Читать книгу "Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев"

Однако к весне, отмечал Управляющий ВУК, обстановка коренным образом изменилась. Осенью, когда турецкая армия была отвлечена на запад, можно было даже с небольшими регулярными силами достигнуть самых решительных результатов. «Имея под рукой 4 дивизии и румынскую армию, можно было, — считал Обручев, — почти сразу же перебросить 4 пехотные дивизии с массой кавалерии прямо за Балканы». К весне 1877 г. требовались существенно большие силы. И далее шла полностью аргументация, высказанная штаб-офицером над вожатыми еще в начале этого года. Теперь уже 4 русские корпуса должны были встретить на Дунае и в Придунайской Болгарии такой отпор, что если в состоянии будут сразу выделить за Балканы какие-нибудь силы, «то только весьма незначительные, с которыми далеко не уйдешь».

Для обеспечения удара на Константинополь, по мнению Обручева, следовало «сразу от Дуная выделить армию не менее 100.000–120.000 человек, со всеми средствами». Состав Действующей армии, которой предстояло действовать в Придунайской Болгарии и обеспечивать тыл первой армии, был определен управляющим делами ВУК в следующем составе: 133 000 человек и 39 000 лошадей, а на довольствии 163 000 человек и 51 000 лошадей. Общая цифра достигала 303 000 человек и 90 000 лошадей (там же. С. 122–123).

Теоретически союзники России готовы были выставить: Черногория — 25 000—30 000 человек; Румыния — 35 000—40 000 человек и Сербия — 56 000 человек. Теоретически, потому что далеко не все страны готовы были к боевым действиям. В первую очередь это касалось вооруженных сил Сербии, «расстроенных войной 1876 г.».

Впоследствии особой критике подверглась как существенно заниженная цифра турецких войск по состоянию на 15 марта 1877 г. — 158115 человек — при-веденная Н.Н. Обручевым. «Увеличить эти силы еще какими-нибудь регулярными войсками Турция не может, но ей остается еще формирование новых пеших и конных милиций, помощь Египта, а под конец, быть может, англичан, в численности от 50 до 60 тысяч», — утверждал вместе с тем управляющий делами Военно-ученого комитета. Цифра эта, по свидетельству Артамонова, была взята из Ведомости о расположении и численности всех вооруженных сил Османской империи по состоянию между 10 и 15 марта, подготовленной Генерального штаба полковниками Зеленым и Боголюбовым. Эти сведения были пересланы в Полевой штаб «немедленно» и «были весьма полезны штаб офицеру над вожатыми», отмечал Артамонов. Как бы там ни было, а «реальная» цифра турецких войск на 15 марта 1877 г. так и не была озвучена и аргументирована.

Цифра 150 000 человек турецких войск была упомянута и в агентурном сообщении, поступившем Паренсову в конце марта — начале апреля 1877 г. от Генерального консула в Болгарии статского советника Кожевникова. Последний со ссылкой на Юлиуса (о нем уже шла речь) докладывал, что «в Дунайском вилайете (административная единица в Оттоманской империи. — Примеч. авт.) находится не более 150.000 человек, по турки могут сосредоточить до 200.000 чел., и так как они будут вести войну под прикрытием своих укреплений, то будут иметь значительный перевес над неприятелем» (Особое прибавление к описанию русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Указ. соч. С. 244–245).

По мнению Юлиуса, было «необходимо» «иметь, по крайней мере, 300 000 чел., чтобы одержать верх над турецкой армией».

