Читать книгу "Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни - Павел Черкашин"

Санчес оторопело молчал, не в силах собраться с мыслями. «Тимур же мне и дал эту баночку. И не амфетамины там были вовсе, от них в коме не лежат». Димыч истолковал его растерянный взгляд по-своему и раскипятился еще сильнее.

– Ты мне казался таким тихоней, я думал, что тебя от работы так прет! А ты таблетки эти дурные жрал почти каждый день! Что, опять я что-то напутал?

«Хорошо, что не каждый день!» – подумал Санчес. Впервые в жизни он благодарил судьбу за свою рассеянность. Принимать витамины систематически, каждый день, как прописал врач, он просто в офисной спешке забывал. Свету просил напоминать ежедневно, хвалил таблетки. Бедная девочка, тоже соблазнилась…

– Димыч, друг мой. Надеюсь, у тебя хватит терпения, чтобы выслушать и мою версию. Она будет длинной и не очень приятной. Но хотя бы из уважения ко мне, к нашей старой дружбе, ко всему хорошему и плохому, что мы с тобой сделали вместе за эти годы, ты должен выслушать меня. До конца. Не прошу верить на слово, но по мере сил я смогу представить тебе доказательства. Однако именно тот факт, что мы с тобой не разговаривали, доверяли мнению людей вокруг больше, чем собственному, и привел нас снова сюда – в эту комнату.

Санчес обвел взглядом помещение лаборатории.

– Ну, говори… Я готов слушать.

Димыч уселся на краешек стола и сложил на груди руки. Санчес начал говорить. Сбивчиво, перескакивая с одного на другое и путаясь в мыслях. Но постепенно успокоился, сосредоточился, формируя и для Димыча, и для самого себя стройную картину всего, что с ними произошло.

Уже через минуту Димыч покинул свое место и начал ходить по комнате взад-вперед. Он то закладывал руки за спину, то сжимал их в кулаки. В таком волнении Санчес не видел его уже очень давно. Последний раз, может быть, когда тот вытаскивал Санчеса из драки – пьяного, ничего не соображающего, с окровавленным разбитым носом – тем волшебным летом после окончания университета. Еще через минуту он остановил Санчеса:

– Может, переползем в бар? Тот, что у метро, помнишь? Давно мечтаю напиться до чертиков, но все как-то не с кем…

Санчес улыбнулся:

– Пошли.

В гулких холлах института молчали, словно опасаясь, что эхо может нарушить едва возникшее хрупкое взаимопонимание.

Но как только они миновали вертушку проходной, Димыч сказал, глядя вперед:

– Чтобы быть кристально честным с тобой, я должен кое-что сказать. Не думаю, что мы сможем остаться друзьями, но закончить наши отношения нужно по-мужски, открыто. Может, морды друг другу набить. Или руки пожать. Еще не решил. Но честно.

– Да.

– Так вот, у меня… отношения с Полиной. Ты должен это знать.

Санчес равнодушно пожал плечами:

– Флаг тебе в руки!

– Ты ее все равно упустил, а мне она сильно помогает. И вообще, похоже… Мы хорошо друг другу подходим. Понимаешь?

Он посмотрел на Санчеса. Того беспокоил только один вопрос:

– А Аяна в курсе?

Пришел черед Димыча пожимать плечами.

– Мы с ней расстались…

«До или после твоего романа с Полиной?» – подумал Санчес. Он хотел быть строгим и объективным в этом разговоре с Димычем, но все-таки не сдержался:

– Вот это да! Твоя идеальная любовь наутро, при свете солнечных лучей, оказалась не такой уж идеальной?

На секунду в глазах Димыча вспыхнул огонек, но голос его прозвучал совершенно невозмутимо, даже задумчиво:

– Она, конечно, красавица, каких еще поискать. Из разряда «во лбу звезда горит». Но у нее такими тараканами голова забита, что ни в борозду, ни в Красную армию! Хочешь – попробуй силы. Я ее для тебя уже немного объездил.

– Чмо ты последнее, Димыч.

– Извини, не удержался. Ты тоже, кстати, чмо асинхронное! Я ее очень любил. Не по зубам она мне оказалась, вот и злюсь. Хорошая девочка. Про тебя спрашивала несколько раз. Так что не тушуйся. Ты же по ней всегда сох, признавайся!

Санчес только вздохнул, уставившись на дорогу. Меньше часа он пробыл в здании института, а столько событий…

– Можно считать, что мы квиты, – через какое-то время примирительно сказал Димыч и посмотрел на товарища.

Санчес все так же молчал. Мысли его были далеко. Тараканов он никогда не боялся.

Пора домой

Если между двумя телами возникает контакт, то для разделения этих тел нужно преодолеть некоторое сопротивление сил прилипания, зависящее от природы обоих тел и условий контакта…

Аяна-реальная

Пошатываясь, он подошел к своему дому. Подниматься в разоренную, кое-как убранную и приведенную в жилой вид заботами родителей квартиру ужасно не хотелось. Встреча с Димычем затянулась допоздна. Они накачались пивом по уши и закончили разговор вполне дружеским рукопожатием.

– В партнеры я тебя больше не зову, – сказал Димыч. – Да и не знаю, если честно, хочу ли снова поднимать Lab34. Может, пойду куда-то в крупную корпорацию поработать, опыта поднабраться. Предложений на удивление много, с отличными деньгами. Ты, кстати, тоже можешь попробовать, если захочешь. Репутацию мы себе накрутили…

– Даже не говори, страшно подумать, – язык Санчеса уже серьезно заплетался…

Теперь Санчесу нестерпимо хотелось позвонить Аяне, упасть ей в ноги, плакать, целовать колени. Но он был основательно пьян – в таком состоянии серьезные отношения не начинают. Вряд ли Аяна оценит такую трогательную слабость. Он нагнулся и посмотрел на свое кривляющееся отражение в луже.

– Да и телефон у тебя не работает, чувак! – произнес он вслух, усмехнувшись при мысли о том, что индонезийский номер здесь уже не действует, а новый московский он еще не успел подключить.

Любовь Григорьевна должна была прийти днем – погладить вещи, приготовить еду. В Москве придется пробыть еще какое-то время, нужно обустраиваться.

«Может, проститутку вызвать? – думал он, прижимаясь к стене лифта, чтобы не так качало. – Все равно я уже на самом дне, здесь стесняться некого».

В полумраке своей лестничной площадки он долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Потом долго пытался провернуть ключ в замке. Черт! Гулко бухнула о кафельный пол выпавшая из рук книга – старая и потертая, в синем переплете, с выцветшей серебристой молнией на обложке. Санчес встал на одно колено, бережно поднял книгу, отряхнул пыль. Все-таки примирительный подарок Димыча, жалко бросать. На двери видны аккуратные дырки – наследство грабителей или погромщиков, высверливших замок. Рядом – следы грубого ремонта, осыпавшаяся штукатурка, остатки бумажной милицейской пломбы…

Неожиданно дверь открылась изнутри.

«Неужели Любовь Григорьевна еще здесь? Или еще хуже – мама. Объясняться придется».