Читать книгу "Я знаю тайну - Тесс Герритсен"

А может, дело в двух бутылках «Риохи», что мы выпили.

В зеркале я вижу последствия этого: припухшие глаза, волосы как у пугала. Я увлажняю свои черные волосы и приглаживаю их в подобие моей обычной короткой стрижки. Пусть я растрепана, но я чувствую себя сытой и абсолютно удовлетворенной, чего со мной не случалось уже давно. Спасибо, голубоглазый.

Я открываю аптечку и изучаю ее содержимое. Лейкопластырь, аспирин, крем от загара, сироп от кашля. Еще два пузырька по рецепту, их я разглядываю внимательнее. Викодин и валиум, оба от боли в спине. Пузырьки двухгодичной давности, и в каждом около десятка таблеток, – значит боли в спине в последнее время его не беспокоили.

Он и не заметит, если пропадут несколько таблеток.

Я вытряхиваю по четыре таблетки из каждого пузырька. Я не наркоманка, но, если есть такая возможность, почему бы не обзавестись бесплатными фармацевтическими средствами, которые могут оказаться очень кстати в один прекрасный день? У голубоглазого явно нет в них острой потребности. Я закручиваю колпачок с защитой от детей и замечаю имя на одном из пузырьков. «Эверетт Дж. Прескотт». Экое аристократическое имечко, наверняка с длинной родословной. Вчера вечером нам было не до церемонного знакомства. Он о моей фамилии понятия не имеет, и это к лучшему, поскольку велики шансы, что мы больше не встретимся.

Я одеваюсь в ванной и на цыпочках выхожу в спальню, чтобы надеть туфли. Он спит как убитый, выпростав из-под одеяла голую руку. Несколько секунд я восхищаюсь его рельефными мускулами. Это не накачанные бицепсы тех, кто не вылезает из гимнастического зала, а честные мускулы, нажитые реальным трудом. Вчера он сказал мне, что работает ландшафтным архитектором, и я представила, как он возводит каменные стены, таскает мешки с торфом, хотя я и не знаю толком, чем занимаются ландшафтные архитекторы. Жаль, что так никогда и не узнаю.

Мне давно пора уходить. Когда он проснется, я хочу быть далеко. Я всегда поступаю так наутро, потому что не люблю всяких этих натужных «до свидания» и неискренних обещаний новой встречи. Обычно я разрываю всякие связи после одного раза. Вот почему я никогда не привожу мужчин в свою квартиру. Если они не знают, где я живу, то и не постучат в мою дверь.

Но что-то в Эверетте заставляет меня пересмотреть мою стратегию «мужчина на одну ночь». И вовсе не потому, что он был чрезвычайно внимательным любовником, который с удовольствием выполнял все мои капризы, или что он хорош собой, или что он смеется всем моим шуткам. Нет. В нем есть нечто большее: глубина, искренность, какую я редко встречаю в других людях.

А может быть, я просто чувствую хорошо знакомую окситоциновую[8] лихорадку, какая бывает после добротного обстоятельного секса.

На улице я оглядываюсь на таунхаус красного кирпича. Красивое здание и явно историческое в районе, который никогда не будет мне по карману. Эверетт, вероятно, зарабатывает неплохие деньги, и я на мгновение пересматриваю свое решение исчезнуть бесследно. Может, стоило задержаться немного. Может, стоило оставить ему мой номер телефона. Или хотя бы назвать фамилию.

Но потом я думаю о другой стороне медали. Вторжение в мою частную жизнь. Его неминуемые ожидания. Телефонные звонки, все более настойчивые, цепляние, ревность.

Нет. Лучше просто уйти.

Но, уходя, я запоминаю его адрес, так что я всегда буду знать, где его найти. Потому что никогда нельзя знать заранее. В один прекрасный день мужчина вроде Эверетта Прескотта может пригодиться.

8

– Сколько времени они его реанимировали? – спросила Маура, надрезая ребра Кассандры Койл.

Услышав хруст костей, Джейн поморщилась. Маура продолжала трудиться, словно плотник в своей мастерской. Грудная клетка, которая прежде защищала сердце и легкие Кассандры, сейчас представляла собой всего лишь костистую изгородь, не подпускающую к тайнам внутри, и Маура быстро и эффективно убирала этот барьер из ребер и грудины.

– У них ушло минут пятнадцать-двадцать, – сказала Джейн. – Но им удалось запустить его сердце. Утром я звонила в больницу – он все еще жив. Пока.

Маура рассекла очередное ребро, раздался очередной треск кости, и Джейн заметила, что Фрост вздрогнул. Если для Мауры вид и запахи морга были знакомой территорией, то для Фроста, чей деликатный желудок стал притчей во языцех отдела по расследованию убийств, это помещение всегда будет оставаться ничейной землей. Кассандра Койл была одним из самых свежих тел, с какими им приходилось работать; всего день прошел с того времени, как ее обнаружили, но при комнатной температуре запахи быстро проявляются. До Фроста долетало достаточно ароматов, и он поднес руку к побледневшему лицу, чтобы хоть как-то защититься от вони.

– Согласно статистике, у пациента с остановкой сердца в больнице есть сорок шансов из ста на то, чтобы выкарабкаться. И двадцать шансов на то, чтобы выйти из больницы живым, – сказала Маура деловым тоном, приводя статистические данные и одновременно выпиливая последние несколько ребер. – Он уже пришел в сознание?

– Нет, он все еще в коме.

– Тогда мой прогноз, к сожалению, неблагоприятный. Даже если мистер Койл выживет, он, вероятно, получил аноксическое повреждение мозга.

– То есть он может стать овощем?

– К сожалению, это возможный исход.

Ребра уже были выпилены, и Маура приподняла грудную кость. Фрост отошел подальше от запаха телесных жидкостей, поднимавшегося над рассеченным телом, но Маура только ниже наклонилась над трупом, чтобы получше рассмотреть органы грудной клетки.

– Легкие на вид отечные. Насыщены жидкостью. – Маура взяла скальпель.

– И о чем это нам говорит? – спросил Фрост приглушенным голосом.

– Неспецифическая находка. Отечность может говорить много о чем. – Маура подняла взгляд и сказала помощнику: – Йошима, ты мог бы проверить, отправлены ли жидкости на анализ по содержанию наркотиков и отравляющих веществ?

– Уже, – откликнулся Йошима спокойным, как всегда, голосом человека, знающего свое дело. – Я заказал автоматический иммуноферментный анализ и тонкослойную хроматографию. А еще газ-хроматографию и масс-спектрометрию для количественной оценки. Так что практически все известные наркотики мы выявим.

Засунув руку в грудную клетку, Маура вытащила легкие, с которых капала жидкость.

– Легкие определенно нормальные. Я не вижу очевидных повреждений, всего лишь несколько точечных кровоизлияний. И опять неспецифическая находка. – Она положила отделенное сердце на поднос и пальцами в перчатках прощупала коронарные артерии. – Занятно.

– Эй, ты это над каждым телом говоришь, – сказала Джейн.

– Потому что каждое тело рассказывает свою историю, а это тело не выдает ни одной тайны. Шейное рассечение и рентгенограмма ничего не выявили. Подъязычная кость цела. А посмотри, как чисты коронарные артерии – ни малейших следов тромбоза или омертвения. Это было абсолютно здоровое сердце в теле абсолютно здоровой молодой женщины.