Читать книгу "Шолох. Теневые блики - Антонина Крейн"

Якобы у наших товарищей людей айк, кнаски и иджикаянцев нет никаких тайных канцелярий, а мы, гады такие, гоняемся за преступниками внутри своей страны и чего только себе не позволяем в процессе, заразы. И тогда Сайнор начал свою прахову реформу. И все покатилось в тартарары.

Потому что Ходящих было много, и Ходящие были сильны. Им всегда нравилось быть на особом положении, ради которого они готовы были терпеть подчинение кому-то менее умному, чем они. Потому что, поверь, себя Ходящие считали и считают куда более крутыми, чем того же короля с его свитой. Даже юные, неокрепшие теневики, на наш гордый взгляд, лучше и сильнее так называемых сливок общества. Кстати, да. На момент реформы у Шэрхен продолжало учиться несколько талантливых шолоховцев — и, знаешь, Тинави, поначалу я думал, что ты из них, иначе откуда у тебя такой прекрасный щит от Чтения, но при том по нулям практических знаний?

В общем, приняв решение, Сайнор по-королевски небрежно махнул рукой: «распустить департамент», а моя тетушка Тишь, глава Ходящих, также вольготно щелкнула пальцами: «наказать короля».

И понеслась.

Я почему-то думал, что всё пройдет цивильно: выйдем с плакатами, помашем транспарантами, выскажем свою волю, ну и найдем какой-то общий знаменитель. Но нет. Оказалось, в политике любые перемены идут через кровь, и единственный значимый фактор — готова ли хоть одна из сторон этой кровью жертвовать?

Тетушка Тишь, как оказалось, была готова. Двадцать девятого марта она вывела Ходящих на бунт с приказом убивать неповинующихся. Затея мне категорически не понравилась. Сквозь толпу волнующихся коллег я пробрался к ней, чтобы предупредить — я выхожу, я вне игры. Тишь назвала меня предателем. Но зато я не стал мятежным Ходящим, как ты изволила меня окрестить.

Я пошел прочь. Бойня уже началась, центральные районы Шолоха горели, вокруг сновали Смотрящие, Ловчие, Правые и Стражи, против которых, не стыдясь своих противоестественных умений, но, наоборот, гордясь ими, выступали Ходящие. Ты, кстати, в курсе, что после бунта департамент Шептунов уговорил Смаховый лес распространить посредством шолоховский деревьев специальный яд, который слегка исказил воспоминания жителей о мятеже? В противном случае сверхъестественные возможности теневиков не у кого не вызвали бы сомнений — все все в тот роковой день могли созерцать бешеных, разъяренных Ходящих…

Я брел сквозь этот бедлам незамеченным, причем безо всяких Умений. Спокойный человек в рядах революции не тормозит на себе ничьего взгляда, его не видят и не чуят, как нечто, противное бытию.

Но я допустил забавную ошибку: забыл снять железную маску. Знаю, звучит безумно, но для того, кто буквально живет в ней все свою зрелую жизнь — вполне простительная оплошность.

Неожиданно на меня со спины кинулся кто-то из врагов, распаленный, яростный, негодующий. Не желая ничьих смертей, не оборачиваясь, я просто Скользнул дальше по дороге.

В тот же миг послышался глухой звук спущенной тетевы, и свист стрелы разорвал переулок. Я бы не успел среагировать — знаю наверняка. Но стрелу приняла на себя тетушка Тишь, Прыгнувшая буквально из ниоткуда на ее путь. Когда я обернулся, у тети в плече уже торчало опасное оперение, что, впрочем, отнюдь не мешало ей драться с неведомым противником в мантии. Почти сразу же на поле боя появились еще Ходящие и еще один противник — мои защитники быстро победили, или, что было бы точнее — забили врагов до смерти.

Тетушка Тишь торжественно подошла ко мне, наблюдавшему за бойней из конца переулка.

— Я спасла тебя, — сказала она горделиво.

— Спасибо, пусть я не просил о такой отвратительной услуге, — я покорно склонил голову. Она скривилась:

— Если тебе так противен наш клан, уходи. Но тогда и не думай возвращаться, когда мы победим, и наш символ воссияет на флаге Лесного Королевства.

