Читать книгу "Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров - Питер Акройд"

Получив эти гарантии, Генрих отплыл в Англию во время восстания Бекингема; только два из его пятнадцати кораблей не были сокрушены бурей во время плавания, и, когда он подошел к побережью Дорсета, выяснилось, что восстание закончилось с позором. Поэтому Генрих вернулся в Бретань, и за ним последовали бунтовщики, сумевшие избежать королевской расправы. Тюдор фактически учредил еще один двор во Франции.

Некоторое время Ричард был в безопасности. Он попытался укрепить свои позиции, выдвигая северян на те должности, которые ранее занимали магнаты с юга, хотя, конечно, среди южан он был непопулярен. Они не хотели «чужаков» в своих ширах, где управление обычно осуществлялось тесной группой родственников. Каждый шир, в сущности, был семейным бизнесом. Теперь король отнимал у них имущество и денежные средства — так сказать, активы их компаний.

Вполне возможно, что о сущности дальнейшего правления Ричарда судили несправедливо из-за не предвещающего ничего хорошего начала. У него были все задатки жесткого и даже безжалостного администратора. Король учредил «совет севера», чтобы сплотить свои силы в этом регионе, и этот совет показал себя настолько необходимым инструментом управления, что продолжал существовать в середине XVII века. О его рвении к общественным делам говорит то, что за два года через руки Ричарда прошло более 2000 официальных документов. Все привлекало его внимание — от приготовлений к битве до косьбы сена в Уорике. На синоде 1484 года видные деятели церкви обращались к его «благороднейшему и священному расположению». Возможно, таким был стандартный язык прошений, но он столь значительно отличается от привычных описаний Ричарда III, что достоин упоминания. Более доброжелательное восприятие короля подчеркивают и слова народной баллады «Шотландское поле» (Scottish Field), где говорится:

Ричард — богатый лорд; в своей сверкающей броне Он не проявил ни единого признака трусости, ибо был благородным королем[63].

Также король приобрел репутацию хорошего законодателя. Когда позднее лондонский олдермен не согласился с кардиналом Уолси насчет предложенного тем насильственного взыскания, он напомнил прелату, что такие чрезмерные налоги запрещены статутом Ричарда III.

— Сэр, — сказал Уолси в своей обычной высокомерной манере, — я восхищаюсь тем, что вы ссылаетесь на Ричарда III, который был узурпатором и убил собственных племянников! Как же человек, который сделал столько зла, может издавать хорошие постановления?

Олдермен ответил: «Хотя он совершал зло, в его время вышло множество хороших постановлений, которые король создавал не единолично, но с согласия всего органа, управляющего королевством, то есть парламента». Таким образом, вопреки созданному Тюдорами мифу о злобном горбуне, воспоминания о добром царствовании Ричарда III жили в Лондоне в течение пятидесяти лет после его смерти. Фрэнсис Бэкон, лорд-канцлер другого короля, комментировал «политику и разумные законы», принятые первым и единственным парламентом Ричарда III.

Благочестие, граничащее со страстью к морализаторству, кажется, были самым устойчивым свойством его характера. В акте, заявляющем его притязания на трон, король объявил правление Эдуарда IV царствованием того, кто из-за «лести и подхалимства, сладострастия и излишеств следовал за советом людей высокомерных и порочных, а также неумеренных в своей алчности и презирал людей добродетельных и благоразумных…». Похоже на то, что он действительно считал Вудвиллов «похотливым» скотом и поэтому считал убийство двух принцев средством очищения правящей элиты.

Через два месяца после выхода в свет этой нападки на Вудвиллов король разослал английским епископам циркулярное письмо, где заявил, что горячо желает «увидеть, как растет добродетель и чистота жизни». Возможно, это было всего лишь актом публичного благочестия, но после смерти жены и единственного сына Ричард составил более личную молитву, в которой просил Господа: «Освободи Твоего слугу короля Ричарда от всего горя, страдания и муки, которые я несу с собой». Его сын Эдуард умер в возрасте одиннадцати лет, весной 1484 года; ненадежность линии Йорков была ясна всем. Жена Ричарда последовала за своим ребенком в могилу в начале следующего года. Король, по сути, остался один на свете, терзаемый «горем и страданием», на которые он горько жаловался в своей молитве.

Можно обнаружить и еще один интересный аспект его религиозности. Ричарду принадлежала копия Нового Завета в переводе Уиклифа, а также «Видение о Петре-пахаре» Уильяма Ленгленда; обе эти книги были запрещены церковным синодом 1408 года. Это отдавало лоллардизмом и более аскетической версией католицизма. Можно смело заключить, что Ричард интересовался неортодоксальным и более строгим вероисповеданием, что полностью согласуется с тем, что можно предположить о его жестком характере. Если он вершил дело Господа, то его не терзали угрызения совести.

Смерть жены освободила его и заставила искать другие брачные союзы. В то время появились нешуточные сообщения о том, что Ричард планирует жениться на Елизавете Йоркской, старшей дочери Елизаветы Вудвилл, таким образом разрушив ее помолвку с Генрихом Тюдором. Ходили даже слухи, что король отравил свою жену, чтобы вступить в новый брак, но не похоже, что он был способен жениться на девушке, чьих братьев убил. Даже по нормам той суровой и жестокой эпохи такой союз не мог считаться освященным Господом. В любом случае его презрение к Вудвиллам было хорошо известно.

Слухи не прекращались, и Ричард даже был вынужден созвать совет, на котором отрицал, что когда-либо собирался жениться на Елизавете Йоркской. Даже его самые близкие сторонники были в ужасе от подобной перспективы и, по словам одного из хронистов, заявили королю прямо в лицо, что народ «поднимет против него восстание и обвинит его в смерти королевы». Недоверие к Ричарду распространилось повсюду, в особенности этому способствовал его суровый и непреклонный нрав. Перед нами парадокс человека веры, который одновременно был неистовым убийцей. Но так ли уж парадоксален такой характер? Люди, придерживающиеся аскетичных религиозных убеждений, бывают особенно жестокими и нетерпимыми, если считают, что действуют богоугодно. Ричарда III часто обвиняли в двуличии, но, возможно, в действительности его пороком был фанатизм, уничтожающий все живое, а также вера в то, что он окружен врагами.

Елизавета Йоркская, разумеется, была помолвлена с другим человеком. В Рождество 1483 года в соборе Руана Генрих Тюдор принес клятву, что женится на ней, когда будет коронован как король Англии. Его сторонники, число которых постоянно возрастало, затем принесли клятву верности ему и его притязаниям на трон. Полидор Вергилий заявил, что из-за этого Ричард III теперь «постоянно гневался, дергался и терзался от страха». Он путешествовал по королевству, надолго не задерживаясь ни в одном замке или монастыре. Король собрал войско, чтобы изгнать Генриха Тюдора из герцогства Бретань, но Генрих, предупрежденный заранее, бежал через границу с Францией.