Читать книгу "Хроноагент - Александр Калачев"

Магистр прерывает Андрея:

— Андрэ, извини, но у нас был большой спор с Хуаном по поводу этого препятствия в Лабиринте. Хуан колебался, но я настоял, чтобы вы прошли через такое препятствие.

— Ты! Настоял?

— Да. А почему — это тема не для сегодняшнего разговора. Как сказал Маг, мы поговорим об этом попозже.

В разговор вступает Лена:

— Магистр, ты не до конца прав. Андрей имел в виду, наверное, не только данный конкретный случай. Выполнение заданий в реальных фазах сопряжено подчас с такими мощными стрессами, что это не может не отражаться на психике хроноагента. Не будем далеко ходить. — Лена кивает в мою сторону. — Вот Андрей. При выполнении задания во время Второй мировой войны он погиб в воздушном бою страшной, пусть геройской, но страшной смертью. Вы думаете, это не оставило шрама в его психике? А ведь в той работе, какая его ждет, ему, может быть, придется пережить такое не один раз… Да взять хотя бы последнее задание: он сначала расстрелял своего товарища, а потом взорвал крейсер вместе с собой и остатками экипажа. Кто знает, сколько таких потрясений сможет выдержать его психика? По статистике, около шести процентов внедрений в реальные фазы у нас заканчивается гибелью носителя. А четыре года назад было один и две десятых процента. Мы прогрессируем, только вот в каком направлении? Как медиколог, я встречаю многих хроноагентов при их возвращении в Монастырь. Если вас заинтересует, я могу передать вам записи своих наблюдений за изменениями в их психике после различных ситуаций в реальных фазах. Я веду эти наблюдения уже более трех лет.

— Заинтересует! — живо откликается Жиль. — Завтра же эти записи — ко мне!

— Я слегка прокомментирую их, — продолжает Лена. — Любое пребывание в реальной фазе, даже с элементарным заданием, типа пройти по бульвару, сорвать цветок, понюхать его, замечтаться и опоздать на трамвай, уже оставляет след в психике хроноагента. Если же надо сделать что-либо посерьезнее — физическое воздействие или, еще хлеще, убийство, собственное увечье или даже смерть… Я только диву даюсь, насколько крепка оказалась психика наших заслуженных хроноагентов, годами работающих на пределе возможностей. Обычные люди давно бы уже свихнулись от всего этого. Мои предложения: или настолько тщательно разрабатывать задания, чтобы свести к минимуму отрицательные воздействия переходов, или разработать такую программу адаптации хроноагента, чтобы она полностью снимала последствия стрессов. Сразу скажу: такая программа мною уже разработана, но она требует от трех дней до двух недель отдыха хроноагента после возвращения.

— Предложение интересное, но труднореализуемое, — говорит Магистр. — Особенно второй вариант. Ты, Элен, знаешь, какой плотный у нас график работы. Если каждому хроноагенту после задания давать такой длительный срок восстановления, нам придется увеличить количество агентов в три-четыре раза. А где их взять? Ты же сама знаешь, что хроноагент — это один из тысячи! Для этой работы нужны особые данные. Вот, к примеру, как у них, — Магистр кивает в нашу сторону.

— Позволю себе не согласиться, Магистр, — реагирую я. — Я был обыкновенным летчиком, пока волей случая не оказался вовлеченным в сферу вашей деятельности. Разумеется, я и не подозревал, что являюсь хроноагентом экстракласса, как вы выразились. Скорее всего вы здесь сделали меня таким. Думаю, что Андрей полностью солидарен со мной.

Андрей кивает, а Магистр хмыкает скептически.

— Хватит прибедняться, Андрэ. Ну а тебе, Элен, я могу ответить и по первому твоему варианту. Ну как можно тщательно спланировать задание, имея дело вот с такими рубаками? Ты присутствовала при обсуждении последнего задания и все помнишь. Кто из нас мог предположить, что под словами “любые действия” они подразумевают такое? Я не удивлюсь, если их стараниями не шесть, а шестьдесят процентов внедрений будет завершаться гибелью. Так что…

Он безнадежно машет рукой. А я, раз уж взял слово, продолжаю:

— Ну а по существу сегодняшнего разговора мне хотелось бы сказать следующее. Мы с Магистром уже не раз спорили на эту тему. Вопрос стоит о правомерности нашего вмешательства в естественное историческое развитие реальной фазы. Да, иной раз вмешательство необходимо, чтобы предотвратить многочисленные жертвы войн, экологических и других катастроф. Во всех этих случаях наше вмешательство оправдано. Но имеем ли мы право вторгаться в реальную фазу и вмешиваться в ее дела всякий раз, когда нам покажется, что научно-технический прогресс или социальное развитие там идут по неправильному пути? Кто определил: правильно или нет? Почему нельзя дать человечеству самому в этом разобраться? Кто дал нам право быть наставниками и опекунами многочисленных семей человечества? Мы сами присвоили себе такое право! Хорошо-хорошо! Я предвижу ваши возражения относительно Координационного Совета. Я понимаю, что слишком уж это дорого обойдется: позволять человеческим семьям ставить эксперименты на самих себе и оплачивать ошибки в своем развитии многочисленными жертвами. Здесь можно спорить…

— Вопрос: нужно ли? — бросает реплику Кэт.

— Может быть, и не нужно, — соглашаюсь я. — Но есть еще одна сторона медали, — я киваю на компьютер. — Вот подойдем и наберем случайный код. Мы увидим фазу, которую мы еще никогда не наблюдали. В каждой точке пространства-времени сосуществует бесчисленное множество реальных фаз. Это — аксиома. Мы даже наблюдать их все не в состоянии. А уж реально работать с ними тем более. Вот еще одна проблема. Как определить, кому помогать в первую очередь? Может быть, мы размениваемся на мелочи в то время, когда какая-нибудь фаза действительно нуждается в нашей помощи? Помощи, которая потребует всей нашей мощи, всего нашего потенциала.

— Да, вот вторая проблема, поднятая тобой, действительно весьма серьезная. Но, увы, практически неразрешимая. Еще у Козьмы Пруткова было изречение: “Не пытайся объять необъятное!”, — говорит после паузы Жиль. — А ведь это — двуединая задача, я сразу и не заметил. Мы занимаемся коррекцией научно-технического прогресса и социального развития, а в это время в других фазах происходят катастрофы, о которых мы даже не подозреваем. Как решить эту проблему, вот задача из задач!

Маг возбужденно вскакивает, закуривает сигарету и начинает быстро ходить по комнате. Тем временем Катрин, налив себе свежую порцию кофе и глотнув коньяку, говорит своим низким, звучным голосом:

— Мне кажется, что эта проблема вовсе не так уж неразрешима. Вот уже полгода моя группа работает над программой поиска наиболее опасных участков в реальных фазах. Правда, при экспериментах мы столкнулись с непредвиденными трудностями… Наш поиск все время, — Катрин делает паузу, еще раз отпивает из рюмки и запивает коньяк остатками кофе, — все время показывает наличие очень, очень больших и опасных аномалий в областях ультра— и инфравременных частот. Причем… градиент опасности все время увеличивается в сторону нормальных частот… и он явно стремится к нуль-фазе.

При этих словах Магистр вздрагивает и внимательно смотрит на Кэт. А Жиль удивленно спрашивает:

— Извини, Катрин, раз уж ты говоришь о программе и таких результатах, как градиент опасности, о его направленности… значит, математический аппарат решения этой проблемы уже готов? Почему я об этом ничего не знаю?