Читать книгу "Вайдекр, или Темная страсть - Филиппа Грегори"

Гарри я не говорила о своих трудностях. Я не хотела пугать его своими сомнениями. И я была слишком горда, чтобы признаться в своем страхе. Но Гарри не удалось избежать ненависти всей деревни, которая росла и росла той зимой.

Из всех нас троих только Селия, новичок в нашем доме, казалось, сохранила уважение бедняков. В своем предубеждении они не винили ее за жидкую кашу и пустой котелок. Подобно слепцам, они не замечали ее великолепных пальто из самой лучшей ткани и наимоднейших шляпок, они видели только ее встревоженное лицо и щедрые руки. Ее кошелек всегда был открыт для самых бедных. Когда погода в январе еще больше ухудшилась, Селия стала посылать в деревню повозки с остатками еды с нашей кухни. Если б не это, многие семьи не видели бы мяса неделями.

Моя невестка стала постепенно узнавать мой Вайдекр, моих людей. Она стала разбираться в их родственных и дружеских связях. Она первая узнала, что у Дейзи Соувер умер младенец.

— Беатрис, мы должны что-то сделать, — воскликнула Селия, войдя без стука в мою контору.

Взглянув на нее, я просто была поражена тем, как сильно она изменилась после смерти мамы. Ее походка стала стремительнее, голос чище, она прониклась уверенностью в своей значимости. И в данную минуту, стоя в моей конторе и греясь у моего камина, она собиралась читать мне лекцию о моих людях.

— Делать что? — резко спросила я.

— Надо что-то сделать для Вайдекра, — страстно продолжала она. — Это ужасно, Беатрис. Многие семьи нуждаются. Только что умер маленький ребенок Дейзи Соувер, и это наверняка потому, что у нее не было молока. В доме так мало еды, что я уверена: она просто недоедала, чтобы накормить мужа и других детей. Малыш угасал на глазах, и вот теперь он умер. Он был такой славный! — Голос Селии прервался рыданием, и, отвернувшись к камину, она закрыла глаза руками. — Неужели мы не можем подобрать для них работу? В крайнем случае давай пошлем им зерна. Вайдекр кажется таким процветающим, откуда же такая нужда в Экре?

— Ты хотела бы взглянуть на цифры? — Мой голос звучал резко. — Вайдекр кажется тебе процветающим, потому что ты до сих пор проводила жизнь в доме, где с расходами не считаются. Ведение хозяйства едва ли твоя прерогатива, Селия. Ты знаешь, что я никогда не проверяю счета из кухни.

Она кивнула. Первые признаки моего гнева всегда выводили Селию из равновесия. Она слишком хорошо запомнила пьяные скандалы лорда Хаверинга и не выносила ни повышенного тона, ни резких слов. Я пользовалась и тем и другим.

— Очень мило с твоей стороны посылать целые повозки еды в Экр, но мы должны заплатить по закладной и вернуть долги. У нас не Эдемский сад. В этом году мы уже потеряли дюжину ягнят, и отел идет так же плохо. Если весна будет дождливая, то у нас возникнут проблемы с зерном. С твоей стороны не очень умно просить меня содержать половину деревни. У меня подписан договор с приходским надзирателем о рабочих по найму. У нас работают те же самые люди из Экра, только по приходским расценкам.

— Они сказали мне, — сказала Селия, — что на эти деньги невозможно содержать семью.

— Вполне согласна с ними, — нетерпеливо ответила я. — Но едва ли это моя вина, что их жены не умеют экономить деньги. И едва ли моя забота поощрять их беспечность. Расценки установлены мировым судьей или церковными попечителями. С моей стороны было бы просто глупо платить больше.

Селия выглядела ошеломленной. Но ребенок Дейзи Соувер не выходил у нее из головы…

— Но для того бедного малыша… — неуверенно начала она.

— Сколько детей у Дейзи Соувер? — грубо спросила я. — Пять, шесть? Конечно, на такую ораву не хватит никаких денег. Ей давно следовало перестать рожать, тогда бы она прекрасно со всем справилась. Селия, ты оказываешь плохую услугу беднякам!

Селия вспыхнула, а затем побледнела от грубости моего тона.

— Сожалею, что побеспокоила тебя, — холодно уронила она и направилась к двери.

— Селия! — окликнула я ее. Мой голос стал ласковым. Она сразу оглянулась, и я улыбнулась ей. — Это я должна извиниться перед тобой. Я была сегодня просто невыносима и прошу у тебя прощения.

