Читать книгу "Хюррем, наложница из Московии - Демет Алтынйелеклиоглу"

Так, значит, страна Османов стала ей родиной. «Конечно, – думала Хюррем. – Конечно, я теперь из рода Османов. И какое значение имеет кровь или мое происхождение? Я, как саженец, приросла к их древу и дала новые отростки».

Она все еще страдала всякий раз, когда перед глазами у нее вставало безжизненное тело шехзаде Мехмеда: «Как мне может быть чужой земля, в которой похоронен мой сын, плоть от плоти моей, кровь от крови моей? И когда-нибудь от меня, Хюррем, на престол Османов сядет новый падишах».

Дни сменялись днями. С той самой ночи, когда она решила, что принадлежит теперь к роду Османов, Хюррем не отпускали тревожные мысли. Болезнь падишаха была первым звонком. Времени становилось все меньше. Ей делалось страшно при мысли, что будет, если падишах внезапно умрет. А ведь это может произойти в любой момент. У него позади пятьдесят зим, и к тому же он болен. Она старалась гнать от себя эти мысли, но с некоторых пор тяжесть и этой ноши начала давить ей на плечи. Мысли о болезни и старости не отпускали ее. Те же самые мысли не отпускали и Сулеймана. Страх болезни читался теперь даже в его стихах.

Все это было очень опасно.

Сулейман понимал, что может в любой момент с легкостью избавиться от боязни старости и смерти, а также от страха предательства, который не давал ему покоя. Вместо того чтобы ждать, пока его лишат трона, он мог в любой момент передать трон Мустафе, чтобы встретить спокойно старость. А в противном случае в любой момент могло произойти восстание, и его могли попросту свергнуть. Хюррем тоже все это понимала и знала, что оба варианта одинаково губительны для нее и ее детей.

Однажды летним днем, когда Сулейман возлежал на седире, под навесом, обращенным в сторону Улудага, вершины которого даже летом были в снегу, и читал Хюррем свое стихотворение, посвященное ей, он, сам того не замечая, усилил предчувствие беды, которое давно не давало ему покоя.

– Послушай, моя красавица, – сказал он, вытаскивая из-за пояса лист бумаги. – Это мое новое стихотворение.

И начал медленно читать:

«Душа моя, не жди от бренной жизни злата

Ни жемчуг, ни шелка не смогут в дни заката

Судьбы преодолеть! О как унижусь весь я,

Наполнив грудь свою надменностью и спесью.

Не требуй у людей ни славы, ни почета —

Я не добрей других, и не храбрей, чем кто-то.

У правды языки, как розы, обрывая,

Я сам останусь нем. Пусть льется речь живая!»

В. Каденко

«О господи», – думала Хюррем, не веря своим ушам. Великий султан Сулейман словно бы прощался с жизнью. «Мы должны немедленно вернуться в Стамбул, – взволнованно подумала она. – Немедленно! И должны сделать то, что должны. Зерна подозрения должны принести плоды. Иначе будет слишком поздно».

Тьма давно скрыла горы, в которых Ферхад ради любви Ширин[75]проделал не одну дорогу. На небе не было видно ни звездочки. Бледные желтые огни в окнах дворца санджак-бея на берегу реки Йешиль отражались на воде, которая с журчанием протекала мимо дворца, ударяясь о скалистые берега. Тьма была непроглядной. Словно стеной, она окружила Амасью. Не было видно и огромных тысячелетних гробниц древних царей на холме, у подножия которого стояли дворец и городские дома. Перед самой большой из них горел факел, и в его мерцающем свете вход в темную пугающую пещеру то появлялся, то исчезал. Чуть поодаль, на мосту через реку, тоже горели два факела. Света их все равно не хватало, чтобы осветить мост.

Город старшего шехзаде Амасья, зажатый между двумя холмами, сейчас в этой тьме готовился ко сну. Пока огни домов постепенно гасли, на вершине одной из скал, нависшей над городом, словно орлиное гнездо, произошло какое-то движение. Тень, чернее ночи, сползая между скалами, плыла прямо к реке. Тень замирала на месте, когда из-под ее ног срывался даже маленький камень.

Когда тень достигла берега, в воду сорвался большой камень. Тень застыла. Крадущийся человек знал, что на противоположном берегу воины шехзаде Мустафы стоят в карауле и время от времени обходят дворец. Несмотря на шум реки, до него доносились их голоса. Интересно, слышали ли они, как упал камень? Он остановился и подождал, надеясь, что шум реки все же заглушил звук камня. Даже если они что-то слышали, пока они его не видят, опасности нет. Такой звук мог появиться, если на водопой пришел какой-нибудь зверь, а в это время года к реке спускались даже волки.

Убедившись, что тревоги на противоположном берегу не возникло, человек бросился в холодные, как лед, шумные воды. Вода была такой холодной, что он должен был сразу замерзнуть, но от напряжения ему, напротив, было жарко. Так как он старался плыть против сильного течения, мышцы его горели огнем. Мерзла у него только голова, но этого было достаточно. Он боялся, что двигается слишком шумно, а еще у него от холода стучали зубы, и ему казалось, что этот стук разносится по всем окрестностям.

Он уже собирался выбраться на берег, как вдруг услышал какой-то звук и замер. Рядом кто-то был. Приближались звуки шагов. Он замер в воде, тело его напряглось. Человек был безъязыким, и если бы его поймали, то никто не смог бы узнать, кто он таков, кто его послал и зачем он пробрался во дворец шехзаде Мустафы. Но его бы непременно убили. А он вовсе не собирался умирать. К тому же он не знал ничего, кроме того, что ему следует в этом дворце забрать.

Некоторое время он подождал в воде. Теперь он не двигался и начал замерзать. Сомнения начали посещать его. В какой-то момент он подумал, что, если его не поймают, он все равно умрет здесь от холода. Его глаза не видели ничего, кроме тьмы. Он попытался не думать о холоде. Это не помогло. Холод по сосудам пробирался прямо к сердцу, прямо к его мозгу. Он чувствовал это движение. Теперь у него начали слипаться глаза. Он с ужасом вздрогнул, поняв, что начинает засыпать. Так приближалась смерть. Стоит уснуть лишь на мгновение, и спасения нет. Чтобы не уснуть, необходимо было двигаться, а он не мог даже пальцем пошевелить, потому что малейшее движение тоже означало смерть.

Наконец он разглядел тень стражника. Спасение сейчас зависело от прыжка, который нужно было совершить. Мышцы, начавшие болеть от холода и напряжения, внезапно разжались, как пружина. Его руки стащили в реку стражника, который не успел даже вскрикнуть. Шум реки заглушил шум падающего тела. Завязавшаяся было в воде борьба мгновенно закончилась. Безжизненное тело стражника тут же унесло течение.

Человек подождал еще какое-то время, а затем с трудом вылез из воды. Почувствовав, что кровь вновь начала течь в жилах, он устремился прямо под балкон шехзаде Мустафы, нависавший над водами горной реки Йешиль.

Еще не рассвело, когда безъязыкий закончил свою работу. Он скрылся во тьме точно так же, как и появился. Его никто не видел и не слышал, в этом он был уверен. Единственный след, который он оставил за собой, – это пропавший в водах Йешиля стражник. Кто знает, когда и где воды вынесут тело на берег. А если люди шехзаде Мустафы его найдут, то они решат, что стражник просто сорвался в темноте.