Впоследствии критики писали, что составитель «нашего плана войны превосходства в силах за нами не обеспечивал» и предполагал «недостаточными силами» вести наступательную войну. План войны был принят за основу, по-еле чего переработан. В его существенной корректировке приняли участие сам император, военный министр Д.А. Милютин, главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич-старший, его начальник штаба генерал А.А. Непокойчицкий, помощник начальника штаба генерал К.В. Левицкий. В результате от первоначальных предложений не осталось практически камня на камне. Прежде всего численность Дунайской армии из соображений экономии была сокращена с 303 000 до 258 573 человек, что явно не обеспечивало поставленные цели войны. Не об этом ли бил тревогу полковник Н.П. Артамонов еще в начале января 1877 г.? Основные силы армии после переправы через Дунай должны были быть направлены против турецких крепостей в низовьях реки. За Балканы вместо 114־тысячной армии направлялся всего 12-тысячный отряд, правый фланг оказался совершенно оголенным, создание резервов не предусматривалось. Этот план оставлял без наблюдения корпус Осман-паши в Видине, что сделало неизбежным для русской армии трагическое дальнейшее развитие событий (Айрапетов Олег. Указ. соч. С. 327).

В таблице полковника Артамонова (к 15 июня 1877 г.) показано турецких войск 306 260 человек в Европейской Турции с Критом, а исключая 9500 человек, находившихся на этом острове, около 300 000 человек. Данные эти были довольно близки к действительности (Русско-турецкая война 1877–1878 гг. в Европейской Турции. Указ. соч. С. 61). Столь существенная разница по сравнению с данными на 15 марта 1877 г. объяснялась просто: в канун войны происходило увеличение численности турецких войск за счет всех возможных ресурсов.

К 1 января 1878 г. численный состав русской армии пришлось увеличить до 410 882 человек, и это несмотря на понесенные потери в течение боевых действий.

21 июля 1877 г. императору Александру II была представлена «Записка Военного министра об изменении плана кампании». Записка была составлена уже после двух неудавшихся кровопролитных штурмов Плевны. В ней Военный министр, в частности, остановился на том, что, начав войну, «мы имели не совсем верное представление о нашем противнике». К числу заблуждений в этой части военный министр отнес следующие:

— Турция, казавшаяся столь близкой к распаду, сохранила еще много жизнеспособности, обладает большими военными средствами при могущественной иностранной поддержке;

— турецкие войска, хотя и остаются многие годы без жалованья, имеют свои неоспоримые достоинства — отлично вооружены, достаточно снабжены и дерутся упорно, «особенно же умеют скоро и искусно окапываться» (Русско-турецкая война 1877–1878 гг. в Европейской Турции. Составил генерал-майор П. Гейсман. Выпуск 2. СПб., 1906. С. 295–296).

Военный министр предлагал и в чем-то разумную вещь. Он указывал, что армия в 300–350 тыс. человек не может «базироваться на одну точку». «Пока не взят Рущук», отмечал Милютин, желательно было бы иметь на правом берегу Дуная хотя бы три обеспеченные пункта переправ: а именно, кроме Систова, еще в Никополе и ближе к Рущуку, осада которого была необходима.

Далее в Записке предлагалось ограничиваться занятием проходов через Балканы и озаботиться сохранением занятых позиций, попеременно усиливая те или иные свои силы. О развитии наступления на Константинополь даже не упоминалось. Предложения военного министра были одобрены императором и главнокомандующим Действующей армией (Русско-турецкая война 1877–1878 гг. в Европейской Турции. Указ. соч. С. 294–300).

С началом войны генерал Н.П. Игнатьев был прикреплен к Главной квартире в Болгарии с минимальным кругом обязанностей. Один эпизод, описанный в воспоминаниях генерала П.Д. Паренсова, особенно ярко раскрывает сущность Н.ГІ. Игнатьева. Во время войны в одной компании зашел разговор об окружении главнокомандующего. Игнатьев предложил устранить неспособных и привлечь одного надежного полковника. Ужас охватил слушателей от подобной ереси: «Да что Вы, как это возможно! Ведь он еще молод; всего лишь полковник!» Николай Павлович неудержимо рассмеялся: «Ну, последнее может быть легко исправлено: произведите его в генералы и он уже не будет больше молод» (Паренсов П.Д. Памяти графа Н.П. Игнатьева. СПб., 1909. С. 27–28). Собеседники разошлись, очевидно, оставшись недовольными таким нетрадиционным развязыванием гордиева узла.