Читать книгу "Эхо вины - Шарлотта Линк"

Девочка громко вскрикнула, отвернулась и уткнулась лицом в живот матери, в тонкий хлопок ее черной футболки. Дженни безумно испугалась, что этого человека сейчас же изрешетят пулями только потому, что она указала на него.

– Что с тобой? Что с тобой? – словно издалека доносился до нее голос матери.

– Не стреляйте! – крикнула Дженни.

– Господи, никто и не стреляет. Никто не стреляет, – повторяла Дорис, гладя дочь по голове. – Не бойся, детка. Они всего лишь арестуют его.

И Дженни беззвучно расплакалась.

2

Это был один из таких моментов, во время которых старший следователь Бейкер в глубине души желал, чтобы вернулись порядки средневековья, когда признание у подозреваемых вырывали с помощью пыток. Конечно же, он не говорил об этом вслух, и даже стыдился таких мыслей.

Уже три часа они со Стеллой допрашивали Джека Уолкера. Перед ними сидел симпатичный пожилой человек – казалось бы, такой надежный, спокойный, готовый в любой момент прийти на помощь… «А ведь и я безо всякой опаски доверил бы ему детей», – пронеслось в голове у Бейкера.

Дженни была абсолютно уверена в том, что в магазине с ней разговаривал именно он. И Лиз Алби узнала в Джеке того услужливого господина, что сидел рядом с ней на пляже и поднял ее упавшую сумку. В течение часа Бейкер добился ордера на обыск, и полицейские помчались в домик Уолкеров. Там они не нашли ничего из ряда вон выходящего, забрали только жесткий диск с компьютера Джека, и сейчас специалисты подбирали пароль к нему. Бейкер был уверен, что там они обнаружат файлы с детской порнографией.

На кладбище Джек Уолкер оказался потому, что привез туда Квентинов. Сначала он уехал, а потом снова вернулся за ними, поскольку Фредерик опасался, что парковки будут переполнены и оставить автомобиль будет негде. Сидя в участке, Джек все упорно отрицал.

Он не знает никакой Дженни Браун. Он никогда не заговаривал с девочками в магазине и никому не обещал устроить детский праздник в своем доме. И в упомянутом магазине он никогда не был.

– Не был? – наклонился к нему Бейкер. – Тогда, может быть, тебе устроить очную ставку с владельцем магазина? Пусть он подтвердит, что ни разу не видел тебя!

Уолкер замялся. Конечно, он не может на все сто утверждать, что ни разу не заходил в ту лавчонку. Естественно, он покупает себе газеты и журналы – иногда в одном ларьке, иногда в другом. Может быть, брал их разок и в том магазине. Он не знал, что покупать газеты запрещено!

– Где ты был в понедельник седьмого августа? – спросил Бейкер.

– Не помню, – ответил Уолкер после минутного раздумья. – Седьмого августа?… Нет, не помню. А вы разве помните, что выделали седьмого августа?

– Вопросы здесь задаем мы! – напомнила Стелла резко.

– Хорошо, я подскажу тебе, – сказал Бейкер. – Седьмого августа был жаркий солнечный день, и ты, скорее всего, решил провести его на море. Ты поехал в Ханстантон на машине или на автобусе. Допускаю, что тебе просто хотелось искупаться или позагорать…

– Нет! Я уже несколько лет не бывал в Ханстантоне.

– На автобусной остановке ты стал свидетелем того, как маленькой девочке не разрешили покататься на карусели. Четырехлетняя малышка плакала, кричала и топала ногами, но мать так и не повела ее на аттракцион. Девочка так противилась тому, чтобы идти дальше, что мать едва справлялась с ней и даже выронила сумку. Ты поднял эту сумку и подал ей. Женщина вспомнила твое лицо.

– Что? Не смешите меня! Мало ли кто поднял ей сумку четыре недели назад. Разве можно запомнить человека по такой мимолетной встрече? И это все, на чем вы строите ваши обвинения, господин офицер? На сомнительном воспоминании какой-то оторвы, да на показаниях соплячки, на которую явно надавили ваши люди? Только поэтому вы держите меня здесь уже столько времени?

