Читать книгу "Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин"

Посол Британии сообщал в Лондон министру иностранных дел Лэнсдауну о беседе с Рузвельтом в портике, на закате солнца, рядом с огромными магнолиями. «Учитывая союзнические отношения Британии с Японией, он хотел, чтобы я имел более точные сведения о недавних переговорах». Но у британского посла имелись и собственные источники информации, сообщавшие о жесткости противостояния Рузвельта и посла России Кассини.

Где проводить мирную конференцию? Это должно быть спокойное место, лишенное внешних раздражающих факторов. Несколько городов претендовали на такую характеристику, но выбор в конечном счете пал на сравнительно небольшой приморский Портсмут в штате Нью-Хемпшир. В этом прелестном небольшом городке, расположенном вокруг военно-морской верфи, были и комфортабельные отели и живописные променады. Руководители верфи предоставили уютное здание, строгое и достаточно просторное, имеющее выход к железной дороге, и в то же время открытое морским бризам. Симметричное в плане, это здание имело весьма внушительный фасад, и должно было быть удобным местом для переговоров.

Второй по значению член японской делегации — Когоро Такахира поддержал кандидатуру Портсмута без колебаний. Равнозначно ему располагающийся в иерархии российской делегации барон фон Розен также одобрил избранное Рузвельтом место.

Не все знали, как дорого дался Рузвельту этот предварительный период. Бесконечные дрязги по поводу места, времени, состава делегаций временами привели Рузвельта едва ли не в отчаяние. «Я едва не потерял рассудок, сводя Россию и Японию вместе. Чем больше я узнаю о царе, кайзере и микадо, тем больше проникаюсь симпатией к демократии, если даже включить в число ее столпов американскую прессу».

Витте против Комуры

Рузвельт полагал, что лучшим выбором для японцев было бы назначить во главе своей делегации умудренного опытом маркиза Хиробуми, прагматика в духе Витте. Но в последний момент японское правительство отдало бразды правления барону Ютаро Комура — аристократу сорока восьми лет, с черными блестящими глазами, небольшого роста, тонкого в кости, нервного в жестах, имеющего некий оттенок болезненности. Комура, как и Такахира, окончил Гарвардский университет. Многие в Америке полагали, что его превосходство над Витте заключается не только в гарвардском опыте, но и в более отчетливом знании Запада, внешнего мира. Он служил в Петербурге, в Вашингтоне, в Пекине и Сеуле, то есть, он знал всю основную сцену обсуждаемого конфликта. Популярным было также мнение, что он опытный переговорщик.

В то же время Комура — первый японский выпускник Гарварда, невысокий, стройный, опытный, был большим сторонником войны с Россией. Он покинул Токио 8 июля 1905 г. В Америке его приветствовали огромными плакатами «Право есть право. Наши комплименты самому смелому из смелых». Но были и противники Японии, особенно на Западном побережье, и, пересекая Америку на поезде, Комуре пришлось говорить, что «так называемая «желтая угроза» является плодом фантазии заинтересованных европейцев. «Не только Япония и Китай, но и весь цивилизованный мир очень многое получили от нашего конфликта с Россией».

В Нью-Хэмршире японцы были объектом неустанного интереса девушек. Это начинало раздражать. Один из членов японской делегации спросил у журналистов, чем объясняется навязчивость девушек? «Они видят в вас кукол», — был ответ.

Делегация России прибыла в Нью-Йорк из французского Шербура. Она избрала германский лайнер «Вильгельм Великий» и прибыла в Нью-Йорк 3 августа 1905 г. Русскую делегацию возглавлял огромного роста и великого ума Сергей Юльевич Витте, получивший признание при царе Александре Третьем, и не имевший соперников по сочетанию ума и энергии при Николае Втором. Он противился войне на Дальнем Востоке с самого начала и теперь, в час государственного расстройства, царь Николай послал его в Америку с самой ответственной государственной миссией.

