Читать книгу "Сквозь три строя - Ривка Рабинович"

Союз журналистов организовал несколько делегаций для встречи с ним. Я могла участвовать в одной из них, включавшей журналистов русскоязычной прессы, но отказалась. Манеры Арафата как добродушного дядюшки казались мне ужасно фальшивыми. Мир – да, охотно; симпатия – нет. Можно перестать убивать друг друга, но любить необязательно.

Соглашение «Осло-2» привело к созданию палестинской автономии, определило ее полномочия и взаимоотношения с израильскими органами власти и безопасности. По количеству страниц документа можно судить, насколько это было сложно. Народ в целом не знал содержания документа и вынужден был довольствоваться цитатами, которые публиковали осведомленные журналисты. Известны были только даты: переговоры об окончательном урегулировании должны были начаться в мае 1996 года и закончиться в октябре 1999 года подписанием соглашения, которое будет означать конец кровопролитного конфликта между Израилем и палестинцами.

Хозяева газеты, в которой я тогда работала, поехали со мной в Иерусалим; там, в здании кнессета, я должна была встретиться с Йоси Бейлином, самым авторитетным знатоком во всем касающемся соглашений Осло – первого и второго. Главный вопрос, который я хотела задать ему – что будет дальше. Как должны развиваться события после подписания второго соглашения.

Бейлин был восторженным пропагандистом процесса Осло. Израильские и зарубежные журналисты, дипломаты и делегации занимали очередь у его кабинета. Нам пришлось немножко подождать, пока он закончит беседу с членами японской делегации.

Во время ожидания в приемной перед кабинетом я видела Рабина проходящим по коридору в сторону зала пленарных заседаний кнессета. Выражение его лица было мрачным. Мы знали, что он переживает тяжелые дни, что правая оппозиция яростно выступает против процесса урегулирования с палестинцами.

Перед встречей с Бейлином я читала много статей о процессе Осло. Особенно сильное впечатление произвела на меня статья ныне покойного историка и публициста Мирона Бенвеништи. В ней автор с помощью фактов и карт доказывал, что из-за еврейских поселений, построенных в различных точках Западного берега, передача этих территорий под власть палестинцев невозможна. Чтобы осуществить один из главных пунктов соглашения, нужно будет выселить всех поселенцев, что чревато вспышкой гражданской войны в Израиле.

Бейлин был в приподнятом настроении. В его объяснениях все звучало легко и просто. ЦАХАЛ оставит густо населенные палестинцами районы на Западном берегу. В дальнейшем будет несколько этапов передислокации сил, и в ходе каждого этапа Израиль передаст под контроль палестинцев дополнительные территории. Управление автономии создаст полицейские формирования для наблюдения за порядком и внутренней безопасностью; других вооруженных сил на территории автономии не будет. Уже созданы комиссии для координации действий между Израилем и палестинцами в области безопасности и в других областях.

Я спросила, каково его мнение о статье Мирона Бенвеништи. У меня не было сомнения, что он читал ее. Бейлин сказал, что он не разделяет пессимистическую точку зрения автора статьи. Будут вестись переговоры, и стороны будет искать решения для проблемы поселений. Часть их, возможно, будет эвакуирована, часть останется на месте под израильским суверенитетом. Хотя Бейлин заражал своим оптимизмом, мне казалось, что он рисует упрощенную картину. Но так хотелось верить!

Глава 59. «Правительство Израиля объявляет с потрясением…»

Никогда еще народ Израиля не был так расколот, как в те дни. Большим надеждам и энтузиазму одной части народа противостояли отчаяние и боль второй его части. Ведь суть соглашения с ООП заключалась в передаче контролируемых территорий под власть палестинцев, иными словами – в крушении мечты о неделимом Эрец Исраэль. С этим правый лагерь не готов был примириться. Слова ненависти и подстрекательства звучали со всех сторон; настенные надписи, даже на зданиях государственных учреждений, кричали: «Рабин предатель!», «Смерть Рабину!» В воздухе стоял запах крови.

Направляясь в здание кнессета, я видела палаточный городок протеста, созданный активистами партии МАФДАЛ (Национально-религиозной партии) в сквере напротив здания. Там я в первый раз увидела нашумевший фотомонтаж – Рабин в форме эсэсовца. Принято считать, что этот плакат впервые появился во время большой демонстрации правых сил, участники которой несли символический «гроб для Рабина». Это неверно. Я видела эту страшную картину намного раньше.

Несмотря на открытые угрозы убить его, Рабин не разрешал полиции прибегать к каким-либо действиям против подстрекателей. Не только он – и министры его правительства были в опасности. Был случай физического нападения на машину министра Фуада Бен-Элиэзера. Вокруг Рабина не было создано кольцо охраны; он не хотел, чтобы полицейские отгораживали его от народа. ШАБАК мог организовать тайную слежку, но и это не было сделано – видимо, из опасения нарушить волю главы правительства.

Чтобы противопоставить что-то демонстрациям правых, сторонники правительства решили устроить большой митинг в защиту мира в центре Тель-Авива, на площади Царей Израиля.

В тот трагический вечер, 4 ноября 1995 года, я была на празднестве, которое устроила моя подруга времен сибирской ссылки Батя (в русскоязычных кругах ее называли Асей) Рожанская, урожденная Гофман. Я рассказывала о ней в первой части этой книги. Одинокая женщина, не имевшая никого, кроме младшей сестры Розы, она была окружена друзьями и любила придумывать всевозможные поводы для празднеств. На сей раз поводом была 18-я годовщина со дня ее прибытия в Израиль.

Вечер был устроен в большом зале, друзья и коллеги по работе произносили приветственные речи, все веселились и танцевали. Ада была вместе со мной на вечере. Когда я вернулась домой, чуть раньше полуночи, раздался телефонный звонок. На линии был мой сын.

– Ну, что скажешь? – спросил он.

– О чем? Я только что вернулась, была на вечере, что я, по-твоему, могу сказать?

– Как, ты ничего не знаешь?

– Что-нибудь случилось?

– Стреляли в Рабина! На площади! Включи телевизор!

– Что-то известно о его состоянии?

– Ему стреляли в спину. Пока нет официального сообщения о его состоянии, неизвестно, жив ли он вообще. Одно ясно: даже если он жив, ему уже не быть главой правительства!

Я включила телевизор. Увидела огромную толпу возле одного из корпусов больницы «Ихилев». Люди плакали, кричали, требовали информации. Полицейские загородили вход в корпус, в который доставили главу правительства.

Проходили минуты, длинные, как вечность. Затем на пороге корпуса появился Эйтан Хабер, начальник бюро Рабина. Толпа умолкла как один человек. На фоне сурового молчания Хабер зачитал официальное заявление:

– Правительство Израиля с потрясением и глубокой скорбью сообщает о смерти главы правительства Ицхака Рабина, который был убит в результате покушения этой ночью в Тель-Авиве.

Волна криков боли и отчаяния прокатилась по толпе. Я сидела одна, среди обломков моих мечтаний и надежд. Было ясно: убит не только Рабин как человек, убита надежда на мир. Я осознавала, что в сотнях, даже, возможно, в тысячах домов ликуют в эту ночь, узнав об убийстве «предателя» – так они в своей ненависти называли его.