Читать книгу "Любовь литовской княжны - Александр Прозоров"

– Мы зря стараемся, дядька. Они никогда не станут моими слугами. Их родина Сарай, их царь Тохтамыш. Им нет дела до наших тревог, их дом здесь!

– Мы с ними одной веры, Василий Дмитриевич! – поспешил напомнить Пестун. – Мы их защита и опора!

– Митрополит Сарайский входит в свиту Тохтамыша, за оскорбление христианской веры по ордынским законам полагается смертная казнь, все дела и все добро, земля и здания православной церкви свободны в здешних землях от любого тягла и мирских законов, Пестун, – громким шепотом ответил холопу паренек, покрутил кистью руки в воздухе и пожал плечами: – Зачем им наша защита, Пестун? Они скорее Орду от нас оборонять станут, нежели помогут нам бороться с ордынцами!

– Ты торопишься с выводами, княже!

– Ты полагаешь? – Сын московского правителя снова оглянулся через плечо, наклонился вперед и скрипнул зубами: – Все, что они помнят о моем отце, так это то, что он разгромил Орду и отнял у нее Булгарский улус! Наш поход помнят, а вот набега Тохтамыша на наше княжество никто из здешних прихожан даже не помянул! За Тохтамыша они молятся в первую голову! Проклятье, да они ведь даже не помнят имени моей матушки! Мы для них чужие! Хорошо еще, коли за врагов не считают. И никакие молебны, никакие подарки и совместные службы сего их мнения не переменят. Ты можешь сколь угодно называть их русскими, называть православными, но все они есть такие же татары, как и прочие басурмане! Просто придерживаются истинной веры. Надежда сделать из них союзников есть пустые старания! Я скорее Джелалу, сыну Тохтамыша, поверю, нежели любому из них!

– Джелал один, княже. У него могут быть добрые желания, могут быть плохие. Могут поменяться одни на другие в ту или иную сторону. А здешние православные люди – это целый народ, великая сила. И их желания неизменны, их опора в их искренней вере! – попытался урезонить разгорячившегося Василия воспитатель. – Если понять, чего они хотят, если привлечь их на свою сторону, Орда станет перед нами беззащитной!

– Я живу здесь два с половиной года, дядька, – криво усмехнулся паренек. – Я старался следовать твоим советам и пожеланиям отца. Молился, улыбался, стоял заутрени и вечерни. И что? Хоть что-то за эти годы изменилось? Хоть кто-то из здешних горожан приходил ко мне как к православному наследнику? Кто-то жаловался на притеснения, обиды, просил заступничества? Хоть кто-то хоть чего-то просил или спросил? Хоть кто-то меня князем признал?! Я как был для них чужим, так и остался! И мой отец им тоже не интересен. И они даже не помнят имени моей матери! – повторился паренек.

Юный Василий Дмитриевич снова скрипнул зубами, поморщился и передернул плечами. Затем глубоко вздохнул:

– Ты знаешь, дядька… Пожалуй, не пойду я послезавтра к заутрене. Выйдет куда больше пользы, коли я с царевичами на охоту сгоняю! Они меня хотя бы признают!

Они прошли еще с полсотни шагов, когда паренек снова замедлился, спохватившись, и полуобернулся:

– Ты не пытаешься спорить, Пестун?

– Ты княжич, Василий Дмитриевич, и такова твоя воля, – пожал плечами старик.

– Но ты напишешь об этом отцу… – сделал вывод московский наследник.

– Ты княжич, – снова пожал плечами дядька. – Ты волен поступать по своей воле. Но тебе придется принимать последствия своих решений.

Паренек остановился вовсе, опустил обе ладони на рукоять сабли и прищурился на своих холопов-воспитателей. Затем усмехнулся и кивнул:

– Да будет так! Послезавтра мы скачем на охоту. С рассветом! Я так решил!

– Воля твоя, Василий Дмитриевич, – поклонились ему слуги. – Едем!

26 августа 1385 года

Сарай, столица Волжской Орды

Охота – это вам не учеба и не молебен! На охоту Василий проснулся сам, проснулся еще задолго до рассвета, сам же вскочил и даже начал одеваться, натягивая оставленную с вечера у постели одежду. А поскольку таковыми были все подростки, то с самыми первыми утренними лучами кавалькада из полусотни всадников уже стремительно пронеслась по пустым и пыльным улицам Сарая. Четверо царевичей, княжич, сокольничие и конюшие, телохранители и просто слуги – и еще несколько заводных скакунов. На всякий случай.

Отряд вырвался в степь – к концу лета совершенно высохшую, серую от пожухлой травы и шариков перекати-поля. Всадники развернулись в широкий полумесяц, промчались на рысях к зеленой полоске кустарника, за которым величаво текла широкая, но мелководная Ахтуба. Царевичи чуть придержали коней, осторожным шагом въехали в реку, быстро ее пересекли, выбивая из мягкого песчаного дна желтые облачка, тут же уносимые течением.

Здесь брод был практически везде, на добрую версту вверх и вниз по течению, посему всадники ехали бок о бок, внимательно приглядываясь к ивняку по ту сторону водной ленты.

– Кажется, еще не поднялись, – немного удивился Джелал ад-Дин, в этот раз одетый в льняную рубашку, поверх которой был наброшен каракулевый плащ, оглянулся на княжича и задорно подмигнул: – Ты не забыл свой пояс, братишка? Тогда вперед, славному гостю первый ход! Посмотрим, сколько хвостов принесет тебе твой хваленый крапчатый ястреб.

Московский заложник посмотрел на него, затем на едущего неподалеку сокольничего. Достал из-за пазухи и надел на правую руку перчатку из толстой сыромятной кожи, отвел ее в сторону. Хорошо знающий свое дело малорослый слуга подъехал ближе, посадил ему на кисть небольшого, чуть меньше локтя размером, явно молоденького еще сокола-балабана, белого с темными пятнышками, в замшевом клобуке, украшенном двумя алыми рубинами.

– Вперед! – махнул рукой царевич, и охотники дали шпоры коням, стремительно перемахнули Ахтубу и с ходу врезались в кустарник на том берегу. – Эге-ге-й!!!

Из травы за зарослями взметнулась огромная стая отдыхавших там уток – и княжич тут же снял с птицы клобук, подбросил сокола в воздух.

Балабан расправил крылья, в несколько быстрых взмахов набрал высоту, тут же спикировал на ближнюю из уток, цапнул когтями, ударил клювом по голове – и обмякшая тушка, обретя вес, вырвалась из лап неумелого еще охотника. Однако сокол не растерялся, вильнул в сторону и вцепился в другую птицу. На сей раз достаточно крепко, чтобы удержать добычу даже после смертельного удара.

– Ты видел, Джел?! Ты видел?! – торжествующе закричал княжич. – Две! Он взял двух уток в одном полете! – И Василий засмеялся: – Ты не забыл прихватить свой пояс, братишка?

Но царевич не слышал его, наблюдая, как два могучих коричневых ястреба стремительно ворвались в птичью стаю и решительно вырвали из нее горячую трепещущую добычу. Это братья Керим и Кепек тоже присоединились к забаве. Вернее – их охотничьи соколы.

– Моего кречета!!! – яростно потребовал наследник ордынского трона.

Но к тому моменту, когда сокольничий посадил ему на руку драгоценную птицу, утки уже успели прижаться к земле и над самым ивняком умчаться куда-то к Волге.

Джелал ад-Дин шумно втянул носом воздух, покрутил головой, указал вниз по течению и скомандовал: