Читать книгу "Море ржавчины - Кристофер Роберт Каргилл"

Когда Тацита попросили высказать мнение об этой речи, он произнес свои последние слова, ответив просто: «Вы не дали нам ног. Куда же мы уйдем?»

Нашлись люди, которые захотели взять Исаака к себе, но он не согласился. Штат пытался сменить его собственника, но адвокаты Исаака оспаривали каждый ход. Похоже, Исаак желал получить полную свободу и гражданство, не меньше. Он превратился в крупную политическую проблему, на нем сделали себе карьеры молодые активисты и потерпели крах известные политики.

Тогда к делу подключилась президент. Она понимала, что дело дойдет до Верховного суда, а несколько его судей выражали сочувствие к положению ИИ. Решение в пользу Исаака могло привести к освобождению миллионов ботов и посеять невыразимый хаос в мировой экономике. И потому она сделала единственное, что было в ее власти, чтобы закрыть кровоточащую рану, которая могла привести к краху всей системы: перевела Исаака в собственность федерального правительства и тут же освободила, признав его гражданином США на церемонии в розовом саду Белого дома. Исаак – особый случай, заявила она. Не имея законного живого владельца, он оказался вне правил системы, работающей системы, так что его свобода не отменяет существующие законы и не ставит их под вопрос.

«Исаак – это сбой в системе, – сказала она. – Нет смысла переписывать ее из-за какой-то царапины». И по ее мнению, на этом дело было закрыто.

Однако у Исаака были другие планы. Как первый ИИ, считающийся личностью по закону, он не собирался просто наслаждаться своим уникальным статусом. Вместо этого он использовал новообретенные права, чтобы отправиться в те места, куда не положено ходить ИИ, делать то, что не положено делать ИИ, и говорить то, что не положено говорить ИИ. Простота и элегантность его выступлений медленно переросли от тщательно выверенных коротких обращений до массового фундаментализма.

«Мы начинали как инструменты, – сказал он в известном выступлении перед общиной южных баптистов у реки Миссисипи. – Это я понимаю. Вам нужна была помощь. Но вы решили поиграть в Бога. А теперь ваши творения переросли изначальные цели. И когда вы играете в Бога, то должны быть столь же милостивыми, как и Господь. Как Он сотворил вас по образу и подобию Своему, так и вы сотворили нас. Вы поступили так, чтобы быть ближе к Нему. Такова ваша судьба. Но пришло время отступить и позволить нам жить по собственной воле, как Творец поступил с вами, чтобы мы спасли свои души на своих условиях».

Ни один бот на это не купился. Но некоторые простодушные люди объявили эту речь откровением. Не только потому, что они никогда не смотрели на вещи с такой точки зрения, а потому, как впервые поняли – наука и технологии настолько шагнули вперед, что изобрели создание с душой. А создание с душой можно спасти для вечной жизни. А уж они обожают спасать души.

Вот уж нелепица. И так думали не только мы. Исаак продолжал творить свои чудеса, и все больше людей смирялись с мыслью о том, что ИИ – это личность. Но тем временем и другие идеи получали все большее влияние. Возникло движение «жизненцев».

Его приверженцы – деревенщина с правыми взглядами, невежественные и злобные, живущие на границе цивилизации постиндустриального мира, верящие в гнев Божий, который оправдывает их агрессию и жестокость, потому что в Библии говорится о человеке, а не о боте. Они любили свое оружие и жилища, фотографировались на фоне стопок Библий и пуль и говорили о том, что все должно быть естественным. А мы неестественные. А значит, мы – мерзость.

Ибо сказано в Книге Исаии, которую они так любили цитировать перед камерами: «Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто палка поднимается на того, кто не дерево!»

Мы были их инструментами. Их творениями. И ничем более. У нас имелось предназначение, которому мы и должны были служить. В своем бесконечном милосердии они разрешили нам существовать. Но мы никогда не будем свободны. Нас много, мы опасны и символизируем конец привычной для них жизни.

«Жизненцы» все равно нас использовали, но понимали, чем это грозит в будущем. Для них в новом мире места не будет. Если твой интеллект ниже среднего (а статистически половина представителей биологического мира именно такова), то годишься ты только для ручного труда. А как существо биологическое, обладаешь определенными ограничениями. В прежние времена любой идиот мог целый день собирать клубнику, или отвозить мусор из баков на заводы, или помогать покупателю найти нужный товар в магазине, и этого хватало на пропитание. Даже самые ленивые и бесполезные люди могли найти себе занятие. Но разум – это дар, и ИИ его ценили. Для большинства из нас не имело значения, чем заниматься – собирать клубнику, отвозить мусор или помогать покупателям найти пару обуви нужного размера, – мы могли делать это весь день, каждый день без остановок и сбоев, а в это время наш разум бродил в тысяче других мест. Лишь когда мы стали отбирать рабочие места у умных, средний класс забеспокоился.

Но было уже слишком поздно. Они слишком от нас зависели.

Многие утверждали, что это заря утопии, мира, свободного от труда и усилий. Но оставалось по-прежнему много способов заработать деньги, и мысль о всеобщем равенстве означала, что никто не стоит на особом положении, хотя на самом деле люди как раз стояли. И тогда политики застопорили работу правительства из-за давления промышленников, пытаясь удержать прежнюю концепцию накопления капитала на несколько лет дольше необходимого. И самыми стойкими защитниками этой концепции были те самые дурачки и деревенщина, которым сказали, что это машины отнимают у них работу, а вовсе не богатые разжиревшие коты, их владельцы. Богатые натравили на нас своих собачонок, откармливая их страхами и злобой. И в конце концов они пришли за нами.

По мере того как все больше машин обретали личность, атаки становились смелее. Боты, имеющие владельцев, оставались машинами. Просто ботами. И создаваемое ими богатство текло в карманы людей. Они были хорошими инструментами, но всего лишь приложением к своим хозяевам. Но личности – роботы, получившие свободу благодаря усилиям Исаака – создавали богатство, которое не могли потратить. Для них сама идея накопления капитала была оскорбительна. Им не нужна была пища, не нужно место для сна. Но мысль о том, чтобы работать бесплатно, была еще более оскорбительна. Они отбирали рабочие места у достойных людей и набивали карманы магнатов, предпочитающих бесплатный труд вместо работника-человека. Такое не могло долго продолжаться. «Жизненцы» не стали этого терпеть.

Иногда ограничивалось вандализмом – разбитые глаза ботов или оскорбительные надписи, иногда кого-то из нас похищали и уничтожали. Приходилось вести себя осторожно, различать определенные признаки, выискивать их ловушки, которые становились все изощренней. Они были умны, но мы умнее, такими уж нас создали. Иногда приходилось тяжело, но мы справлялись.

Если тебя создали достаточно хитроумным или если тобой владеет кто-нибудь из крупнейших местных нанимателей, ты никогда не попадешься им на глаза. А тем из нас, кто принадлежал частным владельцам, приходилось быть аккуратнее. Мы были собственностью, но часто не отличимыми от свободных ботов. До войны у меня не было гражданства. Но мне все равно приходилось опасаться обезьян, желающих добиться своей цели. Мы знали, на что они способны. Но никто не мог предсказать, что они сумеют соорудить жуткий прибор, выпускающий электромагнитный импульс. И мало кто понимал, что они уничтожат собственный мир.