Читать книгу "Свита мертвого бога - Владислав Гончаров"

– В трактатах по стратегии, насколько я помню, это именуется асимметричным ответом, – ввернул Джарвис.

Эрдан снова кивнул.

– Тактика Повелителя Хаоса – овладевать людьми, а не сообществами. Из этого правила есть только одно исключение, однако это не Солетт, хотя к востоку от моря многие думают иначе. Впрочем, вас, долгоживущих, по нашу сторону моря тоже считают любимыми подданными Повелителя Хаоса, в то время как ваш народ знает о нем не больше, чем любой другой…

– Выходит, наместник Элори – кто-то из Высоких? – вмешалась Тай. – Раз у него нет своей земли, то значит, нет и своих священнослужителей?

– Земли нет, – Эрдан перевел взгляд на Тай. – А служители есть. Хотя он приложил немало усилий, чтобы никто из смертных не связывал их с его именем. Именно они после смерти пополняют ряды демонов Замка. Ты уже догадалась, о ком я говорю?

– Так вот в чем дело! – Тай хлопнула себя по лбу. – А я-то ломала голову, почему в алмьярском виде Элори всегда выходит исключительно как частное лицо, а балы открывает в каком угодно другом! В то время как две трети его демоненышей косят под «черных цветов»!

– При жизни они и были ими, – подтвердил архиепископ. – То самое единственное сообщество, которое я упомянул раньше. Не перестаю поражаться красоте этого решения: Алмьяр поклоняется Атайнет-воительнице, а Черный Цветок – всего лишь ее супруг, божество любви, которое ничего не решает само и у которого, по сути, нет никакого культа, отдельного от Атайнет…

– Вот только все женщины Запада бредят теми, кого считают земными воплощениями этого божества, – докончила Тай сквозь зубы. – Верен себе – покорять желанием, а не силой.

– Странно, лично я всегда относился к Черному Цветку с симпатией, – протянул Джарвис. – Они с Неролин едва ли не самые приятные боги из тех, которым поклоняются на континенте. Как-то не хочется верить, что он и этот мерзавец – одно и то же лицо.

– Тварям свойственно создавать себе притягательные личины, – отрезал Эрдан. – А людям свойственно в них верить. Ибо, поклоняясь возвышенному, возвышаешься и сам, поклоняясь же мерзости, сам становишься мерзостью.

– Неужели и наша Неролин – всего лишь прекрасная маска на какой-то дряни? – Тай не верила своим ушам.

– Неролин – это вообще особь статья, – нахмурился Эрдан. – Равно как и Черный Лорд Анатаормины. Не знаю, откуда взялись самозваные господа Порядка и Хаоса, когда после ухода Непостижимых свято место оказалось пусто, но вот Неролин когда-то была обычной женщиной из племени, родственного предкам салниров, пока Элори не вздумалось сделать из нее свою куклу.

– Как? – пересохшими губами выдохнула Тай. Ей, чья жизнь целиком прошла под сенью Белой Леди, было проще поверить, что этой сущности нет совсем, чем в то, что она не блага.

– Очень просто. Девочка ходила по ночам в Замок, как многие, пока не согрешила с кем-то в дневном мире и не забеременела. А когда последствий греха было уже ничем не скрыть, решила, что смерть лучше позора, и напилась снотворных трав, чтобы умирать было не так больно. В результате сон, как и ожидалось, перешел в смерть, а девица оказалась заперта в Замке вместе со своим неродившимся чадом. Что делать с ней, Повелителю Хаоса придумать было несложно, но вот что делать с ребенком? В конце концов привел он их в некое место… признаться, я сам не очень понимаю, что это такое – вроде бы тоже владения Хаоса, но связанные не с плотскими желаниями, а со страхом… в общем, велел ей приглядывать за этим местом и вытаскивать из него детишек, которые забрели куда-то не туда. А поскольку вера в богиню-мать – едва ли не самая древняя из людских вер, так и стала она кормиться энергией от тех, кто молится жизнедающей силе.

– Ну слава небесам, – облегченно вздохнула Тай. – Это еще не так обидно. Спасать детей – не позорное занятие. А кто же тогда Черный Лорд?

– А это уже креатура Единого. Точнее, бывший проводник его воли, который помер своей смертью аккурат тогда, когда на острова Внутреннего моря пришли анатао. При всей их склонности к порядку обратить их в свою веру Единому абсолютно не светило – слишком уж они любят жизнь во всех ее проявлениях, да и вообще не для того плыли за сто морей, чтобы перенимать там чужие обычаи. Вот он и подсунул им Дирама – вроде как вассала на держание посадил, чтобы тот отправлял сеньору часть собранной энергии в виде оброка. Да только такое ощущение, что не сработало у него что-то… В чем причина, не знаю. Знаю одно: если Единый и Повелитель Снов сами назначают проводников своей воли, то наместником Черного Лорда автоматически становится верховный жрец храма на Скалистом острове, а наместницей Неролин – настоятельница одного из монастырей Белой Леди. Сами же младшие боги уже лет триста никак не выражают смертным своей воли.

– Откуда вы все это знаете, отец Эрдан? – полюбопытствовал Джарвис. – Готов поспорить, что ни в одном из древних свитков такого не вычитаешь.

Архиепископ окинул взглядом своих невольных гостей и в который раз за долгую бессонную ночь глубоко вздохнул.

– Дело в том, – произнес он глухо, – что я в своем роде собрат по несчастью Дирама и Неролин. То есть когда-то был человеком, но более им не являюсь.

Все началось, когда Эрдану, молодому способному клирику из тогда еще Лаумарского домена империи, было двадцать три – ровно столько же, сколько сейчас брату Лувесу. К тому моменту он уже два года работал в скриптории главного церковного книгохранилища в Сэ’дили, и именно его взял в подручные отец Улерт, когда пришло распоряжение патриарха разобрать манускрипты, которым более тысячи лет, проверить их сохранность и снять копии с наиболее важных, буде таковых не окажется в архиве.

Свитку, который, не глядя, вручил ему отец Улерт, было почти пятнадцать веков, и содержал он протоколы того самого Ристесского собора, на котором и произошло окончательное размежевание с еретической церковью Эньяты и Синего Дола…

«И сказал Видлат Эньяла: таких отличий шесть. Первое: тот, кого вы зовете Единым, проклинает людей и раскаивается, что их создал, наш же бог сочувствует и сострадает им в их падении. Второе: ваш Единый делит людей на избранных и иных, не достойных силы и знания, наш же бог оделяет своей милостью любого, кто взыскует ее. Третье: ваш Единый обещает в награду своим верным власть над землями и расточение врагов, наш же бог – радость и любовь вечную. Четвертое: ваш Единый называет человека прахом и велит ему помнить свое место, наш же бог уподобляет себе любого, кто творит нечто руками или умом своим. Пятое: ваш Единый призывает смирять плоть и почитать все красоты земные за соблазн, наш же бог велит наслаждаться тем, что сотворил для нашего удовольствия. Шестое: ваш Единый полагает свой закон раз и навсегда утвержденным, наш же бог учит, что не меняется лишь мертвое.

Епископ же Ристесский сказал на то: видите, он сам изобличил себя в ереси. Ибо сказано – не взыскуй сокровищ плоти, но только сокровища духа, и не люби сотворенное больше Творца.

Видлат же, не споря с тем, возразил: воистину наш бог пребывает не во времени, но в вечности, ибо лишь в вечности счастье нетленно – но разве человек счастлив лишь тогда, когда видит смерть и боль врага? Неужели ничто иное не достойно…»