Читать книгу "Тайная история мира - Джонатан Блэк"

В том же эссе Фрейд описал свою прогулку по лабиринту улочек в старинном итальянском городе, когда он неожиданно оказался в квартале «красных фонарей». Он выбрал, как ему показалось, самый прямой путь, но вскоре неожиданно вернулся на прежнее место. Это происходило снова и снова, куда бы он ни шел. Случай с Фрейдом напоминает о Фрэнсисе Бэконе. Он как будто попал в лабиринт, изменявший форму, чтобы странник не мог найти выход. Под влиянием подобных событий Фрейд заподозрил существование некой связи между его психикой и космосом. Возможно ли, что космос генерировал смыслы независимо от человеческого участия и направлял их в разум отдельного человека?

Если бы Фрейд был вынужден признать правоту своих догадок хотя бы в одном случае, то его материалистической мировоззрение разлетелось бы на куски. Естественно, Фрейду хотелось подавить эти побуждения, пугавшие и беспокоившие его.

Европейская колонизация других частей света привела к потоку эзотерических идей в обратном направлении и «духовной колонизации» Европы. Владычество Британской империи в Индии обеспечило публикацию древних индийских текстов в английском переводе, и в результате восточные эзотерические учения до сих пор лучше представлены в западных книжных магазинах, чем их местные аналоги. Сходным образом, французские колонии в Северной Африке придали эзотерическим учениям на франкоязычных территориях сильную суфийскую окраску.

Раздел Польши в XIX веке привел к распространению алхимических традиций этой страны в другие регионы Европы. Подлинный импульс розенкрейцерства сохранился в центральной Европе в виде антропософии Рудольфа Штайнера. После русской революции оккультисты, наводнявшие царский двор, бежали за границу и стали проповедовать принципы православной эзотерики на Западе, а философия Гурджиева и Успенского, замешанная на суфизме и православии, приобрела большое влияние в Европе и Америке. В 1950-х годах китайское вторжение в Тибет привело к распространению тибетской эзотерики по всему миру.

В то время, когда многие государственные религиозные институты рискуют выродиться в пустую формальность, не удивительно, что каждый разумный человек рано или поздно испытывает желание задуматься над великими вопросами жизни и смерти и поискать ответы на эти вопросы. Эзотерическая философия в целом представляет богатейший, глубочайший и увлекательнейший корпус знаний по этой теме.

Величайшие художники и писатели находят способы выражения смысла жизни в тот или иной исторический момент.

Живописные произведения конца XIX и начала XX века в определенной степени были криком раненого и озадаченного человечества. Некоторые художники и писатели, включая и нескольких великих, прямо смотрели в лицо бытию и приходили к выводу, что оно довольно бессмысленно, что жизнь на земле, включая человеческую, представляет собой результат случайных химических реакций. Жан-Поль Сартр пришел к выводу, что жизнь может иметь смысл лишь в том случае, если мы будем придумывать цели для себя.

Некоторые художники находили большое удовольствие в изображении материалистической эпохи с ее блестящими поверхностями. Модернизм, несомненно, был иконоборческим движением. Однако в конце XIX века тирания правителей, церковные предрассудки и буржуазная мораль представляли собой легкие мишени для иконоборцев.

Для большинства великих художников современной эпохи механистическая модель вселенной была той иконой, которую они хотели сокрушить.

Нам нравится думать о модернизме как о современном искусстве — модном, остроумном, не признающим догмы и авторитеты прежних эпох. Это действительно так, но модернизм не атеистичен, по крайней мере, не в современном и радикальном смысле этого слова. На самом деле если вам нравится видеть в эзотерике убежище для древних предрассудков, то вы недалеки от истины. Великий дух модернизма, объединяющий Пикассо, Джойса, Малевича, Гауди, Борхеса и Кальвино, — это желание подорвать основы господствующего научного материализма. Не нужно глубоко копаться в жизни этих художников и писателей, чтобы понять, что все они глубоко интересовались оккультной тематикой, а эзотерические принципы определяли их жизненную философию и эстетику.

Если взять Бодлера и Рембо как предтеч модернизма, легко поддаться искушению и прийти к выводу, что они считали избавление от физических чувств самоцелью. На самом деле они верили, что когда материальный мир растворяется, сквозь него проступают очертания духовных миров. «Поэт делается ясновидцем, выворачивая любой смысл наизнанку в обстоятельной и рассудительной манере», — писал Рембо.

Гоген, Клее и Мондриан были теософами. Теософия научила Мондриана, что можно различить духовную реальность, структурирующую облик материального мира. Гоген видел себя создателем скульптур, в которые, наподобие Голема, можно было вселить бесплотных духов. Кандинский, как и Франц Марр, был учеником Рудольфа Штайнера, но главным творческим импульсом полотен Кандинского, возглавившего абстрактное направление в живописи, были «мыслеформы», воспринятые в состоянии транса и описанные теософами Анни Безант и К. В. Лид-биттером. Клее изображал самого себя, медитирующего на третьем глазе. Малевич был зачарован Успенским.

Эзотерические корни полотен Матисса лучше замаскированы, но, по его словам, иногда он рассматривал предмет, который собирался нарисовать, в течение нескольких недель и даже месяцев, пока дух не находил форму для выражения.

Архитектурные творения Гауди с арабскими мотивами и затейливыми арабесками, где контуры людей и животных сливаются и перетекают друг в друга, приглашают созерцателя войти в измененное состояние сознания.

Вероятно, Испания — единственная европейская страна, где сверхъестественное находится ближе всего к повседневному. Пикассо, великий художник-модернист, всегда испытывал сильное чувство «вторжения духовных миров». Некоторые его друзья полагали, что он еще в детстве обладал сверхъестественными способностями, такими как телепатия и дар пророчества. Когда он путешествовал по Европе, Макс Якоб, Феликс Сати, Апполинер, Жорж Баталь, Жан Кокто и другие посвятили его в тайны оккультной традиции.

Пикассо часто использовал эзотерические темы в своих произведениях. Иногда он рисовал себя в образе арлекина. Эта фигура ассоциируется с Гермесом и Нижним миром, особенно в его родной Барселоне, где победа Арлекина над Смертью ежегодно разыгрывается во время уличных карнавалов. Аполлинер, друг Пикассо, иногда называл его «Арлекином Трисмегистом». Пикассо также изображал себя в виде персонажа из колоды Таро, «подвешенного» между материальным и духовным миром.

В своем анализе рисунка Пикассо 1934 года, изображавшего бой быков в Испании, Марк Харрис выводит на передний план тему Парцифаля. Его эссе — вдохновляющий пример того, как эзотерическая мысль открывает пространства, закрытые для традиционной критики. В молодости Пикассо был одним из основателей группы под названием «Валгалла», созданной для изучения мистических аспектов сочинений Вагнера. На рисунке аллегорически изображена сцена из оперы Вагнера, где черный маг бросает в Парцифаля копье Лонгина, но поскольку тот уже прошел посвящение, копье лишь парит над его головой.