Она медленно отошла от двери.

— Ты не должна так говорить, Беатрис, — начала она. — Я знаю, как много у тебя проблем. Овцы, коровы, я все понимаю. К тому же ты беспокоишься из-за Джона. Извини, что я расстроила тебя.

— Ах, нет. — Я протянула ей руку. — Я вспылила, потому что у меня большие денежные проблемы.

Компетентность Селии в денежных проблемах не простиралась дальше суммы в один фунт в ее кошельке, но она кивнула так, будто все прекрасно понимала.

— Да, конечно, — разумно сказала она. — И еще Джон. В этом месяце ты получила известие от доктора Роуза?

— Да. — Мой голос стал грустным. — Он пишет, что Джон еще далеко не выздоровел, но уже учится противостоять соблазну.

— От самого Джона нет ни слова? — испытующе спросила Селия.

— Нет. — Я постаралась храбро улыбнуться. — Я все пишу и пишу. Но доктор Роуз сказал, что Джон еще не в состоянии отвечать, поэтому мне не следует ожидать от него писем.

— Не могла бы ты съездить туда, Беатрис? — спросила Селия. — Дороги скоро станут хорошими, и ты могла бы сама повидать его.

— Нет. — И я грустно покачала головой. — Доктор Роуз объяснил мне совершенно однозначно, что Джон еще не готов к посещениям и неожиданный визит может привести к ухудшению его здоровья.

— Понятно, — сдержанно ответила Селия. — Бедный Джон! И бедная ты, Беатрис! — Она обвила мои плечи рукой и поцеловала меня. — Я оставлю тебя, поскольку тебе надо работать. Не засиживайся здесь долго и спускайся к нам.

Я ласково кивнула в ответ, и Селия вышла. Дождавшись, пока за ней захлопнется дверь и стихнет звук ее шагов, я открыла потайной ящичек моего стола и достала оттуда отчеты доктора Роуза и связку писем, адресованных моему мужу. Они были от Селии.

Доктор Роуз регулярно переправлял их мне с каждым своим отчетом, который был совершенно ясен для меня и только увеличивал мое напряжение. Если мои адвокаты не поторопятся и здоровье Джона будет так быстро улучшаться, то, похоже, мне придется увидеть его в Вайдекре, прежде чем я сумею распорядиться его деньгами. Первый доклад доктора Роуза был достаточно мрачным. Когда Джон пришел в себя в запертой комнате с зарешеченными окнами, он чуть не сошел с ума от страха. Он бесновался и кричал, что его заперла здесь ведьма, ведьма Вайдекра, которая держит под своей властью целую семью и будет держать его здесь, пока он не умрет.

Это звучало достаточно убедительно, чтобы продержать его там не один год. Но последующие отчеты доктора Роуза звучали более обнадеживающе. Состояние Джона улучшалось. Он воздерживается от выпивки, не привержен к лаудануму. «Думаю, появилась некоторая надежда на выздоровление», — написал доктор Роуз в последнем рапорте.

Я не могла надеяться. Я могла только бояться. Мне не повлиять на события за пределами поместья, мне не заставить адвокатов поторопиться, мне не ускорить переговоры с моим кузеном и не задержать выздоровления Джона. Все, что я могла, — это писать. Писать письма в Лондон, чтобы ускорили наш процесс. Писать полные глупости ответы доктору Роузу, что я скорей согласна не видеть мужа целый год, чем вернуть его домой недолечившимся. Передо мной стояла еще одна задача — удерживать отца Джона в Эдинбурге. Как только Джон был взят под опеку, я написала его отцу, что он помещен в лечебницу и за ним установлен самый лучший уход. Ссылаясь на авторитет доктора Роуза, я сообщала, что посещения больного запрещены, но едва ему станет лучше, как мистер Мак-Эндрю сразу сможет навестить своего чудесного, талантливого сына. В приступе горя старик даже не подумал поинтересоваться деньгами Джона, я тоже не стала поднимать этот вопрос. Но если б он спросил меня, я бы ответила, что по доверенности самого Джона ими управляет лорд Гарольд. Я питала надежду, что к тому времени, когда Джон поправится и будет готов потребовать свое состояние, от него уже ничего не останется. Оно уйдет на то, чтобы мой сын, укравший его имя, занял кресло хозяина поместья, которое Джон так ненавидел.