Читать книгу "Женщина-трансформер - Елена Нестерина"

– Сильное крово… крово…

– Кровотечение. – Парень показался мне слабоумным. Даже жалко его стало. Мне перед слабоумными почему-то всегда неудобно. Я сразу стараюсь предугадать их мысли, дополнить, сама за них рассказать то, что они хотят поведать – только чтобы они не подумали, что я знаю, что они слабоумные.

– Ага. Сильное. Эту… Вену перебило. Мы наложили жгут. До сих пор стоит. Сняли – а она фонтаном…

– Это когда? – удивилась я.

– Вы спали. – Парнишка снова что-то там прилепил вроде пластыря с бинтом. И накрыл меня простынкой. При этом я смотрела ему в глаза, чтобы он не отвлекался взглядом на всякие посторонние органы. Он тоже мне смотрел в глаза. Всё, простынка наложена. Я вздохнула с облегчением.

– Раз кровопотеря… Слабость… Дядя Коля дал уколы. Мы их обычно коровам…

– Что?!

Вот это да.

– Они нормальные! Тут надо просто, чтобы стерильно было, и будет это… заживать… Дядя Коля сказал вас в больницу везть… Говорит, раз огнестрел… И что надо в этот… сосудистый отдел, что ли… Зашивать вену.

Я даже не знала, что сказать. Реальность была какая-то жуткая.

– Миленький, послушай. А где больница? Далеко?

– В райцентре. Ну эта… Которая с сосудистым. Только там с полюсами принимают. А у вас нету. Или есть?

– Полис в смысле? Есть, конечно. Только дома. В Москве.

Полис был в моей съёмной квартире, ключи от этой квартиры у Женьки – в сумке, вместе с остальными моими шмотками. Надо ехать к Женьке. Но если ранение огнестрельное, в больнице это не хуже дяди Коли поймут, приведут ко мне милиционера – и я стану ему объяснять, что летела я так, летела по небу, а тут – раз! И пальнули по мне нехорошие дяди. Куда меня отправят после излечения? Правильно, к психиатру. Придумать что-нибудь? Попробовать описать приметы тех молодцов-охотников на джипе. Но я их не разглядывала – это раз, а два – они по человеку не стреляли. Так они скажут. И будут правы. Потому что я… Да, кто всё-таки я? Что за полёты мне мерещились? И кто по мне в таком случае на самом деле стрелял?

– А мы где сейчас?

– На ферме, – ответил умник.

– А где это?

– Ну… Это… Около нашей деревни.

– Понимаю. Деревня как называется?

– Ключи.

В системе «Вопрос – ответ» мы выяснили, что это за район. Какой Подольск, какое Белоусово – я была в другой области, не в Московской, а в примыкающей к ней! И каким ветром меня сюда занесло?

Я так устала от общения со своим слабоумным другом, что потихоньку глаза мои закрывались, закрывались, и я снова впала в сладкую бесплотную дрёму.

А из нее, конечно, перетекла в сон. Потому что когда я проснулась, лампа на столе не горела, солнечные лучи били точно в середину маленькой комнатки.

– Эй! – позвала я.

Жеребячий лекарь – я всё прекрасно помнила! – не отозвался.

Мне нужен был туалет. Немедленно.

Я повертела левой ногой – без проблем. Правой… Вроде какой-то слабый сигнал она уловила. Когда моча ударяет уже в голову, какое угодно, мне кажется, больное тело можно заставить подняться и идти на поиски ватерклозета. Так я и сделала. Упираясь во всё, что можно, левой рукой и левой ногой, я спихнула себя с лежака. Постаралась поставить правую ногу на пол. Наступила левой. Встала на неё. Стараясь правую почти не задействовать, заковыляла к двери. Без линз и очков, а заметила её. Стало быть, не такой уж я и слепыш – с моими-то минусом три с половиной. Жить можно. Вернусь – выясню, где линзы.

Ходить было совсем не то, что летать. А особенно на полутора ногах. Стоп, какое – летать? Это, конечно, просто яркое видение, но всё-таки, надо признать, из некоего очень славного наркотического сна. А может, правда мы у Женьки тогда какого – нибудь забористого ЛСД шлёпнули – и колбасило меня всё это время вот так вот не по-детски. Но не помню я такого факта своей биографии. Ничего я не шлёпала.

Грибы!!! Мы ели грибы… Они были в жюльене, в салатах, в подливке к мясу. Наверняка ещё где-то. Грибы… Ну, всё понятно. Это такой прикол. Радость гостям. Модно, стильно, эксклюзивно. В еду их накидаешь – и плющит ненавязчиво, незаметно, безвредно. Специальные грибы для расширения сознания перемешаны наверняка с обыкновенными – шампиньонами там всякими. Чтобы влёгкую накрыло, подняло настроение – и достаточно. Я же навернула, выходит, много: помню, слупила два жюльена, горку вкусного салата. И подливку – густую грибную подливку я столовой ложкой черпала, такая смачная оказалась. Накренился мой чердак…

А потом я где-то попала под раздачу – с какими-нибудь отморозками, которых не помню, каталась на машине с такой скоростью, что, казалось, это я летаю над миром. Из-за жёстко сорванной крыши кто-то из них стрельнул, попал в меня. Бросили они моё подбитое тело – по причине своей отмороженности. И вот я здесь.

От такого простого объяснения меня прошиб дикий пот. А ещё, помнится, я радовалась, что больше не потею… И пахну ладаном. Ладаном я и так скоро запахну. В гробу.

Потому что ногу как будто разорвало, хлынула кровища. И одновременно с этим я открыла дверь на улицу.

Осень. Яркая и тёплая ранняя осень. Самое моё любимое время года. Как же хорошо-то! Неужели я помру из-за дурацких наркотиков?! Как же жалко, что нельзя перезагрузиться и начать с какого-нибудь нормального момента!!! Например, с раздачи шашлыков. Я бы никогда никаких наркотиков! НИКОГДА!!!

– Никаких наркотиков! Никогда! – одновременно с этой фразой, которую я провопила изо всех своих сил, рядом со мной появился тот самый парень. Который маленький совсем. Лет семнадцати.

– Да я это… Не делал вам никаких наркотиков, не волнуйтесь! Вы зачем встали?

И он потянул меня в дом.

Но плющило так, что я мотала головой и вырывалась. Я вид крови очень не люблю, но сейчас дурацкая эта кровь была везде. И больше всего – у меня перед глазами. Надо сказать мальчику про туалет, чтобы он отпустил, чтобы отпустил…

Но вместо этого я просто орала. Кстати, почему-то тихо. Или это мне кажется, что я орала…

В красном мареве у меня перед глазами разрасталась чёрная точка. Быстро – из маленькой становилась как десять копеек, как пять, как пятьдесят, рубль, пять рублей, как всё. Ой. Всё чёрное.

… – Может, туалет? – услышала я.

И чёрное отступило. Закачалась около меня физиономия – глаза, кажется, серые. Серые, да. Мне, в принципе, всё равно, какие у людей глаза. Это, конечно, очень кого-то может интересовать, очень…

Громыхнуло ведро. Я на него немедленно рухнула.

– Уйди.

А, не знаю, ушёл он или нет. Кажется, да.

Потом вроде бы я рвалась ведро вынести, выкинуть его, в пень, засандалить куда подальше, что-то ещё требовала. Но в конце концов около меня, снова почему-то лежащей, замаячили двое – вроде тот парнишка и кто-то, от кого пахло противно-сладким. Навозом, кажется. Или натуральным молоком, или смесью молока и навоза, как всё свежее натуральное молоко и пахнет – тошнотворно так…