Читать книгу "Им помогали силы Тьмы - Деннис Уитли"

Решив, что нелишне прихватить с собой какую-нибудь провизию, он взял баул и напихал туда консервных банок, затем они с Малаку сходили к лодке. Так как ею уже несколько месяцев не пользовались, пришлось немного повозиться с мотором. Удостоверившись, что теперь все в порядке, они вернулись в погреб. Раньше полуночи трогаться в путь не имело смысла. Пока Грегори переодевался в советское обмундирование, припасенное предусмотрительным Малаку, тот вставил вместо двух догоревших свечей новые и отыскал среди стеклянного боя еще одну бутылку вина.

Они сидели, распивая эту бутылку, празднуя свою удачу, когда неожиданно услышали, как кто-то наверху взбирается по куче обломков, Грегори мгновенно вынул «маузер». Когда он подобрал его на полу после убийства немца, ему было не до того, чтобы проверить оружие, а сейчас он, к удивлению, обнаружил, что пистолет какой-то слишком уж легкий, Грегори проверил, заряжен ли «маузер», и обнаружил, что немец просто-напросто блефовал незаряженным оружием.

Шаги послышались уже на верхних ступенях лестницы, раздался мужской голос:

— Сабина! Сабина! Ты тут, Сабина?

Подняв глаза, они с Малаку увидели сначала мужские сапоги, затем форменные офицерские брюки и ствол немецкого автомата. В погреб проник луч света мощного фонаря и упал на лицо вздремнувшей на койке Эрики. В следующий момент сверху раздался удивленный голос:

— Эрика, ради всего святого, что ты здесь делаешь?

Грегори понял, кто хозяин голоса, фонаря и автомата.

Это был Курт фон Остенберг, выписавшийся из госпиталя и пришедший за Сабиной. Что за злая шутка Фортуны: пройти через все мытарства сегодняшнего дня и напороться на хорошо вооруженного врага в самый неудачный момент!

Эрика рывком села на постели и вскрикнула:

— Курт, ты? Сабины здесь нет, а я…

Яркий свет фонаря перебивал слабый отблеск свечей, и граф пока не знал, что в погребе есть еще кто-то, кроме Эрики. Когда он сбежал вниз еще на несколько ступеней, присутствующие в погребе увидели, что голова у него забинтована.

Он закричал на Эрику:

— Ах ты сука! Предательница поганая! Сбежать к английскому шпиону, когда твоя страна ведет с Англией войну. Но ничего, я восстановлю справедливость и сведу с тобой счеты еще до прихода русских!

Когда он поднял на Эрику автомат, Грегори вскочил с пустым «маузером» в руках.

Фон Остенберг развернулся на звук, держа фонарь параллельно стволу; луч от фонаря пробежал по лицу Малаку и упал на Грегори, граф охнул:

— Мой бог! Русский!

Держа Грегори на прицеле, он рыкнул через плечо на Эрику:

— Вот значит как! Хороша женушка — нечего сказать! Сначала еврей, затем англичанин, а теперь еще и русский. Под кого угодно готова лечь, стерва! Ну и шлюшка же мне досталась в жены. Ладно, как только я покончу с этими двумя субчиками, разберусь и с тобой, чтобы ты не позорила меня своими любовными связями со всяким отребьем.

Он направил автомат в грудь Грегори.

— Стой! — крикнула Эрика. — Остановись, ради Бога! Это совсем не русский. Это…

Ее испуганный голос перешел на шепот.

Под широкой повязкой глаза графа зажглись интересом и ненавистью.

— Неужели, — зашептал он удивленно. — И точно, не русский. Это тот самый английский поганец. Да, Бог и вправду мне помогает.

Грегори знал, что перед ним враг, враг лютый, но это не Граубер. Этот ученый граф не садист и не патологический убийца. Надо попробовать спасти жизнь хотя бы Эрике. Заговорить ему зубы и… Грегори метнул в сторону фон Остенберга тяжелый «маузер» и приготовился к прыжку. Пистолет пролетел мимо, так как граф просто уклонился от этого метательного снаряда, дернув головой в сторону, и предупреждающе выразительно пошевелил автоматом:

— Еще один шаг, и ты покойник!

Эрика закричала:

— Грегори, не трогайся с места, умоляю! Если уж ему так не терпится кого-то убить, пусть это буду я.

— Какая пара любящих голубков, — развеселился граф. — Галантный джентльмен предлагает убить его вместо моей подзаборной шлюхи-жены, как будто у меня не хватит пуль на вас обоих. А эта тварь воет, что готова пожертвовать собой ради него. Но вы не сомневайтесь: я не собираюсь вас разлучать, мои голубки. Прямо Ромео и Джульетта! Одна могила на двоих.

Помолчав секунду, он рявкнул на Грегори:

— А ну отвечай, британская падаль, что ты здесь делаешь? Как сюда попал?

— Мы пришли забрать с собой Сабину, чтобы провести ее мимо русских патрулей и спасти от бесчестья.

— Вот уж не думал, не гадал, что ты с ней знаком.

Грегори почти искренне засмеялся — получилось довольно-таки натурально:

— Да ее я уже сто лет знаю. Она меня здесь прятала от гестапо во время вашего дурацкого покушения на Гитлера. Я даже на крыше сидел и видел, как они пришли за тобой, а ты здесь разыграл клоунаду с самоубийством, у тебя не хватило мужества даже на то, чтобы застрелиться, как полагается честному человеку.

— Где Сабина?

— Бог ее знает, где она. Перед уходом она оставила мне записку, где сообщала, как мы отсюда можем выбраться.

— Да, Курт, — воодушевилась Эрика. — Она наполнила бензином бак моторной лодки. Через полчаса мы собирались уходить отсюда и плыть вниз по Хавелю. Давай же забудем старое. Мы же все живы и здоровы. Брось ты свои бредни о кровавой мести и поезжай с нами.

— Спасибо, дорогая моя шлюшка, за ценное предложение, — сухо поблагодарил граф. — Чудесный план, и я непременно им воспользуюсь. Только мне не нравится компания шпионов и шлюх, а посему я отправлюсь в путь в одиночестве.

— И тебя непременно убьют, — закончил за него Грегори. — В Потсдаме давно уже сидят русские и контролируют реку патрулями и прожекторами… И себя, дурак, погубишь и лодку.

— Ничего, не убьют. Я с твоего трупа сниму русскую форму и переоденусь в нее.

— Убьют, ты же не знаешь ни слова по-русски и не сможешь им ничего ответить, когда они потребуют от тебя объяснений.

Грегори стоял от графа в нескольких метрах — слишком далеко, чтобы броситься на него, тот успеет уложить его раньше, чем он дотянется до автомата. А без него Эрика погибнет от руки этого титулованного подонка почти наверняка. Надо отговорить подлеца от его кровавых планов. Он решил и дальше попытаться заговорить фон Остенбергу зубы:

— Эрика права. Ведь ты уже достаточно нагляделся на смерть и жестокости в Берлине. Постарайся вспомнить, что все мы когда-то были цивилизованными людьми, а теперь, когда война уже практически закончилась, надо и вести себя соответственно. Ты же не гестаповская безродная сволочь, а германский аристократ, твой долг вести себя так, как подобает аристократу. Я достаточно понимаю по-русски, чтобы провести всех нас мимо их постов и кордонов, спасти себя и тебя. Ради Христа, будь же благоразумен, и поехали вместе.