Читать книгу "Эпоха завоеваний - Ангелос Ханиотис"

Сходные перемены происходили в материковой Греции и греческих колониях Малой Азии, когда с середины II века до н. э. там стали селиться римские колонисты. Смешанные браки — но также и простое сосуществование в определенном месте — способствовали культурной конвергенции. Кроме того, важную роль играли римские право и институты. Например, ок. 100 года н. э. Херсонес Таврический (современный Севастополь) реформировал свою судебную систему, приняв римский принцип reiectio iudicum, то есть право спорящих сторон отклонить до пяти судей.

Наибольшее влияние римская колонизация оказала на культуру. Латинский язык был не только официальным языком римских колоний, но и применялся населением в повседневной жизни. Во многих колониях его постепенно заменил греческий; латынь же продолжала использоваться лишь в официальных документах или публичных надписях. Но были и такие колонии, как Филиппы и Дион в Македонии, Патры в Ахее и Александрия Троадская в Малой Азии, где латинский язык сохранялся в качестве главного средства общения до конца II или III века н. э. Вводились римские боги, праздники и ритуалы, а их влияние распространялось за границы колоний. Ранний пример культурной конвергенции дает учреждение римского праздника Компиталии на Делосе в конце II века до н. э. Он отмечался в тех кварталах, где проживали италийские семьи, перед домами; приносились жертвы римским фамильным божествам Ларам, а равно и Меркурию (отождествляемому с греческим Гермесом) и Геркулесу. Хотя этот праздник был официальным торжеством общины италиков, в нем участвовали и вольноотпущенники италийских семейств. Атлетические соревнования (ludi) и жертвоприношения изначально были частью традиции, но обычай возводить алтари перед домами принадлежал грекам и был заимствован италийскими поселенцами.

Другой наглядный пример — римский погребальный ритуал розалии. По случаю одноименного римского праздника, посвященного поминанию мертвых, ежегодно в мае могилы украшались розами. Изначально он был принесен на Балканы римскими и италийскими переселенцами и вскоре был принят местным населением под именем rhoda или rhodismos, так как легко мог быть отождествлен с традиционным обычаем возложения цветов на могилу. С Балкан он распространился далее на Восток, в Малую Азию. Художественное влияние действовало в обратном направлении — из Греции на Италию, Рим и западные провинции. Соревновательная культура греков также была известна на Западе. Около времени смерти Адриана некий Гай Валерий Авит построил виллу в испанском Тарраконе. Греческая надпись на настенных фресках упоминает победу — вероятнее всего, членов его семьи — на двух играх в Элладе — Немейских и Актийских.

Под более или менее унифицированной культурой, которую мы называем койне, процветали местные традиции. Иногда мы знаем о них лишь потому, что распространение грамотности позволило коренному населению делать надписи о ритуалах, которые практиковались веками, но не оставляли прежде никаких следов в письменных источниках. В Лидии лишь во II–III веках н. э. надписи упоминают об уникальном обряде, в котором грех переносился на триаду животных, представлявших различные пространства (землю, воздух, подземный мир и реки) — triphonon (животные с тремя голосами) и enneaphonon (животные с девятью голосами). Ожидалось, что звери возьмут его на себя. Ритуальная передача греха животным находит параллели в хеттских обрядах II тыс. до н. э., в которых различных тварей — птиц, рыб, мышей — отпускали с тем, чтобы они забрали с собой зло и грех; этот ритуал сопровождался чтением заклинаний. Сохранение таких традиционных ритуалов на протяжении столетий в местных святилищах выглядит более вероятным объяснением, нежели их искусственное возрождение. В Траллиях надписи II–III веков н. э. упоминают неизвестные по другим источникам ритуальные фигуры «сожительниц» (pallake) и «не моющих ноги» (aniptopodes). Мы могли бы счесть эти культовые особенности результатом умышленного возрождения или «изобретения традиции», если бы из текстов не было ясно, что одни и те же функции передавались в одних и тех же семьях из поколения в поколение. Другой лидийский обряд, который представляется давней традицией, описан Павсанием, который наблюдал его в святилищах «Артемиды Персидской» в Гиерокесарии и Гипепах в Лидии в середине I века н. э. В этих храмах имелись алтари, на которые маги — персидские жрецы — помещали сухое дерево. «Маг… затем совершает призывание богов, причем он это поет на языке варварском и совершенно непонятном для эллинов; а заклинание это он читает по книге»[135], ожидая, пока дерево загорится без помощи огня.

Всего за несколько месяцев до своей смерти в 14 году н. э., будучи на Капри, Август раздал римлянам греческое платье, а грекам — римское, и призвал обе группы говорить на языках друг друга. Имперский период был временем осмоса[136]. Именно это столкновение греков с различными культурами дало наиболее образованным из них понять значение своих культурных традиций, пробудило интерес к эллинским древностям и истории. «Долгий эллинизм» — это золотой век историографии, по крайней мере если судить по количеству работ; это также золотой век памятных годовщин, исторических памятников и мифографии. Эллины стремились сохранить в космополитичном мире, помимо местного, полисного или областного самосознания, более широкое, общегреческое самосознание. Во II веке н. э. титул одного из должностных лиц в Танаисе, расположенном при входе в Азовское море, звучал так: эллинарх — «главный магистрат среди греков».

Даже во времена, когда ассимиляция, особенно языковая, в Римской империи была сильна, память о греческом происхождении не меркла. В одном из неопубликованных при его жизни стихотворений Кавафис, вдохновленный отрывком из труда автора II века н. э. Афинея, выражает со свойственным ему историческим чутьем и проницательностью эту сохранность памяти:

Был в Посидонии забыт родной язык Эллады, ибо жители ее спокон веков смешались с чужими, растворясь среди тирренцев и латинян. Но сохранилось от отцов у них одно: раз в год по-гречески богам справляли праздник, и были звуки флейт и лир, венки и состязанья, и было так заведено у них тот праздник завершать; о дедовских обычаях вели рассказы и греческие вслух слова произносили, едва понятные, и то немногим. И всякий раз невесело для них кончался праздник: все помнили, что и они когда-то были греками и также италийцами в былое время, — и что ж теперь? Куда пали, кем они стали? И варварская жизнь, и варварская речь, и греческий мир, увы, давно им чужд и далек[137].

Сокращения

BCH: Bulletin de Correspondance Hellénique.