Читать книгу "Президентский полк. Дневник солдата - Станислав Давыдов"

Потому что по инструкции так положено. Так что во всём есть свои плюсы.

С тыла, обезьяны!

Когда новобранцы выходят в первый караул, то по традиции их встречают каким-то напутствием или речью.

Нас встретили злыми шутками и издёвками. Сразу «поздравили» с тем, что первый караул выпал на канун дня открытых дверей (тут объяснял, почему это пиздец).

Обращались к нам тоже дружелюбно. В основном, «обезьяны», «ебучие обезьяны» и «С ТЫЛА, обезьяны!».

Последнее обращение заслуживает пояснения. «Вспышка с тыла!», «вспышка слева!», «вспышка справа!» — команды, означающие ядерный взрыв с соответствующей стороны. Услышав команду, солдат обязан падать на землю ногами в сторону «вспышки». Норматив выполнения — пока шапка летит до пола.

Так что в случае третьего обращения мы дружно валились на живот к радости окружающих. «Вспышка с тыла» настигала нас всегда и везде в течение срока службы.

Первый прикол

В Кремле везде камеры, соответственно, если караульный накосячил, скрыть это затруднительно.

В первый день, разумеется, без косяков не обошлось. На одном из постов солдат не проверил документы у проходящего мимо уборщика. Он знал его в лицо и решил, что, раз опасности нет, можно не заморачиваться. Короче, нарушил устав.

По прибытии из караула полагается спать. Вместо этого нас построили полукругом в комнате начальника караула и говорят: «Вот этот солдат совершил очень большую ошибку; как вы назовёте такого солдата?».

Мы молчим. Тогда начинают спрашивать у каждого по очереди.

Первый замялся, промямлил что-то вроде «солдат, нарушивший устав». Начкар ему говорит, неправильно, ты мудак и идёшь нахуй. Второго спрашивают, третьего — и так далее, по кругу. Все мнутся, всех посылают. Я ответил «нерадивый солдат» — и, конечно же, был послан. Длилось всё это минут 20, пока кто-то не разозлился и не сказал «мудак». Начкар обрадовался, похвалил.

Тут до нас, наконец, дошло. Следующие два часа мы упражнялись в искусстве придумывать оскорбления. За самые витиеватые и необычные ругательства автор получал возможность выйти на 5 минут, чтобы покурить или сходить в сортир.

Этот прикол был первым, но далеко не последним.

Глава 8

День открытых дверей и увольнения

После разъёба от начкаров мы отправились в расположение. Я был в состоянии замороженного зомби, ни о чём, кроме обогрева конечностей (которых, к слову, не чувствовал) и сна, думать уже не мог. Но через полчаса должны были приехать родители. Так что ни о каком сне речи быть не могло. Нужно было наводить порядок — и делать это очень быстро.

Забавно, что командиры нервничали перед днём открытых дверей и хотели показать всё в лучшем виде. К родителям отношение всё-таки особое. Ну и никому не хочется нарваться на чью-нибудь ебанутую мамашу, которая будет орать, что у её сына, условно, тумбочка маленькая. Тем более мамаша может оказаться женой генерала. В такой ситуации ничего не остается, кроме как краснеть и пытаться что-то придумать в оправдание.

К счастью, ничего подобного не произошло. Родители у всех оказались адекватными; к тому же, они гордились тем, что их пригласили в Кремль. Показали казармы, кубрики, умывальники и туалеты, ну и так далее. После этого отпустили гулять по Москве. Я надел парадную форму, и мы поехали домой. Там меня ждала девушка.

В итоге я сильно пожалел об этой поездке и вообще встрече.

Первое увольнение

Дома на меня навалилась жуткая тоска. Быть дома, общаться с мамой и с девушкой, зная, что через три часа тебе обратно в казарму, оказалось невероятно тяжело. Такой мимолётный взгляд на свободу без возможности в неё погрузиться. Полная опустошённость. Не знаю, как будто приговорённого выпустили перед казнью часок по городу погулять. Смотри, мол, чего мы тебя лишаем.

Кое-как поел, пообнимался с подругой — и всё, пора назад. Думаю, если бы мне пришлось служить снова, и был бы выбор — я бы выбрал какой-нибудь Владивосток. Чтобы про всё забыть и год отхуярить в своём режиме без каких-либо контактов с семьёй.

Удивительно, но все следующие увалы я ждал с трепетом и нетерпением. И каждый раз, придя домой, испытывал это чувство отчаяния и пустоты. Раз за разом по одному и тому же сценарию. Как правило, просто включал Цоя, ложился на пол на балконе и курил сигареты. Ни одной мысли в голове, просто лежал и курил. Думаю, если бы не девушка, вообще бы старался не выходить из части.

Ещё раз про увольнения

Я увольнения не любил, но это был скорее редкий случай. Любой немосквич, да и многие москвичи с отличным от моего менталитетом, всегда радовались. Увал — это возможность погулять по Москве, зайти в Макдональдс, для некоторых даже выпить. Последнее — для рисковых, если спалят, то пиздец. Можно в кино сходить, если позволяет время, и кто-то ходит, чтобы не напрягать родных. Еще можно купить что-то необходимое, типа бритвы.

Увалы у нас давались очень рандомно, мне выпало всего штук пять за год. При этом зачастую сообщали об увольнении в последний момент, так что даже девушку и маму предупредить возможности не было.

Были и те, кто ходил в увольнения чаще и надолго, например блатные и стукачи. Про них отдельно.

Самая жесть в увольнении — это военные патрули. Их задача — следить, чтобы солдаты не ходили в самоволку, проверять увольнительные записки и вообще следить за соблюдением порядка со стороны гуляющих срочников. До нас они очень сильно и доёбывались, и портили жизнь.

Патрули

Расскажу теперь про военный патруль. Состоит он, как правило, из офицера и двух молодых солдат, и призван следить, чтобы солдаты в отпусках и увольнениях не беспределили.

Набирают их из обычных войсковых частей. Солдаты очень любят ходить в такие патрули. Ещё бы: погулять на халяву по Москве, пожрать мороженого и подоёбываться до людей — кайф.

К нашему полку у них было особое отношение. Такое ощущение, что им прямо разнарядка приходила: увидите полкового в увольнении — ловите и пытайте.

Доёбывались эти полицаи с любовью и буквально до всего. Представьте: идёшь ты, красивый и одетый буквально с иголочки, а они тебя останавливают и спрашивают — а почему пуговица пришита не по уставу и ботинки не начищены? Тут оговорюсь, что всегда всё было начищено и пришито как надо, но им было пофигу.

В итоге встреча с таким патрулём всегда равнялась дисциплинарному взысканию за неподобающий внешний вид. Причём писали они, что ты чуть ли не в грязи валялся в мятой и рваной одежде. Сделать с этим было ничего нельзя, за каждое такое взыскание дрючили не только тебя, но и командира, дрючили по полной и в нерабочее время.

У нас все всё понимали, поэтому перед первым же увалом открытым текстом предупредили: увидите патруль — бегите! Делайте что хотите, но не попадайтесь. Иначе пиздец.