Читать книгу "Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - Диана Гэблдон"

– Ай! – Уильям хлопнул ладонью по шее, куда его укусил слепень, и выругался.

Конь замедлил шаг, а когда Уильям обратил на это внимание, то снова выругался, уже громче. Дорога пропала.

– Черт побери! – Голос звучал тихо, приглушенный окружающими деревьями. Вокруг вились мухи; одна укусила коня, который фыркнул и яростно затряс головой. – Давай, вперед! Мы же не могли отъехать далеко? Мы найдем дорогу.

Уильям заставил коня развернуться и направил его по большому полукругу, надеясь срезать путь. Влажная земля бугрилась островками спутанной длинной травы, но была не болотистой. Ноги коня вязли в раскисшем дерне, оставляя глубокие впадины, ошметки грязи и травы взлетали вверх и липли к бабкам коня и сапогам Уильяма. Тем временем светло-серая завеса облаков сменилась тяжелыми рокочущими тучами. Прозвучал слабый раскат грома, и Уильям снова выругался.

Негромко прозвенели часы; как ни странно, этот звук успокоил. Уильям натянул поводья, не желая уронить часы в грязь, и вынул их из кармашка. Три пополудни.

– Неплохо, – приободрившись, сказал он коню. – Еще долго будет светло.

Пустые слова, учитывая погоду. С тем же успехом сейчас могло быть три часа ночи.

Уильям задумчиво посмотрел на небо. Никаких сомнений: скоро будет дождь. Что ж, не в первый раз им придется мокнуть. Вздохнув, он спешился и развернул парусиновый спальный мешок, часть армейской экипировки. Взобравшись в седло, накинул мешок на плечи, распустил завязки шляпы, поглубже натянул ее на голову и возобновил поиски дороги.

Первые капли дождя забарабанили по листьям, и в воздухе повис густой травянисто-земляной и какой-то плодородный запах. Болото словно раскинулось перед небом в ленивой истоме, источая запахи, как дорогая шлюха – аромат парфюма. Уильям потянулся к сумке, чтобы записать это поэтичное сравнение на полях книги, однако, тряхнув головой, обозвал себе идиотом.

– Черт! – Заставив коня пройти через кустарник – он надеялся, что тот растет вдоль дороги, – Уильям въехал в густые заросли колючего можжевельника, от которого пахло ароматным голландским джином. Развернуться не получалось, и Уильям коленями сдавил бока коня, заставляя его податься назад. С тревогой он заметил, что отпечатки конских копыт медленно заполняются водой. Не из-за дождя – сырой была сама земля. Очень сырой.

Конь споткнулся, его задние ноги подкосились, он вскинул голову и удивленно заржал. Застигнутый врасплох, Уильям упал, разбрызгивая вокруг грязь. И тут же поднялся, в ужасе от мысли, что его может затянуть в невидимую глазу трясину. Однажды он видел скелет оленя, провалившегося в болото, – над поверхностью торчал лишь рогатый череп.

Уильям торопливо прохлюпал к травянистому островку и угнездился на нем, как жаба. Сердце рвалось из груди. Что с конем – попал в трясину, его уже засосало?

Конь лежал на боку, бился в грязи и испуганно ржал.

– О боже. – Уильям схватился за длинный пук травы, осторожно встал. Болото? Или всего лишь раскисшая земля?

Стиснув зубы, он вытянул одну ногу и осторожно поставил ее на колышущуюся почву. Нога пошла вниз… Он поспешно вытащил ее, плеснув грязью и водой. Еще одна попытка… есть! Под грязью обнаружилось дно. Так, теперь вторую ногу… Вскоре удалось встать, раскинув руки, словно аист крылья.

Слава богу, не трясина!

Разбрызгивая грязь, Уильям пошел к коню, по пути подняв спальный мешок. Накинул его на голову коню, закрыв животному глаза. Так поступают, если скотина боится выходить из горящего сарая, – этому его научил отец, когда от удара молнии загорелся сарай на плантации «Гора Джосайи». Как ни странно, помогло – конь мотал головой, но бить ногами перестал. Бормоча что-то успокаивающее, Уильям взнуздал его. Конь фыркнул, обдав хозяина брызгами, однако, похоже, утихомирился. Вскинул голову – грязная вода потекла по его шее на грудь – и, сделав усилие, рывком поднялся.

