Читать книгу "Дом кривых стен - Содзи Симада"

Левая рука была свободна, но тоже вытянута вверх. То есть обе руки подняты над головой словно в приветствии – одна на веревке, другая просто так.

Еще более странно выглядели ноги. Таз был повернут так, будто Уэда собирался пуститься в пляс, ноги согнуты вправо почти под прямым углом; точнее, правая нога откинута почти под прямым углом, а левая опущена немного ниже – отклонена от тела градусов на сто десять – сто двадцать.

За спиной, на полу, виднелось большое багровое пятно круглой формы сантиметров пяти в диаметре. Похоже, оно было нарисовано кровью четырьмя пальцами (за исключением большого) свободной левой руки. Пальцы были черные от крови и пыли на полу. Это означало, что Уэда нарисовал знак на полу и уже потом по собственной воле поднял над головой левую руку…

Но самым странным было даже не это. Еще одна необъяснимая особенность, привлекшая общее внимание, состояла в том, что к концу рукоятки альпинистского ножа, торчавшего из груди Уэды, был привязан длинный – примерно с метр – белый шнурок. В одном месте, сантиметрах в десяти от рукоятки, шнурок чуть побурел от крови – там он слегка касался кровяного пятна на пижаме убитого. Но кровь уже свернулась. Выражения боли на лице совсем не было.

[Рис. 3]

Уэда мертв, в этом не было сомнений. Тем не менее Кусака, студент-медик, присев на корточки, потрогал тело. «Надо вызывать полицию», – заявил он.

Связаться с полицией вызвался Кохэй Хаякава. Он отправился на машине в деревню, располагавшуюся в километре от особняка, у подножия холма, где в магазине был телефон.

Очень скоро в Доме дрейфующего льда появилась целая группа полицейских в форме. Они протянули веревки перед входом в номер десятый, исчеркали пол мелом, в общем, подняли обычную в таких случаях суету.

Из-за чьей-то оплошности санитарный автомобиль пришлось ждать долго. Тело Уэды уже успело остыть, когда наконец на склоне холма появилась «Скорая помощь» на «обутых» в цепи колесах. К толпе полицейских в черной форме примешались санитары в белых халатах, и Дом дрейфующего льда, бывший убежищем человека, отошедшего от мирской суеты, сразу превратился в место средоточия показных бренных хлопот.

Гости, прислуга и сам хозяин собрались в ожидании в салоне и с тревогой прислушивались к чужим голосам.

Стояло еще раннее утро. Для большинства гостей начался только второй день пребывания в гостях у Кодзабуро Хамамото. А Кикуока и Канаи провели в его доме всего часов двенадцать. Что будет дальше? Это беспокоило всех. Только раз успели поужинать, и неужели теперь придется все оставшееся до отъезда время проводить в компании полицейских? Хорошо, если удастся вырваться отсюда вовремя; а вдруг что-то пойдет не так и придется застрять надолго?

От безликой толпы полицейских отделился и вошел в салон крупный угловатый человек с красными щеками, судя по виду, следователь.

– Окума, управление полиции Вакканая, – важно представился он. Уселся за стол и принялся расспрашивать обитателей дома и гостей. Создавалось впечатление, что вопросы придумывались по ходу дела и потому часто были не по существу.

Покончив с общими расспросами, Окума спросил:

– Так где эта самая кукла?

Кодзабуро уже собрал своего Голема – правда, у него не хватало головы – и поставил в салоне.

– Ага! Эта штука… гм… а где она обычно хранится?

Кодзабуро поднял Голема и повел Окуму в третий номер, где он держал коллекцию старинных диковинок. Коллекция, видимо, произвела на полицейского впечатление, и, когда они вернулись в салон, он какое-то время делился наивными суждениями об антиквариате, в котором ничего не смыслил, потом умолк, будто погрузившись в свои мысли, с видом человека, специализирующегося на раскрытии преступлений и знающего себе цену. Наконец поднес руку ко рту и проговорил почти шепотом, обращаясь к Кодзабуро:

– Мы имеем дело с классическим случаем убийства в запертой комнате. Согласны?

Впрочем, это и без него все понимали с самого начала.

Этого деревенского увальня трудно было воспринимать всерьез. Никто не ждал, что он сможет в чем-то разобраться. Что-то похожее на настоящее расследование началось, когда часа в четыре в Дом дрейфующего льда из управления полиции Саппоро прибыли двое следователей – старший инспектор Сабуро Усикоси, средних лет, и инспектор помоложе по фамилии Одзаки.

Трое полицейских устроились на стульях за обеденным столом, коротко представились, после чего Усикоси с самым беззаботным видом заметил:

– Забавный домишко, однако.

Если младший из этой пары, по крайней мере на первый взгляд, производил впечатление человека сообразительного, то его старший коллега казался более простым служакой и на вид мало чем отличался от Окумы.

– С непривычки можно навернуться на этом полу, – заявил Усикоси, а Одзаки с презрительной миной обвел взглядом салон, но ничего не сказал.

– Ну что ж, господа! – начал Усикоси, не вставая со стула. – Теперь вы знаете, с кем имеете дело. Мы, полицейские, самый скучный в мире народ. Ничего интересного в нас нет. Как нас зовут, вам известно. Теперь ваша очередь рассказать о себе. Хотелось бы узнать самую общую информацию – где живете, чем занимаетесь, что привело вас сюда. О подробностях – например, об отношениях с покойным Кадзуя Уэдой, мы поговорим потом с каждым по отдельности.

Как сказал инспектор Усикоси, в сидевших за столом полицейских действительно не было ничего знаменательного. Ни в форме, ни в манере разговаривать, пусть вежливой, но в то же время становилось понятно, что эти люди никогда не теряют самообладания, какие бы кровавые сцены ни разворачивались перед ними. Выражение их лиц действовало на хозяев дома и их гостей угнетающе, мешало говорить. Поэтому они рассказывали о себе сбивчиво, торопливо. Усикоси время от времени вежливо прерывал их вопросами, но ничего не записывал. Завершив опрос, он, делая акцент на окончании каждого слова, заговорил, показывая всем своим видом: «Вот что я хотел сказать на самом деле»:

– Ну-с, а теперь… Мне не хочется об этом говорить, но ничего не поделаешь – надо. Как я понял с ваших слов, потерпевший, Кадзуя Уэда, в наших краях человек чужой. В этом доме, да не только в доме, а вообще на Хоккайдо, он был всего второй раз в жизни. Если это так, то трудно представить, что здесь у него были друзья или знакомые и кто-то из них навестил его прошлой ночью.

Версию об ограблении исключим сразу. На теле обнаружили деньги – двести сорок шесть тысяч иен. Найти их было легко – они лежали в кармане пиджака. Но к ним никто не притронулся.

Теперь главное – комната заперта изнутри. Проникнуть в нее непросто, даже если незнакомец попытался бы высадить дверь. Предположим, все-таки как-то ему это удалось. В таком случае должны быть борьба, шум. Однако в комнате никаких следов борьбы. Кроме того, Уэда служил в силах самообороны[8], и, наверное, силы ему было не занимать. Он вряд ли уступил бы без сопротивления.