Читать книгу "1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - Роберт Кершоу"

Удар в северном направлении на Каширу советскому командованию удалось блокировать, перебросив на это направление большое количество кавалерии и танков, которые контратаковали продвигавшуюся вперед 17-ю танковую дивизию. Наступил драматический момент: главная цель находилась в пределах досягаемости, группа армий «Центр» балансировала между победой и разгромом. Ее командующий фельдмаршал фон Бок был предельно лаконичен: «Если в течение нескольких дней не удастся сокрушить северо-западный фронт обороны Москвы, мы будем вынуждены приостановить наступление…» Фельдмаршалу очень не хотелось «…накликать еще один Верден». Направление главного удара немецких войск смещалось к участку южнее 7-й танковой дивизии, в то время как танковые клинья с величайшим трудом продвигавшихся вперед ударных танковых групп беспомощно царапали броню внешнего кольца советской обороны северо-западнее Москвы.

Замерзшее наступление

В конце ноября холодный фронт, похоже, отступил. Температура повысилась до нуля градусов, хотя туманы и снегопады продолжались. Это уже сулило некоторое облегчение. Метеорологи, ссылаясь на своих коллег из минувшего столетия, прогнозировали сильные снегопады и сильнейшие морозы в первой половине декабря. Однако и на конец ноября месяца погода в Подмосковье была хуже некуда. Все сложности немцев проистекали из отсутствия у них необходимых навыков ведения боевых действий в условиях снежной зимы. У себя на родине в такую погоду солдаты отсиживались в хорошо протопленных казармах, которые покидали лишь изредка и ненадолго. 1 декабря столбик термометра стал неудержимо падать. Утро 2 декабря выдалось ясным, но температура понизилась до минус 20 градусов. Равноценная среднеевропейской зиме русская оттепель сменялась самой настоящей резко континентальной русской зимой. До сей поры «Военный дневник» ОКВ фиксировал лишь однозначные цифры ниже нуля и снег. С начала декабря все изменилось, — морозы достигли небывалой величины в минус 25 градусов, 4 декабря они понизились до 35, а в последующие дни — и до 38 градусов. Ход наступления определял теперь «генерал Мороз».

При свете восходившей на морозном предвечернем небе луны (1 декабря восход Луны — 17.00 часов) следовали бронетранспортеры и полугусеничные тягачи 6-й танковой дивизии — по глубокому снегу маневр осуществляла ударная группа одного из пехотных полков. Их целью были деревни северо-западнее Москвы — Иплера и Свистула (так в тексте. — Прим. перев.)Двигатели отказывали, не выдерживая мороза. В результате около 15 единиц техники беспомощно застыли на обочинах дорог. Большинство бойцов уже провело трое ночей под открытым небом, и проводить четвертую в подобных условиях явно им не улыбалось. Начальник тыла дивизии, ведавший вопросами войскового снабжения, неоднократно предупреждал, что «нехватка жиров [в солдатских рационах] отрицательно сказывается на иммунитете солдат». В течение предыдущих 10 дней они нерегулярно получали полагавшуюся ежедневную норму в 60 г жиров. В тот день отказал двигатель и у последней в 11-м танковом полку тяжелой машины — танка Pz-IV. 22 градуса мороза оказались для этой техники пределом.

Для нормальной боеспособности солдату при таком холоде требовалось усиленное питание, в противном случае он впадал в апатию. Сюда необходимо добавить и воздействие других факторов — незащищенность на открытой местности, подавленное настроение. Зимнее обмундирование до сих пор так и не было выдано. Так, 98-я пехотная дивизия получила всего лишь «часть зимних шинелей и рукавиц», да и те достались водителям. «Это было каплей в море», — комментировал один из бойцов. Следует отметить, что одежда, предназначенная для ведения боевых действий в условиях суровой зимы, также должна соответствовать ряду требований.

