Читать книгу "Воронья дорога - Иэн Бэнкс"

Она вынула из карманов куртки перчатки, надела и послала мне воздушный поцелуй.

– Пока, Прентис.

– Пока,– простонал я.

Она затворила дверь. Я упал на спину. Лежал как в параличе, глядел на мерцающую красную люстру.

Когда хлопнула входная дверь, я соскочил с кровати, в чем мать родила слетел по лестнице в гостиную и замахал Эшли из окна, начинавшегося на уровне человеческого колена и заканчивавшегося на уровне жирафьей головы. Она меня заметила и рассмеялась. Опустила стекло дверцы. Показала на мои чресла и состроила гримаску – дескать, ну что ты себе позволяешь. Такси тронулось. Водила тоже меня засек, восхищенно замотал головой. Машина уже огибала террасу с каменным бортиком. Я распахнул окно, вылез из него почти целиком и замахал, а Эш, опустив до конца стекло и высунув голову, посылала воздушные поцелуи сквозь разлетевшиеся на ветру волосы, пока тачка не скрылась за углом.

* * *

Я уселся на паркет и уставился на широченные колышущиеся тюлевые занавески. Ныли все мускулы, стреляло в мозгу, зудел пенис, а по коже, начиная с остуженной паркетом задницы, разбегались мурашки. Я покачал головой. И развалился, стукнувшись ею, уже истязаемой изнутри, о пол. Впрочем, удар пришелся на толстый персидский ковер, поэтому было почти не больно.

Я посмотрел на деревянный потолок с причудливой резьбой, не зная, что и думать. Потом засмеялся, лежа без сил нагишом в огромной комнате и чувствуя себя идиот идиотом.

– Ну и ладно,– обратился я к потолку.– Значит, еще не все потеряно.

* * *

– Вижу, ты берешься за ум.– Мама осторожно шла навстречу мне, большая голубая простыня складывалась между нами. Двумя руками мама забрала у меня уголки простыни.

– Берусь? – возмущенно переспросил я. Мама улыбнулась, сложила простыню еще вдвое и кинула на барабанную сушилку.

Я вынул другую простыню из барабана. Мы взялись за разные углы, разошлись, натянули простыню.

– Ну да,– еще раз натянула она простыню.– По-моему, продажа «бентли» – очень разумный шаг.

Мы повторили процедуру. Мама выглядела задумчивой.

– Может, и нашу рухлядь сбыть?

– «Лагонду»? – спросил я, и мы опять сложили-растянули простыню.

– Да.– Мама опять двинулась ко мне,– Проку никакого, только гараж занимает.

– Как это понимать? Почти победила клавесин, а заняться реставрацией классики автомобилестроения не хочешь?

Мама улыбнулась и забрала у меня простыню.

– Вообще-то была такая мысль, но если честно…– Она наморщила нос– Если честно, то сомневаюсь.

– Ну, тачка сейчас в таком состоянии, что много за нее не выручить.

Я вынул очередную простыню.

– Да я не из-за денег…– проговорила мама. Она отступила, бросила на меня лукавый взгляд:

– И между прочим, по чьей вине машина в таком состоянии?

– Чего? – спросил я. Мама улыбнулась:

– Разве это не ты когда-то опрокинул на нее большущий шкаф?

Она дернула простыню, та вырвалась из моих пальцев и затрепетала, снижаясь. Я ринулся вдогонку, поймал. Взялся за уголки, расправил. Поднял глаза и увидел веселое лицо мамы. Она снова потянула простыню, на этот раз я удержал.

Со стыдом признаюсь, что у меня была мысль все отрицать. Но я быстро опомнился. Глупо ухмыльнулся и сложил простыню.

– Да, признаю себя виновным, но это была случайность,– покачал я головой.– А как выяснилось?

Она подошла ко мне, забрала простыню.

– Стирала твои трусы, нашла в них осколок стекла.– И тихо рассмеялась, поворачиваясь и кладя простыню на сушилку.

Я возвел глаза к потолку:

– Ой-йо!..

Мама повернулась кругом. В джинсах и блузке она выглядела молодо, на лице – улыбка, похоже самодовольная. Забрала с полки последнюю простыню, протянула мне ее край.

– Ладно, сохраним этот маленький инцидент под грифом «секретно». Договорились?

Я кивнул, жуя губами.

– Было бы неплохо.– Я кашлянул, вместе с мамой натягивая простыню, и неуклюже попытался перевести разговор на другую тему: – Между прочим, а как там дела с реставрацией клавесина?

– Да как сказать…

* * *

На том не кончилось. И почему никто не предупредил меня, что женская половина человечества открыла сезон охоты на заблуждения Прентиса Макхоуна?

– Наверное, мой спектр поглощения должен быть расплывчатым.

– Вряд ли,– возразила мне Дайана.– Скорее всего, он такой же, как у всех остальных.– Она взяла из витрины кубок (богемское стекло!) и посмотрела на меня, как мне показалось – с горечью. Но тут же улыбнулась и пожала плечами: – Ну, может, чуть побольше черных линий. Тебя, помнится, всегда все интересовало. Или я не права?

Я тоже плечами пожал:

– Это у нас генетическое.

– Между прочим,– Дайана дохнула на узловатое зеленое стекло,– это благодаря тебе я большую часть жизни провела на Гавайях на высоте четырнадцать тысяч футов, охотясь за инфракрасным излучением сброшенных звездных оболочек.

– Да ты что? – сказал я.

– Серьезно,– подтвердила Дайана, с улыбкой протирая стекло.– Помнишь, как ночью мы с тобой, Хелен, Льюисом, Верити и… Дарреном? Помнишь, как в обсерватории сидели?

– Помню,– ответил я.

– Ты накурился и понес, какая у нас фантастическая Вселенная. Помнишь?

Я отрицательно покачал головой:

– Не помню.

– Ты здорово тогда поплыл.—Дайана вручила мне кубок.– Но говорил связно, да еще с каким энтузиазмом! Даже самого Льюиса заткнул. Все распинался, какая это классная штука – астрономия. Ты, правда, имел в виду космологию, но это не суть. Все болтал и болтал, и никак тебя было не остановить.– Она достала из витрины вторую богемскую посудину.

– Надо же…—Я наполнил кубок пенополистироловыми шариками, нашел коробку побольше, чтобы поместились обе посудины, и опустил вторую на белую пружинящую подкладку.– Ладно, поверю тебе на слово.

– Так вот, ты был в таком восторге! Особенно от звездной эволюции. Просто с ума по ней сходил. Кричал: «Мы творим частицы звезд!» – Дайана рассмеялась.– Рассказывал нам, как Солнце и Солнечная система произошли из больших звезд и старейших систем, когда те взорвались. Как освободились составлявшие их элементы и из них возник наш мир, сложились наши организмы. Возьми любой свой атом – когда-то он входил в другое тело, космическое. Честное слово, нам тогда казалось, ты вот-вот взорвешься.– Она мне дала второй кубок.

– Гм… Кажется, что-то такое припоминаю. На самом деле я ничего такого не припоминал.