Читать книгу "Чары дракона - Катарина Керр"

Перрин не стал говорить им, что «Аркод» звучит для него как райские кущи. Когда он двинулся в путь, то направился на север и уклонялся на восток, когда позволяли дороги и оленьи тропы, руководствуясь своим внутренним компасом, который мрачно и неизбежно указывал на родные места. На протяжении первых четырех дней пути Перрин совсем не встречал людей. Однако вскоре он увидел фермы и обнесённые забором пастбища, где под надзором молодых парней с собаками паслись белые коровы с бурыми пятнами. Все, кого он встречал, спрашивали, откуда он приехал, а когда узнавали, что с юга, то не скрывали восхищения, что путник забрался так далеко и не потерялся. Поскольку весна вступала в свои права и угроза зимнего голода осталась позади, крестьяне были щедры, предлагали ему поесть и давали овёс коню.

Перрин не заглянул ни в один из двух городов Аркода. Их разделяло примерно сто миль, и они лежали на притоке реки Бел, которую местные называли Авер Клин, или Лунная Река, но Перрин нашёл переправу примерно посередине, там, где жители крупной деревни построили деревянный мост в самом узком месте. За одну медную монету они не только разрешили ему пересечь реку, но также угостили в местной таверне элем, в обмен на новости, привезённые из Пирдона. Направляясь на северо-восток, Перрин с упавшим сердцем понял, что преодолел уже треть пути домой. В мыслях он уже слышал грозный рёв Беноика…

Этим вечером Перрин разбил лагерь в маленькой долине, где стремительный ручей пробирался через камни и впадал в озерцо под ивами. Перрин поймал пару форелей, набил их дикими грибами и тимьяном, затем обернул чистыми листьями, чтобы те запеклись в углях, пока он мылся, отфыркиваясь в холодной воде. После того как путешественник достаточно обсох, он надел рубаху и бригги, вынул рыбу из углей и снова развёл костёр. Обжигая пальцы и ругаясь, Перрин развернул обуглившиеся листья, чтобы выпустить облако пара с ароматом трав. На мгновение он почувствовал себя счастливым, но затем вспомнил своего дядю и застонал от отчаяния.

– Что случилось?

Нежный женский голос прозвучал так близко, что Перрин вскрикнул от удивления. Даже конь не услышал её приближения и не подал сигнала тревоги. Когда Перрин поднял голову, то увидел, как она стоит среди ив – девушка лет шестнадцати, с босыми ногами, одетая в грязное коричневое свободное платье, скорее напоминающее длинную рубаху, разорванное на коленях. Ярко-рыжие волосы, доходящие до талии, были распущены и спутаны. Хотя никто никогда не назвал бы её красивой – рот был слишком большим, нос слишком приплюснутым, руки слишком большими и грубыми – её отличали красивые зеленые глаза, большие и дикие, как у кошки. Они долго изучающе смотрели друг на друга, затем её взгляд переместился на рыбу.

– А… – наконец произнёс Перрин. – Ты голодна? У меня их две.

Не произнеся ни слова, девушка села на безопасном расстоянии у костра и приняла одну форель на тарелке из листьев. Она ела аккуратно, снимая нежное мясо большим и указательным пальцами, и время от времени останавливаясь, чтобы облизать кончики пальцев. К тому времени солнце садилось и ночной ветер веял прохладой, шевеля листья ив и её длинные пряди, которые блестели чистотой, несмотря на то, что были сильно спутаны. Перрину пришло в голову, что он просто не может позволить ей уйти в холодную ночь. Хотя бы потому, что в этих краях водились медведи, голодные, злые медведи, только что поднявшиеся после зимней спячки.

– Э… ну… – начал Перрин. – Ты живёшь здесь неподалёку?

– Да. С моим отцом.

– Он крестьянин?

Она отрицательно покачала головой и начала заталкивать в рот жареные грибы.

– Э… после того, как закончишь есть, я провожу тебя к нему. Ночью будет холодно.

– Холод меня не беспокоит.

– А…

Однако в конце концов её отец сам нашёл их. Они покончили с рыбой, и каждый съел по куску хлеба. Сотрапезники уже делили кружку речной воды, когда Перрин услышал, как где-то вдалеке кричат мужчины и лают собаки. Девушка замерла, сжалась, как кролик в папоротнике, затем печально вздохнула.

– И надо же им было меня найти! Я только начала получать удовольствие.

Крики приблизились, резкие от беспокойства и страха.

– Кейта! Кейта, ответь нам! Кейта, ты где?

Она снова вздохнула, затем встала, закинув руки за голову, и потянулась, тряхнув головой. Её длинные рыжие волосы заблестели в свете огня.

– Здесь, папа! Я здесь!

Через несколько минут трое мужчин и черно-палевая гончая вышли на поляну, ступая тяжело и неуклюже, то и дело оскальзываясь на влажной траве.

Двоим парням было около двадцати лет: благородный лорд и воин из его отряда – на обоих были рубахи, вышитые листьями рябины, и штопаные клетчатые бригги. Третий, стройный мужчина с медными волосами, которые сильно поседели на висках, и серебристо-рыжей бородой, был одет в свободную длинную рубаху наподобие одеяния Кейты, чистую и аккуратно подшитую. Он носил её навыпуск, поверх серых штанов. Талию перехватывал пояс с пряжкой в виде золотого оленя, а с кожаной петли свисал небольшой золотой серп. Когда они вошли в свет костра, Кейта поднялась и улыбнулась. Отец обнял её, а собака запрыгала вокруг, выражая свою радость.

– Горе ты моё! Ты снова за своё… а ведь обещала! Ты только посмотри – снова оторвала от очага лорда Норрика и несчастного Бегунка! Будь оно все проклято, Кейта, ты ведь обещала, что прекратишь эти прогулки!

– Разве? – она нахмурилась в задумчивости. – О, ну, наверное, обещала. На самом деле. Прости, папа. Простите, лорд Норрик. Но Бегунок выглядит довольным. Ему нравится гоняться за мной.

Гончая неистово замахала хвостом, словно соглашаясь.

– Дело не в этом! – рявкнул отец.

– Я знаю, папа. Видишь ли, я должна была уйти. Здесь есть кое-кто, с кем я хотела встретиться, и тебе тоже следует с ним познакомиться.

Отец легко встряхнул её, затем отпустил, повернулся и уставился на Перрина, словно только что заметил его.

– Э-э… она была голодна. Поэтому я дал ей еды. Я собирался отвести её домой, но она не соглашалась мне сказать, кто вы.

– Несомненно, добрый господин. Она на самом деле дикарка и несколько не в себе, как вы, конечно, заметили.

– Не заметил. Дикая, да, но… э-э… я бы не сказал, что она не в себе.

Все трое уставились на него, несомненно сочтя его таким же безумцем.

– Ну, меня зовут Миддир, и, как вы, наверное, догадались, это – моя дочь. – Отец повернулся к Кейте. – Что ты имела в виду? С кем мне следует познакомиться?

Кейта уставилась в землю и большим пальцем начала чертить линию в пыли:

– Я просто знала это, – сказала она наконец. – Я чувствовала, что он здесь.

Миддир бросил взгляд в сторону Перрина и пожал плечами. Очевидно, он привык игнорировать многое из того, что говорила ему дочь.

– Спасибо вам, молодой человек, и примите мои благословения. Видите ли, я – жрец Керуна.