Читать книгу "Страна мечты - Влад Савин"

На Дальнем Востоке, в сорок первом — сорок втором, фашиствующие самураи вели себя предельно нагло, число нарушений ими наших морских и воздушных границ исчислялось сотнями. После Сталинграда и Днепра количество провокаций резко уменьшилось, в апреле-мае сорок четвертого, когда советские войска вошли в Берлин, на дальневосточных рубежах было полное спокойствие. Затем опять начались полеты самолетов-шпионов над нашей территорией, вторжение японских военных кораблей в наши территориальные воды. А также заброска через сухопутную границу многочисленных банд и диверсионных групп — но я могу рассказать лишь о том, чему сам был свидетелем, о событиях на морском фронте.

В декабре 1944 командующим ТОФ был назначен контр-адмирал Лазарев — и приготовление флота к войне (то, что война с Японией будет, мы знали уже осенью) резко активизировалось. Войска получали новую технику, прибывали части с Запада, строилась тыловая и обеспечивающая инфраструктура — число аэродромов, в том числе и с бетонным покрытием, увеличилось почти втрое, была завершена железная дорога до Совгавани, на Северном Сахалине и в Приморье развернута сеть радиолокационных станций ПВО, значительно увеличены судоремонтные мощности в Комсомольске и Владивостоке. ВВС ТОФ к весне значительно превосходили японскую авиацию, развернутую на будущем театре военных действий. Но огромной проблемой продолжала оставаться слабость нашего надводного флота, в сравнении с японским, и нехватка десантного тоннажа. Трудности были огромными — но успешно решались. Лазарев командовал совсем иначе, чем Трибуц — спокойным голосом, но в то же время чётко ставил задачи, в коротких и ёмких выражениях объясняя подчинённым, что необходимо сделать, а что категорически недопустимо; изначально доверяя людям, он без колебаний снимал с должности доверие не оправдавших; не разбрасываясь приказами, он в то же время поставил дело так, что не выполнить его приказ, замотать, спустить на тормозах было нельзя. В отличии от некоторых начальников, Лазарев прислушивался к мнению нижестоящих и не стеснялся интересоваться тем, чего не знал (например, местными природными условиями), и в то же время сам мог выдать оригинальную идею. И все это было подчинено одной цели — в будущей войне победить, и с наименьшими потерями. Его правой рукой и надежным тылом был Зозуля, твердо державший в руках весь штаб ТОФ. А я полностью отвечал за ВВС флота.

20 апреля Лазарев отбыл в Петропавловск-Камчатский, для окончательного утверждения планов действий Северной Тихоокеанской флотилии. 24 апреля я с огромной тревогой узнал о японской провокации, причем в масштабе, какого обнаглевшие самураи не решались устраивать тут даже в сорок первом! И это было очень похоже на разведку боем! К сожалению, командующий сумел вылететь обратно лишь 1 мая, так что японцы имели достаточно времени подготовить следующий удар.

Самым опасным был, бесспорно, участок полета над морем. Я счел необходимым лично руководить операцией, прилетев в Оху на Сахалине утром 29 апреля, развернув здесь временный штаб ВВС ТОФ. В обеспечение перелета была задействована не только эскадрилья 6 гвиап, но и по одной эскадрилье от 17 иап с Камчатки, и 58 иап с Сахапина (вели дальнюю разведку над морем, летели парами на расстоянии в 50-100 километров, параллельным курсом и впереди), а также эсминцы «Рьяный» и «Ревностный» (находились в море под контрольными точками маршрута, вели радиолокационный дозор). Когда самолет командующего вылетел из Петропавловска, во всех частях ВВС и ПВО флота на Сахалине и в устье Амура была объявлена повышенная готовность. Прошло полтора часа, «Дракон» (позывной авиагруппы Лазарева) преодолел уже почти половину пути.

Первым пришло сообщение с «Рьяного», обнаружившего радаром групповую воздушную цель к юго-западу от себя. Почти одновременно поступил доклад с береговой РЛС (развернутой на сопке, и потому имеющей большую дальность обнаружения).

— Пеленг 110 дистанция двести, групповая цель. Очень яркая — эскадрилья бомбардировщиков или полк истребителей.

Через несколько минут стало ясно — большая группа самолётов идёт на пересечение курса самолёта комфлота! Я точно знал, что наших там, в это время и в таком количестве, быть не может! Теоретически, это могли быть союзники, бомбившие Японию — но что им делать на подходах к нашей зоне? Даже если предположить, что они по какой-то причине хотят совершить посадку на нашей территории, не в состоянии вернуться на Тиниан — им было бы проще идти в район Владивостока. Очередная японская провокация, или…

Я знал, что было в апреле сорок третьего, с самолетом их адмирала Ямамото. Знал, как фашисты соблюдают договора — по 22 июня, и по тому, что они шесть дней назад устроили у Петропавловска. Теперь сила была не на их стороне — но мне говорили про самурайскую манеру, «напасть, чтобы нас боялись». И без сомнения, на взгляд японцев, уничтожение командующего нашим флотом, уже успевшего много сделать для подготовки к войне, должно было смешать нам карты и дать самураям лишнее время на подготовку к обороне! А еще я знал, что если с Лазаревым что-то случится — мне останется лишь застрелиться, как Копцу в июне сорок первого.

— Боевая тревога. Поднять эскадрилью на перехват — в бой пока не вступать, посмотреть и доложить, кто летит. Передайте «дракону» — увеличить скорость, изменить курс на тридцать градусов вправо.

Планшетисты ведут три цели. Самолет комфлота с эскортом уходит в море, огибая Сахалин с севера — топлива еще должно хватить, чтобы после довернуть и сесть в Охе, или даже в Николаевске. Неопознанная пока группа самолетов приближается с востока. А наша эскадрилья идет им навстречу. Скорость возможного противника оцениваю где-то около четырехсот, так что «дракон» уклониться успеет.

— Орел-ноль, я скат-три. Вижу цель, «зеро», свыше полка. Нас атакуют, ведем бой!

Эскадрилья «Лавочкиных» шла эшелонами — по звену на 3000, 3800, 4800, верхние звенья оттянуты назад и против солнца. Японцы, как оказалось, тоже рассредоточились по высоте — и когда наши легли на параллельный курс, сразу двенадцать их свалились сверху на среднее звено. А вот тех, кто были выше и ниже, отчего-то проигнорировали, не заметили что ли? И завертелась карусель воздушного боя! Это — война?

— Орел-ноль, это не «зеро», а «топоры»!

Так у нас прозвали, изучая альбом силуэтов, японский истребитель J2M. Вспоминаю его данные — это перехватчик бомберов, скоростной, но не слишком маневренный, зато в последней модели, с четырьмя 20-мм пушками. До сих пор мы их «вживую» еще не встречали, нечего им делать далеко над морем, у наших границ, если только они не идут на конкретную цель. Ясно, какую — это война!

Оставшимся двум эскадрильям 58-го полка — взлет! И 902-й гвардейский (отпочковавшийся от знаменитого 2 гвиап СФ). В отличие от прочих, они все еще летают на «убивцах», Як-9У — на малой и средней высоте они, пожалуй, будут сильнее «Лавочкиных». Тем более что 58-й полк всю войну простоял здесь, а гвардейцы-североморцы с огромным боевым опытом, даже при «почковании» им в пополнение присылали не зеленых ребят из училищ, а фронтовиков. И 905-й полк (ПВО, на Та-152) тоже в воздух, поэскадрильно. Им задача особая — занять эшелон наверху, и по наводке с РЛС, отсекать прорвавшихся, и добивать уходящих. Итого в воздухе, кроме эскорта «дракона», девяносто четыре наших истребителя!