– Знаете что? – сказала Стелла. – Через несколько часов у нас будут результаты анализа вашей слюны. И по ДНК все будет ясно. На телах обеих девочек – и Рейчел Каннингэм, и Сары Алби – мы обнаружили достаточное количество материала. Вам не удастся выйти сухим из воды, мистер Уолкер. Только ваше чистосердечное признание может хоть как-то помочь вам. Может быть, вы хотите взять адвоката? Так он скажет вам то же самое!

– Не нужен мне никакой адвокат, – хмуро пробурчал Джек. – Я никаких преступлений не совершал.

– Почему ты выбрал именно Рейчел Каннингэм? – спросил Бейкер. – Случайно? Или это был твой типаж?

– Я не знаю никакой Рейчел Каннингэм!

– Что ты пообещал Саре Алби на пляже? Прокатить ее на карусели?

– Саре? В первый раз слышу.

– Где находится Ким Квентин? Что ты сделал с Ким Квентин?!

Впервые в глазах Уолкера промелькнуло волнение.

– Ким? Я не причинил вреда Ким! Что вы!

– А другим детям? Саре Алби и Рейчел Каннингэм?

– С этими девочками я не знаком.

– Где ты был в воскресенье двадцать седьмого августа?

– Не помню.

– Разве ты не ходишь каждое воскресенье с приятелем в одно и то же кафе?

Глаза Уолкера снова сверкнули.

– Хожу.

– Значит, и в то воскресенье ты ходил туда?

– Может быть. Но точно сказать не могу. Я хожу туда не каждое воскресенье.

– Вот как? Но ты только что говорил совершенно обратное!

– Это вы говорили.

– А ты подтвердил!

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – устало сказал Уолкер. На его лбу выступили крупные капли пота. Чтобы отвезти Квентинов на кладбище, он оделся подобающим образом, в костюм и галстук, то есть слишком тепло для погожего денька бабьего лета.

– Чего я хочу от тебя, Уолкер? А ты еще не понял? Я хочу, чтобы ты признал, что в первой половине дня двадцать седьмого августа заманил Рейчел Каннингэм в глухое место, тупик Чепмен. Там она села в твою машину, и ты увез ее подальше и изнасиловал, а потом убил. Позже ты подбросил ее труп в Сандрингэм.

Бейкер уловил, что при упоминании тупика Чепмен на лице Уолкера дрогнули мускулы. Он явно не рассчитывал на то, что полиции известно место его встречи с жертвой.

– Впервые ты заговорил с Рейчел Каннингэм шестого августа, в воскресенье, – продолжал Бейкер. – Ты увидел ее рядом с церковью в Гэйвуде. Я уверен в том, что если мы опубликуем твое фото в газетах, то обязательно найдутся люди, которые видели тебя в то время у церкви.

Уолкер молчал, обливаясь потом. Бейкер поставил свой стул так, чтобы сидеть прямо напротив подозреваемого, и сверлил Джека взглядом.

– Послушай, Уолкер, – сказал он вдруг чуть помягче. – В розыске находится ребенок. Семилетняя девочка, Ким Квентин. Полицейские с собаками прочесали практически все окрестности Кингс-Линна, но трупа пока так и не нашли. Может быть, это означает, что Ким еще жива, я не знаю. Может быть, тебе известно, где она находится? И если ты знаешь это, но промолчишь, то она умрет. От голода, от жажды… – Бейкер сделал небольшую паузу. – Знаешь что я тебе скажу, Уолкер? – понизил он голос. – Мы доконаем тебя. Сейчас ты стоишь одной ногой в тюрьме и прекрасно понимаешь это. Наверное, ты решил, что в твоей ситуации уже все равно – одним убитым ребенком больше, одним меньше… Но, уверяю тебя, ты заблуждаешься! Если выяснится, что Ким Квентин можно было спасти, но она умерла мучительной смертью только потому, что ты решил держать язык за зубами, то мы с тебя шкуру спустим, Уолкер! Тебе не только вкатят такой срок, что мало не покажется, тебе еще и достанется от сокамерников по самое некуда!