Читать книгу "Евреи в КГБ - Вадим Абрамов"

Проезжали ряд деревень, в которых еще вчера-позавчера был противник. В них еще догорали зажженные немцами перед уходом дома.

Очень трудно; хотя бы в отдаленной степени, передать словами страдания сельского населения во время оккупации и их радость избавления от немцев.

Я внимательно читал за последние полтора года тысячи сводок из освобожденных районов о зверствах, чинимых немцами, но рассказы живых людей ярче любой сводки.

В деревнях царил страшный произвол. Комендант расстреливал без всякого повода, по своему усмотрению, кого угодно.

В дер. Каменка вернулся из Донбасса сбежавший отсюда местный кулак и потребовал возвращения ему дома, в котором к этому времени размещалась школа. Директор школы отказался отдать дом. Тогда кулак снес десяток яиц коменданту, и тот вывел директора школы в поле и расстрелял.

В другой деревне пожилая женщина показала мне 80-летнюю старуху, которую изнасиловал немец, и рассказала при этом ряд совершенно страшных подробностей.

Отступая, немцы угоняли поголовно все население и скот, а деревни поджигали. Все, кому удалось бежать, живут сейчас в землянках.

Перед отступлением немцы минировали не только дороги, но и огороды и посевы. Почти каждый день кто-либо из местных жителей, работая в поле или на огороде, подрывается на минах.

Вблизи г. Кромы на обочинах дорог много убитых коров. Немцы не смогли их угнать с собой и пристрелили. Около нескольких убитых коров сидели на корточках женщины и жутко голосили, проклиная немцев.

В с. Сухачевка Кромского района висел староста Гладков, повешенный вчера по решению нашего трибунала. На груди у него надпись: «Повешен как изменник и предатель Родине. Погубил 7 человек». Около него сидел 11-летний племянник и плакал. Мальчику объяснили, что его дядя прохвост, он согласился с этим, но под конец все же заявил: «А что же я сделаю, ведь он мне дядя».

Это необходимо учесть и не оставлять близких родственников осужденного к повешению в тех населенных пунктах, где будет приводиться в исполнение приговор. Население Сухачевки одобрительно относится к казни Гладкова. Правда, нашлось несколько человек, которые высказали мысль, что ему можно было бы дать 20 лет.

Город Кромы, в котором до войны проживало 15 тыс. жителей, почти весь разрушен. В городе сейчас 200–300 человек, которым удалось укрыться от немцев в погребах. Но люди все время возвращаются из оврагов, где они прятались. […]

Чибисов — местный житель, временно работал в г. Сталине, там был завербован гестапо и направлен к семье на родину. В Кромах связался с военным комендантом и был им назначен полицейским в с. Змиевка. Оттуда четыре раза перебрасывался через линию фронта с разведывательными заданиями. После отхода немцев он использовал оставленный ими тол и взорвал мост.

Лыков был завербован местным приставом Борисовым (бежал с немцами) и по его заданию выявлял советских людей.

Булгаков, староста, награжден немцами медалью. Был связан с гестапо.

Иванова, 22-летняя девушка, была завербована командиром роты пропаганды, и по его заданию дважды выступала с антисоветскими речами в рупор на передовой линии.

Кочергин, бывший сержант Красной Армии, служил в армии с 1937 г., был комсомольцем. После пленения немцами под Вязьмой бежал из лагеря и приехал в Кромы, где поступил в редакцию газеты «Слово» в качестве секретаря. По собственной инициативе написал в газете ряд гнусных клеветнических статей.

Черепов, бывший комсомолец, попал в плен к немцам под Харьковом. Бежал из лагеря и прибыл в Кромы, где был назначен редактором местной газеты «Слово». Отец его, быв. бургомистр в Кромах, отличался особой жестокостью, был награжден немцами двумя медалями, но в июле месяце с. г. почему-то арестован гестапо и расстрелян.

Кстати, из показания ряда арестованных видно, что местные немецкие власти в маленьких городах и сельской местности не применяли репрессии к лицам, бежавшим из лагеря военнопленных.

Характерно, что допросы свидетелей в селах Кромского района встречают значительные трудности. Близость линии фронта, видимо, создает некоторую неуверенность у местных жителей. […]

Вечером вернулись в Орел. Просмотрели работу следственной группы. В среднем каждый день арестовывается 20 человек. Всё арестованные подвергаются первичному допросу, после чего лица, представляющие наибольший оперативный интерес, берутся в активную следственную обработку.

Разыскали в городе бывшего орловского уездного бургомистра Шалимова. В последнее время он был начальником канцелярии уездной полиции. После отступления немцев находился на нелегальном положении.

Цит. по: «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М., 2003.

Документы о мероприятиях КГБ против сионистов

а) Совершенно секретно

СССР

КОМИТЕТ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

3 ноября 1959 г. № 3227-И гор. Москва (1) ЦК КПСС

В дополнение к сообщению Комитета госбезопасности от 7 октября с. г. № 3009-И об имевшем место в Малаховке (2) поджоге синагоги докладываю, что к этому факту проявили повышенный интерес сотрудники израильского посольства в Советском Союзе и находившийся в качестве туриста в Москве американский коммерсант САКС Альфред.

В день происшествия, 4 октября с. г., САКС специально выезжал в Малаховку, где встречался с жителями еврейской национальности и расспрашивал их о случившемся, а сотрудники израильского посольства для получения интересующей их информации завязывали беседы в московской хоральной синагоге.

В зарубежной сионистской и другой реакционной прессе опубликован ряд статей, описывающих в извращенном виде факт поджога синагоги с антисоветскими клеветническими выпадами.

Газета «Нью-Йорк таймс» 13 октября поместила статью «Поджог синагоги в СССР», в которой указывается, что синагогу якобы забросали камнями, повредили алтарь (4) и осквернили несколько могил на еврейском кладбище. Клеветнически утверждается, что случай в Малаховке был последним из числа имевших место ряда недавних антиеврейских инцидентов, направленных на подавление исповедываемой евреями религии (3).

Венская газета «Экспресс» 14 октября напечатала сообщение о том, что несколько дней тому назад в окрестностях Малаховки состоялась грандиозная антиеврейская демонстрация, участники которой осадили синагогу и подожгли ее, несколько евреев при этом было ранено.

Израильская пресса развернула широкую антисоветскую кампанию в стране и усилила выпады против Коммунистической партии Израиля.

Поджог синагоги вызвал нежелательную реакцию и среди некоторой части еврейского населения, проживающего в Малаховке и Москве. 11 октября в помещении Московского городского дома учителя на Пушечной улице была обнаружена листовка, подписанная так называемым «Комитетом за возвращение в Израиль» (5), призывающая евреев эмигрировать из СССР.