Читать книгу "Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков"

сдали румынам, продали три броневые машины, но дешево за бензин и деньги. Зато имеем не мене 200 пудов запаса только в батарее. Эшелоны 4-й и 5-й ушли, грузится 6-й. По-видимому, не все поместится в эшелон – дал указание все худшее и менее нужное продать. Вернулся в 12.30 в Управление – сведение, что немцы заняли Раздельную и станции дороги: украинцы пристально следят, – сказал Федоров. Просил распустить завтра слух, что, сосредоточившись на северо-востоке от Кишинева, пойду на Рыбницу, Балту, Ольвиополь на соединение с поляками. Авось надую немцев, хотя сомнительно; положение в общем тяжелое – слишком поздно уходить. Офицер 2-й бригады не может сегодня ехать, и чтобы не задерживать уход, взял 75 000 рублей за 120 000 лей для уходящих с собой. Выехали из общежития в 2.30 часа. Мигай остался, чтобы взять Лаурин-Клемент – будет нагонять. Я с Неводовским[184], Храповым и помощником шофера пошли вперед на Пирсе. До границы раза три останавливали с пропусками. В Унгенах нагнали броневиков на переправе; возня с комендантом, детально проверяющим машины. Ступин, наскочив на Пакаре на переднюю машину, разбил фонари, помял крыло; с машиной что-то не в порядке – ее буксировали; остался сзади еще и грузовой Пакар. Погода хмурится, начинает накрапывать. Дорога дрянь, ухабы.

От Унген на Пирсе ушли значительно вперед. Хотели сегодня попасть в Кишинев (остальные решили ночевать в дороге), но остановки с пропусками, две лопнувшие шины и плохая дорога – задержали – уже темнело, часов в 8 – 8.30 приехали в Калараш; фонари не горят, ночевать в Кишиневе негде. Решили искать приюта у священника (благочинный), там ликвидационная комиссия 27-го тяжелого дивизиона; напоили чаем, покормили, устроили на ночлег на походных кроватях. Разговоры на темы пережитого, хозяйничанье большевиков, приход румын.

Дождик, дорога немного грязнится.

1 марта

Насморк и бессонница продолжают изводить. Хозяева артиллеристы напоили чаем. Выехали около 11. На подъеме в Калараше долго возились по скользкой мокрой дороге, буксовали колеса, долго надевали цепи, в остальном добрались до Кишинева без приключений около 2 часов дня. Прямо в штаб 2-й бригады. Сдал деньги, по-видимому, присоединится мало – несколько десятков – результат работы руководителей и прямо отговаривающих и всячески работающих против (особенно, говорят, Асташев[185] и Ракитин[186]); вообще состав оставляет желать лучшего – распущенны, разболтанны. В 6-м часу узнал о прибытии горного и кавалерийского эшелона – было столкновение на одной станции, кажется, в Калараше с румынами, выславшими роты, выставившие пулеметы; у нас ответили тем же выставлением пулеметов с лентами; одному румынскому офицеру дали затрещину, разошлись миром, румыны ушли и больше не занимались провокацией.

2 марта

Утром в 11.30 в помещении 4-го полка собрались офицеры – говорил о том, что обязаны прийти все, но что не гонюсь за числом, нужны только мужественные, твердые, энергичные, нытикам не место; кто идет – пусть поторопится присоединиться сегодня и завтра утром.

К утру собрались на вокзале все эшелоны окончательно. Вчера вечером пришли автомобили, сегодня днем броневой взвод. Заглянул к автокоманде представитель Сфатул-Церия, хотел реквизировать – указали, что первая добровольческая бригада, и выставили. Шакалы!

Войналович уехал днем на Пирсе (Кейс неисправен), боюсь, чтобы без него не вышло скандала. Кажется, под давлением румын должны были первые роты (1-я и 2-я) перейти в Дубоссары при неизвестной обстановке и могли быть отрезаны немцами, а мост закрыт румынами. Сказал во что бы то ни стало сидеть на переправе верхом, обеспечив обратный уход передовой части через мост.

На вокзале склад имущества; не на чем вывозить; продовольствие, обмундирование, оружие, боевые припасы; распоряжений ясных не оставлено, вообще с грузами хаос; приказал, что возможно, поднять, отобрав необходимейшее, прочее уничтожить или продать, поручить это старшему из оставшихся при обозах офицеров, капитану Соболевскому. Некогда тут заниматься устройством складов и их перевозкой в несколько оборотов.

Агитация против похода изводит, со всех сторон каркают представители генеральских и штаб-офицерских чинов; вносят раскол в офицерскую массу. Голос малодушия страшен, как яд. На душе мрачно, колебания и сомнения грызут, и на мне отразилось это вечное нытье, но не ожидание встречи с ней. А все же тяжелые обстоятельства не застанут врасплох. Чем больше сомнений, тем смелее вперед по дороге долга…

Только неодолимая сила должна останавливать, но не ожидание встречи с ней. А все же тяжело. К 5 часам все части, кроме обоза, ушли вперед. Завтра повожусь с уходом местных офицеров, увозом грузов, а там утром 4-го и сам вперед.

3 марта

Вечером разговор у Кейданова с офицерами 2-й бригады и Трахтенбергом, что много, почти все пошли бы, если бы приказали, но когда начальство объявило, что подписки уничтожаются, свободны не идти с нами, а одиночно – пошло очень мало… Все наделал главным образом наш штаб и штаб 2-й бригады; впрочем, все к лучшему – рвани не нужно. Сильная мысль – всех на подводы, а на многих подвод не хватит. Получил донесение, что Дубоссары заняты нами. Об австро-германцах ни слуху. Большевики бежали, 4 захватили из комитета, один из коих раньше хвастался, что убил 10 офицеров и 1 архиерея. Верстах в 45 севернее Дубоссар есть сведения – поляки. Пошел разыскивать, чтобы связаться. Днем хлопоты с отправкой обоза, румыны требовали в 12, ругался, злился, выторговал в 2 часа. Остатки продуктов и вещей продаем.

Часов с 5 шла нагрузка камионов (грузовиков), кончившаяся в темноте. Завтра будет окончательная продажа оставшегося.

Вечером собираюсь быть в оперетке, отдохнуть, «Цыганская любовь». Когда еще придется!

А сомнения грызут, чем добрее дух идущих офицеров, тем больше обрисовывается разница между нашими и кишиневцами, тем больше жжет ответственность. Туда ли и так ли веду их.

Можно возгордиться – как боятся нас и румыны, и Сфатул-Церий – смешно: мы кучка людей, никогда нельзя бы подумать.

4 марта

С утра заботы о ликвидации запасов – интендант заболел, поручил его помощнику, поездка на вокзал, приказ снять караул и присоединяться. Продали Пакар и Кейс за 12 000 рублей. Только в 16 часов выступила колонна. Минервы с помощником интенданта и тремя чинами караула нет. Вытянув колонну, ушли вперед. Прибыли в Дубоссары в 18; здесь все части отряда, на правом берегу ничего. В Криулянах обогнал наш обоз (6-й эшелон) и скот. В Дубоссарах разместились хорошо. О немцах ни слуху. Несколько большевиков арестовано. Жители довольны, из Григориополя накануне присылали от сельского управления с просьбой их освободить; послали несколько человек – большевики бежали. Настроение хорошее, и себя чувствую бодрей – бодрей