Читать книгу "Замок Кон Ронг - Галина Гончарова"

— А Лукас?

— О нем мало. Он умер почти пятнадцать лет назад, Лесс был еще маленьким, и все взяла в свои руки вдова. Вот. По словам того же лекаря, Лукас сильно болел, тяжело болел, ему пришлось отнять обе ноги, перед смертью он очень мучился… собственно, лет пять до смерти у него жизни и не было.

— И почему я ему не сочувствую?

— Полагаю, мам, у тебя есть для этого причины, — ответил с хитрой улыбкой сын, возвращаясь к бумагам. — Уж насколько он был счастлив — неизвестно, но говорят, перед смертью просил вернуться какую-то Ирэну, каялся, плакал, словно дитя…

Злая улыбка на губах женщины сменилась грустной.

— Что за Ирэна?

— Лекарь не знает. Говорит, что леди Кон’Ронг менялась в лице от этого имени, но и только. Он никаких Ирэн в округе не приметил — из тех, что могли иметь отношения с графом.

— Вот даже как…

— Все думают, что это его любовница и он в чем-то виноват… как-то так.

— Так, иначе… Как мы любим каяться, когда все уже бессмысленно.

— Зато Бог простит. Известно же — согреши и покайся, а если не согрешишь — то каяться не в чем будет, а сие уже гордыня есть, а гордыня — это зло. Безгрешных же у нас не бывает.

— Это верно. Бывают непойманные.

— Дальше читать?

— Читать.

— Но тут не особо много. Про леди Дженет, какая она хорошая, милая, обаятельная, как она от сына разогнала всех девушек — Лесс для нее свет в окошке, единственный сын, самое большое счастье…

— Счастье… да… счастье…

Мужчина выскользнул из кресла, почти упал на колени рядом с матерью.

— Не думай, не надо. Мама, не плачь, пожалуйста, у нас все будет хорошо. Все будет хорошо, обещаю!

Но по щекам женщины струились слезы.

Забыто многое, столь многое…

Ничего, так даже лучше. Она скромная, она не постесняется напомнить о себе после того, как нанесет удар. К чему лишняя известность?

Вовсе даже ни к чему.

Ирэна Гервайн коснулась волос сына и прикрыла глаза. Наступало время мести.

Глава 3

— Джинджер!

Лесс спрыгнул у двери, постучал бронзовым молоточком и влетел в дом, едва ему открыли.

— Джинджер!!!

Девушка застучала каблучками со второго этажа.

— Лесс! Тсс!

Мужчина послушно примолк, но радостная улыбка с его губ так и не ушла.

— Что случилось?

— Мама приболела, я за ней ухаживаю.

Улыбка привяла.

— А я хотел поговорить с ней…

— А я тебя никак не устрою? Поговорить?

— Разумеется! Джин, — мужчина прямо в холле опустился на колено, извлекая из кармана маленькую коробочку, — выходи за меня замуж?

Бриллиант в кольце был хотя и не идеальным, но очень приличным, в этом Джин разбиралась. И сапфиры, которые его окружали, были вовсе не плохи.

Да и сам мужчина.

Высокий, стройный, симпатичный, пусть с чуть детским выражением лица, но многим и это за счастье, опять же граф, то есть даже титульный рост, не бедствует, не пьет, в карты не играет… что еще нужно?

Не ясно.

Но уж больно продажно это звучит.

Впрочем, на личике Джинджер эти мысли никак не отразились. Вместо этого она молча протянула руку, и колечко скользнуло на средний палец.

— Джин, моя Джин!

Лесс заключил девушку в объятия.

Та и не сопротивлялась, отмечая, что восторга у нее не возникает. И дрожать от возбуждения не получается, и терять сознание… расчетливая она такая, что ли?

Где вдохновение-то? При написании статьи она и то чувствовала больше энтузиазма!

Лесли принял ее реакцию за естественное девическое смущение и расцепил руки.

— Я бы хотел сообщить о нашем решении твоей матери, дать в газеты объявления о помолвке и пригласить вас познакомиться с моей семьей. А свадьбу можно назначить на осень, ты не против?

Джинджер кивнула — мол, не против. А мать…

— Я сейчас поднимусь к маме, проверю, как она себя чувствует. Если все в порядке, она тебя примет.

— Отлично!

— А насчет визита… Лесс, милый, пока мама не окрепнет, я никуда поехать не смогу. Одной мне неприлично, и ее я не брошу.

На лице мужчины отразилось такое явное разочарование, что Джин едва не фыркнула. Но удержала лицо и направилась вверх по лестнице, чувствуя горячий мужской взгляд чуть пониже поясницы. И что там такого занимательного?

Она вот мужчинам никогда туда не смотрит, полагая, что главное — ум. А у них другое мнение? Как интересно…

* * *

Кларисса усиленно изображала больную. С чашкой чая, коробкой пирожных, стопкой газет и несколькими романами на одеяле. Дополняли картину аккуратно заплетенные волосы и роскошный шелковый халат. Болеть надо с удобствами.

— Мама, можно?

— Да, дорогая. Ты одна?

— Да, мамочка…

Почтительная дочь, страдающая мать, акт первый, сцена первая.

Дверь захлопнулась за Джин.

— Мам, тут Лесс. Он хочет поговорить с тобой.

— И?

Джин молча продемонстрировала руку с кольцом.

— Покажи поближе! — Кларисса оценила камень и кивнула. — Неплохо. У мальчика есть и вкус, и деньги. Поможешь?

В четыре руки были убраны пирожные и романы, Кларисса прошлась пуховкой по лицу, задернула шторы…

— Мам, мы не переиграем?

— А как же жар? — Кларисса коснулась щек мазками румян и забралась под одеяло. Выглядела она теперь просто жутковато.

— Действительно, как же без жара, — согласилась Джин, задвигая газеты поглубже под кровать и думая, что горничной надо бы руки оторвать. И откуда под кроватями берется столько пыли? Тьфу! Мам! Апчхи! Жуть какая!

Кларисса фыркнула, разливая сердечные капли. Обладая приторным, въедливым запахом, они были просто ужасны в больших количествах. Отвратительны.

— Ничего.

Кларисса раскинулась на подушках, подоткнула одну из них поудобнее и посмотрела на дочь.

— Зови. Кстати, ты заметила, что наличие больной матери воодушевляюще действует на мужчин? Они считают, что жениться надо на сироте.

— Но совершенно забывают, что о том же мечтают и девушки, — Джин поцеловала мать в щеку и выскользнула за дверь, на глазах становясь ужасно серьезной и расстроенной.

— Лесс, милый, мама проснулась, но она так слаба… я прошу, не утомляйте ее сильно.