К середине ноября холода превратились в настоящее бедствие

Однако впавшие в апатию солдаты не снисходили до подобных размышлений, а просто наматывали на себя все, что под руку попадало, нередко срывая даже платки с голов беспомощных деревенских баб. Укутывались, первое время было тепло, позже, уже к концу продолжительного марша, даже жарко. Солдаты обливались потом и в результате простужались. В конце ноября противотанковый батальон 2-й танковой дивизии получил лишь малую часть положенного зимнего обмундирования, то есть одну шинель на целый орудийный расчет. Общеизвестен факт, что холод снижает боевую результативность и солдат думает уже не о том, как победить, а как выжить. В условиях холодов резко снижается маневренность войск, что влечет за собой хаос в боевом взаимодействии. Даже ныне армии НАТО, имеющие в распоряжении легкое, износоустойчивое, прочное, хорошо сохраняющее тепло и не стесняющее движений обмундирование, при 25-градусном морозе учений не проводят, а при 35-градусном солдату ставится единственная задача — уцелеть. При таких температурах всякие маневры приостанавливаются, в снегу срочно отрываются окопы или же войска вовсе возвращают в места расквартирования. Тогдашние условия под Москвой и на сегодняшний день считались бы неприемлемыми для ведения операций. А в начале декабря 1941 года немецкий солдат оказался бессилен против холода. Советские солдаты, в отличие от немцев, имели зимние шапки-ушанки, телогрейки, тулупы, ватные штаны, рукавицы, валенки. Как свидетельствует Т.К. Жуков, «на середину ноября 1941 года наши солдаты были обмундированы куда лучше немецких, которые вынуждены были отбирать теплые вещи у местного населения». Вот что рассказывает обер-лейтенант Эккехард Маурер из 32-й пехотной дивизии:

«Я был просто взбешен. У нас не было ни рукавиц, ни зимних сапог — ничего, что могло бы хоть как-то спасти от этого холода и позволило бы нам сражаться с врагом».

Неприспособленность к такому почти арктическому холоду оборачивалась летальными последствиями. В условиях предельно низких температур организм начинает терять влагу. Солдаты, укутываясь в многослойную одежду, обрекали себя на обезвоживание, даже не подозревая, что оно может наступить не только в жару, но и в холод. Офицер-пехотинец Генрих Хаапе «подобрал себе целый гардероб», по его собственному выражению, «помогавший хоть как-то сохранять тепло». Сначала теплые носки, затем слой фланели и сапоги на пару размеров больше, вместо стелек он подкладывал газетную бумагу. На тело надевал теплые кальсоны, две теплых сорочки, поверх них еще безрукавку, далее следовал летний мундир, а поверх мундира уже просторное кожаное пальто. На руках шерстяные перчатки, поверх них кожаные, на голове — одна на другую две шерстяных шапки. Рукава изобретательный офицер перевязывал веревочками, дабы туда не забирался ледяной ветер. Если ты заключен в такой «скафандр», то любое лишнее движение — и ты взмок от пота. Организм обезвоживался, и при вдыхании морозный воздух, попадая в легкие, вызывал конденсацию влаги. Для утоления жажды солдаты нередко ели снег, но в этом случае его съесть требовалось немало, в целых 17 раз больше по объему! К тому же подобный способ утоления жажды зачастую вызывал тяжелое расстройство желудка.

Дизентерия на Восточном фронте по причине отвратительной еды, отсутствия даже намека на личную гигиену превратилась в смертельную опасность. Лейтенант Генрих Хаапе, военврач, ответственный за питание и личную гигиену солдат, упоминает о «беднягах», которые, невзирая на дистрофию, изо всех сил пытались не отстать от своих более-менее здоровых товарищей. «Когда количество позывов доходило до четырех в день, да еще на таком морозе, — продолжает Хаапе, — их организм обезвоживался и переохлаждался необратимо». Засаленное до немыслимых пределов обмундирование уже не сохраняло тепло. Приходилось идти на крайние меры.