Уильям радостно взялся за поводья.

– Правильно, давай выбираться отсюда, – почти беззвучно сказал он.

Не обращая на него внимания, конь внезапно повернул голову в другую сторону.

– Что…

Конь раздул ноздри, громко всхрапнул и прянул в сторону, вырвав поводья из рук Уильяма и снова уронив его в грязь.

– Ах ты, скотина! Какого черта…

Уильям резко замолчал, скорчившись в грязи, – в двух шагах от него пронеслось что-то длинное и невероятно быстрое. И большое. Через мгновенье существо исчезло, молча преследуя спотыкающегося коня, чье испуганное ржание затихало вдалеке под хруст веток и звяканье сбруи.

Уильям нервно сглотнул. Говорят, они охотятся вместе, парами, – пумы.

Шею сзади кольнуло, и он как можно осторожнее повернул голову, боясь лишний раз шевельнуться и привлечь внимание того, кто мог таиться в тени эвкалиптов и кустарников. Но вокруг было тихо, лишь барабанили по земле капли дождя.

С другой стороны поляны взлетела белая цапля; у Уильяма чуть сердце от страха не остановилось. Он замер, затаив дыхание и прислушиваясь. Ничего не происходило; вздохнув, он встал. Сочащиеся водой полы пальто прилипли к бедрам. Ноги облепила грязь вперемешку с мелкой травой, вода накрыла носы сапог. Уильям не тонул, однако двинуться с места не мог. Пришлось вставать в грязь ногами в одних лишь носках, выдергивать сапоги и нести их в руках.

Дойдя до благословенного гнилого бревна, Уильям сел, вытряхнул воду из сапог и обулся, мрачно размышляя о происходящем.

Он потерялся в болоте, поглотившем невесть сколько людей, как индейцев, так и белых. Без коня, еды, огня и укрытия – нельзя же назвать укрытием хлипкий армейский мешок из парусины с отверстием, через которое его нужно набивать сухой травой. В карманах хранились складной нож, свинцовый карандаш, промокший бутерброд с сыром, грязный платок, несколько монет, часы и книга – тоже, скорее всего, промокшая. Впрочем, вскоре выяснилось, что часы остановились, а книга пропала. Уильям громко выругался.

Полегчало, и он выругался еще раз. Дождь лил как из ведра, хотя Уильяму было уже все равно. Кажется, даже вошь, обитавшая в его штанах, обнаружила, что ее угодья затопило, и ушла искать дом посуше.

Бормоча проклятия, он обмотал голову парусиновым мешком и, почесываясь, похромал в направлении, в котором ускакал его конь.

* * *

Коня он не нашел. Либо того задрала пума, либо бедняга так и бродил где-то по болоту. Уильям обнаружил лишь выпавший из седельной сумки маленький вощеный сверток с табаком и сковороду. И то и другое сейчас ему было ни к чему, но и расставаться с вещами из цивилизованного мира не хотелось.

Промокший до нитки Уильям свернулся среди корней эвкалипта и, дрожа под тонкой парусиной, наблюдал за молниями в ночном небе. Бело-голубые вспышки слепили даже сквозь закрытые веки, раскаты грома вспарывали воздух, словно ножи. После каждого разряда молнии в воздухе повисал едко-горелый запах.

Он почти привык к грохоту, – и вдруг чудовищный взрыв сшиб его с ног и проволок по грязи и сгнившим листьям. Задыхаясь и хватая ртом воздух, Уильям сел и отер с лица грязь. Что за чертовщина? Впрочем, резкая боль в руке не дала ему долго удивляться. При свете молнии он разглядел торчащий из правого предплечья кусок дерева длиной примерно шесть дюймов и обвел поляну безумным взглядом. Вокруг все было усыпано свежими щепками и обломками деревьев. Остро пахло смолой, древесиной и электричеством.