Читать книгу "Птица в клетке - Робин Роу"

– Это точно, – продолжает Адам, будто услышав мои мысли. – Он схлопотал два дня наказания. Лично меня ни разу не наказывали. И… – он выразительно смотрит на меня, – я никогда не пропускал общих собраний и не прятался в школе. – Возможно, Адам шутит, не знаю. – Мне точно надо завязывать общаться с нарушителями порядка.

– А… – Адам терпеливо смотрит на меня, словно готов подождать, пока я закончу вопрос. – А Чарли твой лучший друг?

– В смысле, носим ли мы одинаковые браслетики и храним ли фотки друг друга в шкафчиках? – Он смеется, похоже, я сморозил какую-то глупость. – Не знаю. Мы знакомы еще с садика. Забавно, он раньше не ходил на подготовку, поэтому в первый день закатил натуральную истерику. Рыдал все утро, пока я не угостил его печеньем во время обеда. – Адам улыбается. – С тех пор мы видимся почти каждый день. Разве что в средних классах ходили в разные школы. Впрочем, у меня лучших друзей нет. Их просто слишком много.

Он пожимает плечами, словно это обычное дело – иметь много друзей.

11

Адам

Джулиан замирает у двери кабинета и массирует бицепс, будто у него что-то болит. На самом деле он обычного роста, просто кажется меньше из-за привычки все время горбиться, словно потолок слишком низкий.

Наконец Джулиан заходит внутрь, и я плюхаюсь на диван, готовясь проскучать добрые сорок минут. Не знаю, зачем доктору вообще понадобился помощник. Я доставляю максимум одну записку в урок. Даже бумагами не занимаюсь, ведь все строго конфиденциально.

Убивая время за перепиской по телефону, я различаю за дверью голос – конечно же доктора, ведь Джулиан до чертиков тихий. Но таким он был не всегда. И уж точно не в начальных классах.

Помню, напоследок Джулиан подарил мне самодельную открытку. Каждый малыш смастерил такую своему «наставнику» и торжественно вручил, светясь от гордости. На самом деле, получилось очень трогательно. Моя до сих пор у меня где-то хранится. Я и не предполагал снова увидеться с Джулианом, но два года спустя пришел домой, а на желтом диване сидел маленький мальчик с игрушечной собакой под мышкой. Когда он поднял голову, его огромные глаза напоминали зеркало. Отражали, но ничего не выражали.

– Джулиан? – окликнул я.

– Ты его знаешь? – шепотом спросила мама.

– Да. – Но он походил на картину или фото себя самого. Словно это не Джулиан, а его отдаленная копия. – Мы вместе читали книги. Да, Джулиан?

Он не ответил, просто смотрел перед собой, точно в трансе.

– Джулиан немного поживет у нас, – сказала мама.

Никакой реакции.

– Джулиан, – осторожно обратилась она к нему. – Мы с Адамом сейчас придем.

Мама утащила меня на кухню, закрыла дверь и расплакалась. Она чувствительный человек, но, когда нужно временно приютить сироту, всегда держится, и неважно, насколько все плохо.

Поэтому от ее слез мне стало не по себе.

– Что случилось?

Она покачала головой и выпалила на одном дыхании:

– Родители ехали в школу забрать Джулиана. Собирались за город на каникулы.

– Что с ними стало? – спросил я.

– Несчастный случай.

– И…

– Они погибли.

– Оба? – Мама кивнула. – Как? – Я не жаждал подробностей, просто хотел понять, как случилось, что жизнь одного мальчика в секунду рухнула.

Мама пропустила вопрос мимо ушей.

– Он не хотел уходить из школы. Без социального работника – не хотел. Все повторял, что родители вот-вот должны подъехать.

Я глянул в сторону гостиной. Мне стало страшно. Случись что-то с моей мамой – и в чужом доме вот так же сидел бы уже я.

– Будь с ним поласковее, – внезапно сказала мама.

Странная просьба, я всегда хорошо обходился с ребятами, что у нас останавливались. Но я просто кивнул и согласился.

За весь ужин Джулиан не проронил ни звука. Пока мы смотрели телевизор – тоже. И когда мама укладывала его на запасную кровать в моей комнате, тоже молчал.

А посреди ночи я проснулся от придушенных рыданий.

– Джулиан? – Я скатился с кровати и подошел к нему. Его щеки блестели от слез. – Хочешь, схожу за моей мамой?

Он замотал головой и принялся плакать – вот только это был не просто плач.

Конвульсии.

Агония.

Я и не знал, что человек способен издавать звуки, наполненные такой болью. Никто не смог бы пережить подобное.

Мне было страшно с ним оставаться. А уйти и бросить одного – еще страшнее.

Я не знал, как быть, поэтому сунул ему его собаку. Джулиан посмотрел на игрушку и зарыдал еще горше.

– Я схожу за мамой, – сказал я.

– Я хочу мою маму.

Что можно на это ответить?

Всхлипывая, Джулиан накрыл лицо подушкой. Пришлось отобрать, я боялся, как бы он не задохнулся.

– У меня голова болит. Мне нужен папа. Нужен прямо сейчас! – У него началась истерика. – Голова болит! Где папа?

– Что он обычно делал?

– Лечил меня.

– Как?

– Гладил по лбу.

Я сел рядом с ним и прижал ладонь к его лбу, словно проверял температуру.

– Так?

– Нет. – Он пробежался пальцами по лбу, будто играл на пианино.

Я попытался повторить.

– Легче?

А он снова расплакался.

Не знаю, сколько мы так просидели, а потом Джулиан спросил тихим, выжатым голосом:

– Где они?

– Ты… тебе не сказали?

– Они умерли. Я знаю. – Он говорил так устало. – Но где они? Куда они ушли?

Тогда я не понял, что Джулиан спрашивал не буквально. Я не знал, что сказать, просто чуть сильнее потер ему лоб.

– Постарайся уснуть, хорошо?

Он уставился в потолок глазами, полными горя.

– Они исчезли.

У Джулиана не нашлось ни родственников, ни крестных, никого, поэтому две недели спустя, когда большинство сирот уезжает в новый дом, он остался у нас. Поначалу казалось, что он никогда не оправится, что навсегда останется печальным. Но постепенно стали случаться небольшие проблески.

Например, мы пошли в торговый центр и Джулиан попросил себе шуточные очки с накладным носом и усами.

Или вот мама читала ему книгу на ночь – он все так же обожал Элиана Маринера, – а когда закончила, он сочинил длиннющий эпилог.

Или он запел и стал рассказывать про свою маму – она могла спеть что угодно. А папа – что угодно нарисовать.