Читать книгу "Исповедь русского гангстера. Хроники времен организованного бандитизма. Книга вторая - Михаил Орский"

— Ничего. И такой расклад был для него унизительным.

Короче, чуйка подсказала арестанту: не стоит без нужды искушать Госпожу Фортуну. Гриша счел этот инцидент знаком свыше. К тому же в это время у него уже появились иные более или менее постоянные источники дохода. И Уральский ушел на вольные хлеба, оставив за спиной рыдающих аэробных дам и сожалеющее начальство.

Глава 5

Балтийский блицкриг

Солнце нечастое, сосенки славные Небо беззвездное и холода Даль неоглядная, утро туманное Балтика в сердце моем навсегда.

Татьяна Алхимова

Осенью 1991 года освободился Бубль[52]. Гриша поехал его встречать, но позорно перепутал день.

— Так Олег вчера освободился, Гриш! — кричал с крыши барака бузулуцкий Кот[53].

Уральский с кентом Вилли[54], не солоно нахлебавшись, вернулись в Новотроицк, где отметили освобождение Бубля без Бубля.

Олег не серчал на Гришину рассеянность. Через два дня они встретились и по-братски обнялись на Казанском вокзале Москвы.

Сначала каторжане ударно проверили крепость запоров московских обывателей, потом решили совершить криминальный вояж в Прибалтику. Еще в восьмидесятые годы Уральский планировал поселиться в уютном тихом Светлогорске (бывший немецкий Раушен) и оттуда выезжать на "гастроли" в Ригу, Вильнюс, Ленинград. Менты в советское время работали сугубо территориально. Если это было не серьезное преступление, типа убийства, то достаточно было выехать за пределы области, и тебя никто не искал. Квартирные кражи таковыми серьезными не считались. В те далекие, застойные годы трудиться по «слесарной части»[55] было значительно легче и выгоднее, чем сейчас. Во-первых, не было железных дверей, хитроумных запоров и камер видеонаблюдения. Не было также охраны в подъездах.

Во-вторых, в эпоху тотального дефицита продать можно было все, что угодно. Одежду, косметику, телевизоры, магнитофоны, сервизы… только давай. Ведь магазинные полки были абсолютно пусты. К чести «самой читающей страны в мире» моментально разбирали книги. Особым спросом пользовались альбомы живописи.

А сейчас имеет смысл брать только деньги и драгоценности. Да и те возьмут лишь за полцены. Квартирные кражи больше не актуальны. Ныне это удел немногих виртуозов-профессионалов высшей пробы, которые идут на хату по «наколке» и точно знают, что в доме заныканы денежки.

Через несколько лет, в середине девяностых у Гриши на рамсе с грузинским Вором произошел следующий диалог:

— Это здесь на воле вы на равных, — Вор кивнул в сторону своего товарища-крадуна, а в камере Люди всегда отдадут ему предпочтение.

— Уважаемый, — с усмешкой ответил Уральский Вору. — У меня квартирных краж больше, чем волос на голове. Причем таких, о которых газеты писали и в телевизоре говорили. Все судимости у меня за хаты. Только зачем мне сейчас куда-то лезть, усираться, если коммерсанты сами принесут все, что мне надо?

Старым каторжанам всегда есть, что вспомнить. Трактир «Бутырка», 2014 год. Автор с Бублем

Перед освобождением, под влиянием прочитанных в газетах криминальных сводок, у Гриши сложилось мнение, что в Москве уже все поделено и за куском хлеба с маслом надо ехать в провинцию. Оренбурга ему с лихвой хватило, да и знали столичного крадуна уральские менты, как облупленного. Выбор преступника пал на Калининград, бывший немецкий Кенигсберг, столицу Восточной Пруссии. Город во всех отношениях сладкий. Крупнейший морской порт, значит морячки с валютой и товарами на продажу. Балтийское море и его курортная жемчужина Светлогорск, бывший Раушен. Можно было совместить приятное с полезным.

Кое-как Уральский сколотил гоп-компанию. Вместе с ним на покорение балтийского края отправились Бубль, подельник по первому сроку Ваня, его приятель, старый уголовник Лысый, громила с района по кличке Миша Маленький и, естественно, Гриша взял обкатать в деле Макса Дилектора. Кенты-лагерники собирались «ломать»[56]. Ваня с Лысым трудится по «слесарной части». Миша с Максом на подхвате. Макс, дебил, отстал от поезда в Вильнюсе, когда побежал за пирожками. Дождались его на вокзале в Кенигсберге. Тогда он и получил от балагура-рецидивиста Лысого погоняло Дилектор.

Сняли две квартиры рядышком, по три человека в каждой. И там Уральский впервые увидел, что такое алкоголизм. Кроме Бубля, он подселил к себе Мишу Маленького, чтобы поближе познакомиться. Думал, перспективный малый. Огромный рост, сумрачный лик. И вот в первую же ночь Гриша услышал непонятное булканье. Зажег свет. Этот жалкий тип, внешне такой грозный, хлебал из горла под одеялом какую-то дрянь на спирту. Оказался хроническим алкоголиком. В двадцать пять лет! Каторжанин умел быть жестким и тут же отправил колдыря[57] восвояси. У Лысого с Ваней и Максом не заладилось по части хат, через два-три дня они тоже уехали.

Гриша с Бублем остались вдвоем. У них-то как раз все было ровно. Калининградский городской рынок 1991 года был абсолютно не пуганным. Шестилетняя отсидка никак не сказалась на ловкости рук опытного мошенника. Работалось в охотку. Прибарахлились каторжане знатно. Оделись с ног до головы. Уральский в конец обнаглел и возле комиссионки «сломал» небольшой телевизор. Получив нескольких уроков от лагерного товарища, Олег тоже попробовал «ломать», и у него получилось. После первого фарта ломщики опасались, что их будут искать и соблюдали конспирацию — переоделись. Оказалось напрасно. Ломщиков — гастролеров все равно узнали, но результат оказался ровно противоположным тому, которого кенты ожидали. К ним подошел кинутый накануне барыга: «Можно вас попросить… вон за тем прилавком мои знакомые, не трогайте их, пожалуйста».

— Да не вопрос. Полтинник пусть принесут.

Подельники-то думали, что их будет искать «крыша» этих торговцев, а барыги сами к ним за защитой потянулись. Через пару дней Бублю и Уральскому присылали копейку с десятка точек. Двоим!! В чужом городе!!! Успех вдохновил каторжан. Если получилось у черта на куличках, то не грех и в Москве попытать босяцкого счастья.