Читать книгу "Удиви меня - Софи Кинселла"

Эта работа мне идеально подходит, так как я изучала историю искусства в университете. Для такой, как я, нет ничего лучше, чем быть окруженной не просто прекрасными, но и исторически важными образчиками гениальности человеческого ремесла. В Уиллоуби-хаус вы найдете то, что навсегда пленит ваше сердце. (Есть же экспонаты совершенно безобразные, к истории не имеющие никакого отношения, но мы и их заботливо выставляем на витрины, ибо, как говорит миссис Кендрик, в них заключена «индивидуальная сентиментальная значимость». С начальницей не спорят.)

До Уиллоуби-хаус я помогала составлять каталоги в архивах элитного аукционного дома. Правда, архивы располагались в совершенно другом здании, а туда, где, собственно, происходили сами аукционы, мне был ход закрыт. Я так и не увидела вживую и не потрогала ни один лот. Если честно, это была довольно однообразная работа. Поэтому, когда появилась возможность работать хоть за меньшие деньги, но больше общаться с людьми и получить опыт в сфере «развития», я согласилась не раздумывая. Развитие в моем случае означает «сбор денег», только мы так не говорим. При упоминании слова «деньги» миссис Кендрик белеет как полотно (в запретный список также входят слова «туалет» и «веб-сайт»). У миссис Кендрик свое четкое представление о том, как нужно вести дела Уиллоуби-хаус, и за шесть лет работы здесь я выучила ее правила назубок. Избегай в разговоре слова «деньги», не называй потенциальных спонсоров по именам, не тряси кружкой для сбора пожертвований у людей перед носом (фигурально) и не веди нудных лекций о благотворительности (буквально). Вместо этого «строй отношения».

Вот это я и пытаюсь сделать сегодня. Стараюсь построить хорошие отношения со Сьюзи, которая работает на крупный благотворительный траст, фонд Уилсона-Кросса, чья задача – поддерживать науки и искусства. («Крупный» значит, что у нас будет возможность каждый год получать свою, пусть и небольшую, долю из двухсот семидесяти пяти миллионов фунтов.) Мягко и ненавязчиво рассказываю Сьюзи про нашу обитель искусства. Миссис Кендрик научила меня действовать тактично и неочевидно, вести игру с дальним прицелом. На первой деловой беседе просить пожертвования миссис Кендрик категорически запрещает. Золотое правило: чем дольше вы знаете покровителя, тем больше он даст, когда придет время.

Наше тайное желание – отыскать еще одну миссис Притчетт-Уильямс. Об этой женщине в Уиллоуби-хаус ходят легенды. Она посещала каждое мероприятие в музее в течение десяти лет. Пила шампанское, угощалась канапе, слушала разговоры, но никогда не давала нам ни пенни.

А когда странная старушечка почила в бозе, оказалось, что она выделила музею пятьсот тысяч фунтов. Полмиллиона!

– Еще кофе? – лучезарно улыбаюсь Сьюзи. – Итак, вот ваше приглашение на открытие выставки старинных вееров «Шелковый ветер». Очень надеемся, что у вас получится ее посетить.

– Звучит очень интересно, – кивает Сьюзи, рот забит круассаном.

На вид я бы дала Сьюзи лет двадцать восемь. Сколько бы мы ни встречались, на ней всегда новехонькая пара первоклассных туфель.

– Боюсь только, в этот же вечер я приглашена на мероприятие в Музей Виктории и Альберта[16].

– Ах, очень жаль. – Улыбка моя ни за что не дрогнет, хотя внутри я и пылаю, как адское пламя. Вечно Виктория и Альберт встают у нас на пути. Половина наших меценатов являются и покровителями Музея Виктории и Альберта; наверное, даже больше половины. Большую часть своей трудовой жизни сотрудники Уиллоуби меняют график наших мероприятий, чтобы избежать совпадений с V&A.

– А что там будет? Я об этом еще не слышала, – опрометчиво спрашиваю я.

Сьюзи строго смотрит на меня:

– «Выставка текстиля: от первобытных образцов до тканей XX века», – сообщает мне она. – Говорят, всем гостям в подарок дадут шарфики.

Шарфики? Черт. Думай, Сильви, думай быстро.

– Ох, разве я вам не сказала? – небрежно бросаю я. – Всем нашим патронам на открытии мы вручим прекрасные подарки. Это… сумки.

В глазах Сьюзи промелькнул интерес:

– Сумки? – переспрашивает она.

– Дизайн вдохновлен самыми интересными экспонатами с нашей выставки, – вру, не краснея. – Эксклюзивные модели.

О том, где мне достать тридцать эксклюзивных сумок с узорами, как на антикварных веерах, буду думать позже. Я не отдам Сьюзи Джексон Виктории и Альберту, впрочем, как и других наших покровителей.

Вижу по лицу Сьюзи, что она прокручивает варианты. Шарф от V&A или сумочка от Уиллоуби-хаус? Любому, кто хоть мало-мальски разбирается в искусстве, понятно, что нужно выбирать сумочку. Или не понятно?

– Знаете, возможно, у меня и получится заскочить к вам, – решает она.

– Замечательно. – Моя лучезарная улыбка становится еще лучезарнее. – Мы будем вас ждать. Обещаю вам прекрасный вечер.

Прошу счет и доедаю свой круассан, мысленно оценивая эту деловую встречу на четверку с плюсом. Остается добраться до офиса, написать отчет и рассказать миссис Кендрик о совпадении с датами мероприятий в Виктории и Альберте. Да, а еще заказать где-нибудь тридцать сумок на бесплатную раздачу.

Может, просмотреть варианты в магазине самого V&A?

– Что ж, – с неким странным оживлением начинает Сьюзи, когда приносят счет, – как ваши девочки? Давно я о них не слышала. Есть новые фотографии? Можно посмотреть?

– О, у них все просто замечательно. Спасибо, что спросили, – немного удивленно отвечаю я.

Проверяю счет и передаю свою карточку официанту.

– Это так мило, растить чудесных близняшек, – беззаботно болтает Сьюзи. – Я бы тоже хотела близнецов. Конечно, сначала нужно найти подходящего мужчину…

Слушаю ее вполуха, одновременно листаю фотографии на телефоне в поисках тех, что Сьюзи еще не видела, но что-то не дает мне покоя. И вдруг меня осеняет. Какая сумма была в счете? Я, конечно, понимаю, что это «Кларидж», но…

– Могу я еще раз взглянуть на счет? – спрашиваю у официанта. Беру листок и внимательно читаю.

Так… Кофе (тут все в порядке). Круассаны и абрикосовые тарталетки (здесь вроде тоже нет ошибки). И вдруг… Что? Кофейный торт стоимостью пятьдесят фунтов?

– Это… – выдавливает Сьюзи без своего обычного жеманства в голосе. – Я как раз хотела сказать…

Медленно поднимаю голову от счета и смотрю на нее. Сьюзи же смотрит на меня с вызовом, но щеки ее предательски краснеют. Начинаю понимать, что происходит, лишь когда к нам приближается другой официант с огромной кондитерской коробкой, перевязанной ленточками, и вручает ее Сьюзи.

– Ваш торт, мадам.

Смотрю на Сьюзи, не в силах вымолвить ни слова. Да как она посмела?! Она заказала себе торт и попросила вписать его в наш счет? Торт в чертовом «Кларидж»?

Ну не наглость ли? Совершеннейшая, невозможная наглость. Вот почему она тогда начала болтать, хотела отвлечь меня. И у нее почти получилось. В голове не укладывается.