков решил пошутить и написал рапорт.

Командующему Северным флотом вице-адмиралу Чернавину В. Н.

Рапорт

Сегодня утром на докладе капитан 1-го ранга Иванов грубо обманул Вас и оклеветал крейсер «Мурманск». (Далее шло описание, как и почему это случилось).

Командир крейсера» Мурманск» капитан 2-го ранга Пыков В. Н.

Конечно, ничего подобного Пыков докладывать Командующему не собирался. Это была лишь шутка, предназначенная исключительно для Иванова.

Когда Иванов прибыл на корабль, он пригласил его в каюту и, сказав, что не привык действовать за спиной, показал ему рапорт. Эффект был жуткий, и Пыков, искренне пожалев о своей шутке, порвал его и отправил в мусорную корзину со словами: «Только из огромного уважения к вам». Иванов почти обнял его и, положив на плечо руку, поизнес: «Владимир Николаевич, я это никогда не забуду». Свое слово он сдержал. Когда корабль возвратился с боевой службы, Пыкова ждали около 60 томов классиков литературы, поскольку через Иванова шла вся художественная литература на флоте. Как благодарное напоминание об этом, в квартире Пыкова имется домашняя библиотека, насчитывающая свыше шести тысяч томов.

Были шутки и со стороны корабельных офицеров. Так, возвращаясь однажды с моря с Командующим флотом на борту и войдя Кольский залив, крейсер уменьшил ход до 14 узлов, как и положено по документам. Однако через некоторое время крейсер стал медленно увеличивать обороты и, соответственно, увеличивать ход. Командир это сразу заметил, но одергивать вахтенного механика не стал, сам хотел побыстрее в базу. Когда скорость крейсера достигла 16 узлов, это заметил Командующий флотом и сделал ему замечание, а затем приказал вызвать на ходовой мостик вахтенного механика. Вахтенный механик, командир электротехнического дивизиона, капитан 3-го ранга, опытнейший офицер прибыл на ходовой мостик. Командующий флотом:

– Почему вы несанкционированно увеличили ход?

Ответ:

– Из хулиганских побуждений, товарищ Командующий.

Командующий сначала потерял дар речи, потом на его лице промелькнула едва уловимая улыбка, и он отпустил механика без последствий. Остальную часть Кольского залива прошли ходом 16 узлов, «забыли», наверное. А хулиганские побуждения у механика появились вследствие того, что он торопился на какое-то семейное мероприятие.

Боевая служба «Киева»

Вот что пишет сам Пыков о подготовке к боевой службе крейсера и плавании в Средиземном море.

«Боевая служба для надводных кораблей в условиях Средиземного моря являлась по сути демонстрацией флага нашей страны, в том числе визиты в порты иностранных государств. Находясь на боевой службе, корабли являлись своеобразным дипломатическим инструментом.

Непосредственная подготовка к боевой службе начиналась за 34 месяца до выхода. Главная тягомотина для «Киева» – смена ракетного боекомплекта и торпед. Весь ракетный боезапас подлежал замене в течение одного года. Вот его-то и меняли в течение трех-трех с половиной месяцев. Почему так долго? Главной причиной была слабая управляемость Тылом флота, как командованием этого тыла, так и командованием флота. Непосредственные исполнители ничуть не боялись ни тех, ни других, систематически срывали графики смены боекомплекта. Все их отговорки командование считало объективной суровой реальностью. Лучше перестраховаться – тише едешь, дальше будешь.

Вторая причина: капризная северная погода с ее шквальными ветрами, снежными зарядами. Но на погоду можно было бы списать лишь 20 % упущенного времени. Выходили мы на боевую службу в конце декабря, а смену боекомплекта начинали в конце сентября, т. е. смена эта проходила в осенне-зимний период, период ветров и штормов. Почему нельзя это было делать в июле-первой половине сентября, знало, видно, только руководство тыла, которое в это время грелось под южным солнцем. Итак, наш родной флот мог обеспечить смену боезапаса в лучшем случае за три месяца, а вот «двоюродный» Черноморский – за шесть суток. В частности, когда «Киев» проходил докование в Севастополе, сдача всего боезапаса (а не только ракет и торпед) заняла трое суток, столько же занял и прием полного боекомплекта. Почему? Потому что и то, и другое не только организовывалось командованием тыла и флота, но они сами принимали непосредственное участие в этом процессе. Начальник службы вооружения и снабжения флота заранее приходил на ГКП корабля, организовывал себе соответствующий КП и непрерывно находился там, активно руководя погрузкой-разгрузкой. Начальники отделов и управлений (ракетно-артиллерийского, минно-торпедного, авиации флота, 6-го отдела), оперативный дежурный флота тоже не оставались в стороне. Но главным лицом, благодаря которому четко работала эта машина, был Командующий флотом, адмирал Николай Иванович Ховрин, которого все бесконечно уважали, некоторые побаивались, некоторые смертельно боялись.