Читать книгу "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга VII - Алексей Ракитин"

Чудовищные обстоятельства казни добавили мрачных красок этой и без того удручающей истории. Один из младших братьев повешенного — Джастин Пейнтер — присутствовавший при исполнении приговора, заявил, что подобной смерти не заслуживает даже закоренелый убийца, а его брат — тем более. Джастин повторил свои утверждения, звучавшие ранее во время суда над Джорджем, о полной его невиновности и абсолютно миролюбивом характере, исключавшим даже намёк на возможность физического насилия.

Казнь на стандартной для Америки последней трети XIX века виселице с высотой помоста 2,7 метра (3 ярда) над уровнем основания. Высота падения тела на такой виселице составляла около 2,5 метров, что делало контроль сердцебиения удобным для врачей. Однако малая высота падения приводила к тому, что люди небольшого веса не ломали в петле шею и с большими мучениями умирали от удушья. Примерно на такой виселице был повешен Джордж Пейнтер (хотя и не на этой самой).

Палач клятвенно заверил журналистов в том, что верёвка для всех повешений в тюрьме берётся из одного и того же мотка, хранящегося в специальной кладовой с 1887 года. Доступ к этой верёвке посторонних лиц исключён. Та верёвка, что была использована для повешения Пейнтера, была испытана на прочность менее чем за 12 часов до исполнения приговора и показал свою полную надёжность. Для испытаний использовался мешок с песком весом 90 кг. Причину обрыва верёвки палач объяснить не смог.

Оставалось допустить фабричный брак. Разумеется, если исключить злой умысел или некую мистику.

На этом история Джорджа Пейнтера формально была окончена, хотя вопросы, связанные с убийством Элис Мартин, не перестают привлекать внимание интересующихся историей криминалистики до сих пор. Дело это отнюдь не однозначно, и нам, живущим спустя более 130 лет, есть над чем подумать.

Совершенно очевидно, что полицейское расследование оказалось неполным и односторонним. Из документов той поры невозможно даже узнать точную планировку квартиры, ставшей местом преступления — а ведь этот аспект очень важен! Существовал ли в этой квартире чёрный выход [таковые обычно оборудовались в кухне, либо возле кладовки для удобства складирования угля или дров для топки каминов]? Были ли открыты окна? Куда вообще они выходили? Не было ли следов крови на подоконнике [они могли бы указать на бегство убийцы через окно]?

Сегодня любой криминолог скажет, что значительный процент спонтанной мужской агрессии в отношении женщины [в том числе и убийств] связан с шутками или уничижительными сентенциями о недостаточной потенции или маленьком размере мужского полового органа. Это очень чувствительная тема особенно для лиц с низким социокультурным статусом — мужчины этой категории чрезвычайно чувствительны к указаниям на собственную сексуальную неадекватность. Если клиентом Элис Мартин оказался бандит со странной кличкой «Волчий х*р», то женщине следовало быть крайне аккуратной в выражениях…

Безусловно удручающее впечатление оставляет формализм полиции, в первые же часы определившейся с основной версией событий и фактически проигнорировавшей все иные варианты возможного развития событий. Обвинить Пейнтера показалось очень удобно, и «законники» пошли по пути наименьшего сопротивления. А ведь улик в отношении него не было! Их не существовало ни в начале расследования, ни в его конце! Пальто, запачканное кровью, вообще ничего не доказывало — он ведь входил в спальню, подходил к кровати, склонялся над телом и даже пытался нащупать пульс… Что удивительного в том, что пальто коснулось окровавленной поверхности? Его руки не были окровавлены, на них не было осаднений кожи, которые возникнут у всякого, кто пытается бить голой рукой, не тренируя руку соответствующим образом.

Полиция проигнорировала сообщение о том, что мужской крик раздавался с интервалом около четверти часа. Вполне вероятно, что в первом случае кричал убийца, шокированный результатом собственного нападения, но быстро взявший себя в руки и покинувший место совершённого убийства с максимальной быстротой.

Чикагские «законники» не выразили ни малейшего интереса к находившемуся под стражей в Техасе Дику Эдвардсу (или Джеймсу Дональдсу). Они не пожелали его допросить, не обратились к коллегам из южного штата с просьбой о содействии… Никто в Чикаго не захотел разбираться в этом деле — а ведь речь шла о судьбе человека! Неважно, хорошем или плохом — проблема судебных ошибок кроется, прежде всего, в том, что на свободе остаётся плохой человек. А этого допускать нельзя! Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца — раскачиваться на виселице.

Автор ни в коем случае не настаивает на невиновности или виновности Джорджа Пейнтера — верное суждение на этот счёт мы сейчас вынести уже не сможем. Речь о другом — очевидная неполнота полицейского расследования и ненадлежащее отношение к своим обязанностям сотрудников правоохранительных органов оставили нам загадку без ответа. Мы можем много раздумывать над тем, кто же убил Элис Мартин, но никогда не узнаем правильного ответа.