— Договорились, — согласился я и пошел прочь.

Тем же днем я уехал из Шолоха. У меня не было конкретной цели, мне не хотелось путешествовать, поэтому я решил схорониться в глуши и послушать, чем кончится дело. Был уверен, что вскоре моя любимая тетка, единственная из нашего Дома, кто меня понимал в силу наших профессиональных склонностей, займет шолоховский трон.

Но, как оказалось, все кончилось быстро. И плохо для «наших» — объединившиеся против общего врага шолоховцы за какие-то пару дней переловили и перебили Ходящих, а самых отчаянных, включая Тишь, приговорили к суду, и, затем, к смертной казни. В огромном пожаре, охватившем всю центральную часть Шолоха, многие из моих бывших коллег погибли, но Тишь — я знал это — была схвачена и отправлена в тюрьму.

Именно тогда мне повезло на самой границе Шолоха встретить удивительную даму по имени Пиония де Винтервилль, мигрантку, мать архиепископа Саусберийского, мечтавшую открыть чайную лавку.

— Фу, ну от вас и воняет, — заявила она мне, когда мы делили пригородный дилижанс. Старушка дала прекрасные лекарственные травки от кашля, напрочь перебивающие запах мокрой земли и червяков.

— А эта силовая аура… Меня сейчас просто по стенке кареты размажет, — сурово покачала головой Пиония. — Это у вас амулеты или что?

— Или что, — вздохнул я.

— А лучше б амулеты, людям понятнее, — погрозила пальцем она и повесила мне на шею цепочку из рыбьих косточек.

Так на свет появился чудаковатый, склонный ко всяким оберегам и талисманам Полынь из Дома Внемлющих. Несколько недель я прожил на съемной квартире у Пионии, обвешиваясь все новыми и новыми амулетами, отвыкая от Умений, но привыкая к настойке от кашля, наполняя руки темными, чернильными татуировками, призванными скрыть символ моей предыдущей работы…

Пиония, эксцентричная старушка, была рада мне, потому что и ее собственный сын, говорят, лишь казался добропорядочным, как это и происходит со всеми высокими чиновниками Асерина. Я же, по ее словам, наоборот — человек с ужасным авторитетом, но вполне сносный при личном общении.

Вскоре я выяснил, что документы о моем принятии в Ходящие тоже благополучно сгорели в том большом пожаре.

— Ну, малыш, иди тогда и начинай свою жизнь сначала, — кивнула Пиония, которая к тому моменту уже обзавелась и чайной лавкой, и ослом.

Пришлось последовать совету.

Дом Внемлющих на мое возвращение почти не среагировал. Холодное игнорирование стало их тактикой. Я пошел и подал документы в Ловчие. Я доскольнано знал, как устроен прием на работу в Иноземное ведомство, а потому с блеском прошел все испытания, понимая, на что и почему рекрутеры будут обращать особое внимание. Где прибавить, где убавить. О чем умолчать, о чем рассказать поподробнее. Меня взяли.

Я знал, что хочу стать Генералом Улова, обладателем королевского желания, — ведь я был должен Тишь, которая спасла мне жизнь. Она так и сидела в тюрьме, так и сидит до сих — у нашего Дома слишком хорошие адвокаты для того, чтобы тетушку можно было повесить в одночасье, как остальных.

Приблизиться к заветной цели, к Генеральству, оказалось далеко не так легко. Регулярно мне приходилось применять свои Умения, наталкиваясь по итогам за ревность и зависть коллег. У Умений есть побочный эффект: если ты перебарщиваешь с ними, то становишься прозрачным. Плюс силовая аура еще мощнее, а запах червей — сильнее. Но я всегда знал свою меру, поэтому никто меня не мог раскусить. Да никто и не хотел, кроме, разве что, озлобленной калеки Селии, несостоявшейся Генеральши. Так я и дожил до сегодняшнего дня. Когда в ходе ловли маньяка перебрал с Умениями, ослаб, расслабилс и позволил поймать себя с поличным.