Читать книгу "Музыка ветра - Карен Уайт"

Первое впечатление: необъятность. Высоченные потолки, толстенные плинтусы вдоль стен, огромных размеров холл, из которого ведут аж целых четыре таких же огромных массивных двери, распахивающихся на обе стороны. Узкий коридор убегает куда-то в глубь дома, туда, где, видимо, находится кухня и другие подсобные помещения. Винтовая лестница с изящными резными перилами из темного дерева, изгибаясь, ведет на второй этаж. У ее основания установлен хрустальный канделябр таких же необъятных размеров, как и все остальное в этом доме. Правда, он настолько зарос паутиной, что света от него, пожалуй, было бы сейчас совсем немного. Да и все вокруг пропахло пылью, печать запустения и тлена лежала на этих старинных стенах и тех вещах, которые они вмещали. Наконец-то я поняла, почему мистер Уильямс был категорически настроен против того, чтобы я заселялась в дом прямо сейчас.

Но несмотря на всю грязь, запустение, на все тени прошлого, витающие в каждом углу, я все же сумела разглядеть и красоту этого дома тоже. Резные потолки, украшенные искусно выгравированными медальонами, дверные карнизы, наборный паркет в столовой, все еще сохраняющий былое великолепие своих узоров, несмотря на разбитые или выщербленные половицы, мраморные пилястры, разделяющие парадные залы. Красота проступала везде: в том, как плавно змеились вверх резные перила лестницы, выточенные из цельного куска дерева, в том, как величественно смотрелись кровати под высокими балдахинами в спальных комнатах на втором этаже.

Конечно, на всем толстенный слой пыли, полно грязи, и однако все время, что я осматривала дом, меня не покидало то же странное чувство, которое возникло еще раньше. Дом разглядывает меня с тем же пристальным вниманием, с каким я разглядываю его. И оба мы чего-то ждем. В какое-то мгновение я даже затаила дыхание, и мне тут же показалось, что дом проделал то же самое.

Мистер Уильямс распахнул дверь в главную ванную комнату, расположенную на втором этаже, и я невольно отпрянула назад. Несмотря на былую роскошь – пол, покрытый мраморной плиткой, изрядно выщербленной, огромная антикварного вида ванная на четырех ножках в форме звериных лап, – ванная комната произвела на меня удручающее впечатление. Хотя водопровод и электричество в доме были проведены сравнительно недавно, работы тут непочатый край, ибо, судя по всему остальному, рука хозяина не касалась этой комнаты долгие десятилетия.

– А где комната Кэла? – поинтересовалась я. Мой голос прозвучал неожиданно громко в затхлой тишине дома.

– Вот она! – ответил мистер Уильямс и повел меня в самый конец коридора, открыл дверь. И на нас сразу же пахнуло жарой. Я остановилась на пороге, не рискуя двинуться дальше. Двуспальная кровать, большой шифоньер у противоположной стены. Книжные полки заставлены многочисленными моделями лего. У окна – небольшой письменный стол. Стопка школьных учебников сверху. На прикроватной тумбочке изрядно потрепанный экземпляр книги «Гекльберри Финн» Марка Твена. Я с некоторым удивлением взглянула на книгу. Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь я видела Кэла с книжкой в руках.

– Такое впечатление, что Кэл отсюда никуда и не уезжал, – обронила я, даже не заметив, что заговорила вслух.

– Когда он так внезапно уехал, Эдит была просто в отчаянии. Он действительно разбил ей сердце. После случившегося она так и не смогла снова почувствовать себя счастливой. Ведь только внуки и скрашивали ей жизнь.

– А что младший брат Кэла, Гиббс? У него были хорошие отношения с бабушкой?

Мы вышли из комнаты Кэла, и мистер Уильямс плотно закрыл дверь за собой. Рука его замерла на дверной ручке. Видно, обдумывал, что сказать в ответ на мой вопрос.

– Да, отношения были хорошими. Но потом они испортились… после отъезда Кэла. На тот момент Гиббсу было всего лишь десять лет, но полагаю, он винил в случившемся исключительно бабушку. А потом он вырос, окончил колледж, поступил на медицинский факультет в университете и стал редко появляться дома. Во время летних каникул он предпочитал жить не у себя дома, а у нас. Мои сыновья и он были друзьями неразлейвода. Опять же, думаю, что такое решение он принял не один. Дело в том, что после отъезда Кэла Эдит очень переменилась… стала замкнутой, нелюдимой… Однажды она даже обронила в разговоре со мной…

Мистер Уильямс умолк, видно, вовремя вспомнив, с кем он разговаривает.

– Так что же она вам сказала? – полезла я напролом. – Вы уж простите мне некоторую бесцеремонность, но, в конце концов, Кэл был моим мужем. И мне… мне хочется разобраться во всем самой.

Мистер Уильямс понимающе кивнул головой.

– Она сказала, что Гиббсу будет у нас лучше, чем дома. Сказала, что она оказалась никудышней матерью, не сумела вырастить хорошего сына, а потом и внуков, а потому хочет, чтобы Гиббс воспользовался шансом стать другим человеком, живя в нашем доме. Словом, Эдит, вольно или невольно, поспособствовала тому, чтобы Гиббс проводил большую часть своего свободного времени не в родительском доме, а у нас. Она считала, что только мы можем обеспечить ему нормальную, счастливую жизнь. Разумеется, я возражал, пытался доказать ей обратное, но не смог переубедить. А Гиббс был только рад. Ведь для него мои сыновья стали как братья, особенно после того, как уехал Кэл.

Мистер Уильямс немного помолчал, словно погрузившись в прошлое, и вдруг неожиданно закончил:

– Одно могу сказать с уверенностью. Эдит любила Гиббса, очень любила. Ее любовь к нему была столь велика, что она смогла даже пересилить себя и отпустить его на свободу.

Едва ли мистер Уильямс понимал до конца все мотивы, двигавшие этой женщиной. Да и мне они тоже были пока непонятны. Но я не стала развивать эту тему.

– И все же почему Гиббс винил во всем свою бабушку? Что такого сделала Эдит, что заставило Кэла бросить все и уехать?

Мистер Уильямс лишь пожал плечами в ответ.

– Эдит никогда не делилась со мной такими подробностями. – Он ласково погладил меня по руке. – А сейчас, боюсь, нам уже не суждено узнать, что у них там произошло.

Мы снова направились к лестнице, чтобы спуститься вниз. На пути нам попалась еще одна закрытая дверь. Я замедлила шаг и поинтересовалась:

– А здесь что?

Мистер Уильямс взялся за ручку.

– Честно говоря, и сам не знаю. Возможно, здесь лестница, ведущая в мансарду. Мы до нее еще и не добрались. Но дверь, между прочим, заперта, и ключа нет. Во всех остальных дверях ключи торчат в скважинах замков, а здесь – ничего. Наверное, ключ где-то затерялся. А я и не обратил внимания на это. Но у меня есть хороший мастер по замкам. Обязательно пришлю его вам. Уверен, там, наверху, ничего интересного. Скорее всего, всякий хлам… старая мебель, одежда старая… Впрочем, никогда не знаешь, где что найдешь…

Он слегка усмехнулся, словно сама мысль о том, что в мансарде нас может подстерегать какой-то неожиданный сюрприз, показалась ему нелепой и даже смешной.

Я положила свою ладонь на его руку.

– А знаете, мне здесь нравится, – сказала я ему доверительным тоном. – Я имею в виду дом. Мне кажется…