Генри Адамс считал почти двухметрового Витте воплощением славянских доблестей плюс доставшаяся от далеких голландских предков доля прагматизма и флегмы. «Он не очень сведущ о делах за пределами России, очень немногое знает об Америке. Он боится Германии, презирает Британию, и тянется к Франции. Он олицетворяет собой силу; нечто вроде грубой энергии в духе Петра Великого». Знатоки говорили, что Витте, безусловно, был бы премьер-министром, если бы царь не боялся его столь откровенно.

У Витте были свои проблемы. Ванны в отеле были для него малы. Еда несъедобна. Чаю мало. Курение запрещено — что может быть хуже для человека, всегда пившего кофе с сигарой?

Англосаксонский мир был для Витте неведом, и он пригласил с собой в Америку петербургского корреспондента лондонской газеты «Дейли телеграф» доктора Э. Диллона, старого друга и советчика. Диллон помогал ему и в сочинении речей. Уже первая речь Витте по прибытии в Америку была хорошим примером психологической войны. Витте говорил о России как о «бравом антагонисте», он всячески пропагандировал укрепление уз дружбы между Соединенными Штатами и Россией. Рузвельта он превозносил как «одаренного талантами лидера». Журналисты аплодировали, а в Америке это уже немало. В «Сент-Реджис Отель» приходили такие письма: «Семь десятых населения Западного побережья — вместе с Вами в противостоянии японских непомерных территориальных требований».

У четырех полномочных представителей были шестеро помощников — по экономическим, военным и дипломатическим вопросам. Перед началом диалога Комура и Такахара — вначале, а затем Витте и Розен — почтили визитом Рузвельта в его поместье Сагамор-Хилл. Японская делегация прибыла на час раньше назначенного времени, чем вызвала переполох, поскольку не ожидавший их президент совершал прогулку, и не ожидал гостей так рано. Дипломатов пришлось занимать, рискуя затронуть их обидчивость. Наконец из лесной чащи в неком баварского вида костюме появился президент, машущий старой шляпой. К видавшему виды имению в предшествующие дни была срочно пристроена специальная комната для приемов (так называемая Северная комната). В ней Рузвельт и принял несколько смущенных японцев.

На стенах висели бычьи рога — охотничьи трофеи президента, и Рузвельт, что называется, взял «быка за рога»: он начал встречу словами относительно главной опасности для переговоров, коими являют собой заведомо завышенные требования. России нужно дать возможность вести себя гибко. Она должна признать «преобладающие» интересы Японии в Корее, вывести свои войска из Маньчжурии, пожертвовать своими торговыми и транспортными привилегиями в данном регионе. Япония может смело претендовать на полуостров Ляодун и на остров Сахалин, равно как и на железную дорогу, ведущую к Порт-Артуру. России не должно быть позволено иметь здесь крупный флот, часть оставшихся на плаву кораблей должна быть отдана Японии. Японские рыболовецкие суда могут претендовать на право захода в Охотское море. Комура указал, что в некоторых пунктах и он надеется проявить гибкость. В частности, он не намерен сносить с лица земли Владивосток, и но он будет настаивать на значительных репарациях.

Прибывшие затем российские дипломаты выглядели значительно менее куртуазными. Являясь потомком голландских переселенцев, а по матери — старинного аристократического русского рода, Витте, этот гигант тела и ума родился в грузинском Тифлисе и был самым выдающимся инженером и администратором своего времени. Его отец принимал участие в управлении Кавказом. Образование его первоначально было домашним. Среди его учителей были и французский морской офицер, и ученый-швед, добросовестный швейцарец и педантичный немец. Далее — Одесский университет, его мечтой было стать профессором математики. Его блестящие способности были признаны довольно рано, он с отличием окончил университет. Но не в отвлеченные сферы умозрительного знания устремился Витте после получения диплома, а в конкретную плоскость бурного железнодорожного строительства на Одесском направлении. Вскоре он возглавил южную дорогу и сделал блестящую карьеру.