Читать книгу "Римская диктатура последнего века Республики - Нина Чеканова"

По крайней мере, в первой половине II в. к консулату были допущены лишь четверо homines novi: М. Порций Катон (195 г.), М. Ацилий Глабрион (191 г.), Гн. Октавий (165 г.) и Л. Муммий (146 г.). Близкий современник событий — Саллюстий — обратил внимание на то, что новые люди имели доступ в сенат, но их продвижение по политической лестнице ограничивалось претурой, т. к. они считались недостойными консульской должности (Sail. lug., 63, 7).

Оформление нобилитета имело важнейшие социально-политические последствия для Римской республики. Во-первых, хотя магистратская власть была ограничена годичностью и коллегиальностью, nobiles, проводя из года в год на консульские должности своих ставленников, по существу концентрировали власть. Занимая ведущее положение в сенате и системе исполнительной власти, они могли манипулировать мнением римского гражданства. Все эти факторы способствовали персонификации власти и в конечном счете развитию монархических тенденций. Во-вторых, выделение нобилитета обозначило гетерогенный характер сенаторского сословия и по существу определило особенности политической борьбы в Риме в период поздней Республики. Противостояние Тиберия и Гая Семпрониев Гракхов и П. Корнелия Сципиона Эмилиана Младшего, Гая Мария и Л. Корнелия Суллы, Гн. Помпея и Г. Юлия Цезаря, сенатских группировок Фульвиев и Клавдиев демонстрирует развитие в сенате и римской civitas конфликта, не связанного с сословными интересами. В-третьих, наличие у нобилитета широкой италийской и провинциальной клиентелы развивало тенденцию интеграции на территориально-державной основе.

Наряду с сенаторским к категории высших сословий относилось римское всадничество — ordo equestris. Выделение этого сословия обозначилось в середине III в., на что указывает несколько фактов: социальный статус перестал определяться службой в римской кавалерии, установился всаднический имущественный ценз, были определены и получили юридическое закрепление права, привилегии и сословные отличия. Экономическая обособленность всадничества актуализировалась с расширением римской агрессии и постепенным распространением римского империя сначала на Италию, затем на провинции. (Особенно заметным этот процесс стал после 2-й Пунической войны, что прослеживается по сообщениям Полибия (Polyb., VI, 17, 2) и Ливия (Liv., XLV, 18, 3).) Политическая обособленность — с передачей всадникам судебных полномочий в результате реформ Гракхов, бытовая — в связи с закреплением внешних отличий всаднического достоинства и принятием закона о всаднических местах в театре (194 г.).

В связи с тем что процесс оформления прав и привилегий всадничества был длительным, возникает важный вопрос, когда оно конституировалось как сословие. В исторической литературе преобладает представление о том, что отделение ordo senatorius от всадничества произошло во второй половине II в.,[13] Мы, вслед за Г. Альфёльди, считаем возможным предположить, что официально статус всаднического сословия был признан в соответствии с принятым в 67 г. законом Росция — lex Roscia, который закрепил сословные привилегии всадников. По содержанию этот закон не был новым (Plut. Cic, 13). Он всего лишь восстанавливал норму, ставшую к началу I в. традиционной, но отмененную Суллой, по которой за всадниками закреплялись в цирке четырнадцать рядов, расположенных непосредственно за сенаторскими. Но для нас важно другое — римское гражданство признало справедливыми всаднические привилегии именно в соответствии с законом Росция.

В связи с анализом всадничества возникает другой важный вопрос. Античная традиция не содержит таких же четких количественных характеристик ordo equestris, как, например, сенаторского сословия. Поэтому в исторической литературе можно встретить самые различные гипотетические цифры. К. Крист считает возможным говорить о 10—20 тыс. всадников в Риме во второй половине II — начале I в. Эта цифра, встречающаяся в биографии Цицерона (Plut. Cic, 31, 1), маловероятна и доказательств в ее пользу нет. Напротив того, сообщение Плутарха о всадниках и 20 тыс. юношей, оказывавших поддержку Цицерону в 58 г., лишь запутывает вопрос о количественном составе всаднического сословия. Цифру в 20 тыс. можно принять, но это были, по всей видимости, юноши из всаднических и сенаторских фамилий, еще не имевшие официального всаднического ранга. Основательные выводы Кл. Николе, кажется, окончательно опровергают эту цифру. Мы присоединяемся к мнению ученого об ограниченном числе всадников в период поздней Республики. У нас есть относительно надежные свидетельства Аппиана о том, что от проскрипций Суллы погибло около 1600 всадников, а всего в борьбе марианцев и сулланцев — около 2600 всадников (Арр. В. С, I, 95; 103). Учитывая, что сенат потерял в это же время до 1/3 своего состава, и имея в виду сходное соотношение, можно назвать предположительную цифру всаднического сословия в 5000—8000.

Следующий вопрос, связанный ordo equestris, о степени его корпоративности. Так же как и сенаторское сословие, всадничество не было замкнутым. Принадлежность к нему не являлась жестко наследственной. Хотя формально юноши из всаднических и сенаторских семей числились всадниками (Liv., XLII, 61, 5), сословный ранг определяли цензоры. Эта процедура имела по крайней мере два основания: имущественный ценз и выполнение курульной магистратуры. Последнее давало право быть приписанным к сенаторскому сословию.

Сословие всадников пополнялось в основном за счет зажиточных представителей римского плебса и обеспеченных муниципальных римских землевладельцев. Очевидно, всадниками могли стать по протекции патрона, рекомендации влиятельного лица или в награду. Возможно, полководцы или магистраты могли возводить во всадническое достоинство. В нашем распоряжении имеется один, но очень характерный и надежный факт, позволяющий вынести твердое суждение по этому вопросу. Правда, он фиксирует ситуацию I в. — периода диктатуры Юлия Цезаря. Это — рассказ Светония о восстановлении во всадническом сословии Децима Лаберия. Лаберий был лишен всаднического достоинства за участие в состязании мимографов и выступление на сцене. Цезарь вручил ему золотой перстень, что являлось символом восстановления прав и привилегий (Suet. Iul., 39, 2). Напрашивается несомненный вывод: всадничество было довольно мобильной социальной группой.

Кл. Николе, например, выделяет среди 370 всадников (312—43 гг.) 69 новых всаднических имен муниципального происхождения. Эти данные взяты в основном из традиции Цицерона. Они позволяют говорить об определенном внутреннем соотношении различных групп ordo equestris. Но, к сожалению, у нас недостаточно данных, чтобы проследить динамику процесса. Мы можем лишь предположить, что социальная мобильность всадничества активизируется в связи с расширением зависимой от Рима территории и особенно после Союзнической войны.

Особенно важен вопрос о степени влияния всаднического сословия на римскую социально-экономическую и политическую жизнь. Высказанное еще Т. Моммзеном и долгое время существовавшее в литературе предположение о том, что всадники в отличие от сенаторов представляли торгово-денежную римскую аристократию, на сегодняшний день большинством авторов признано ошибочным. Всадники, как и сенаторы, были землевладельческим сословием. Но со временем римское законодательство оформило бытовую (194 г.), политическую (129 г.) и экономическую специфику всадничества. Особую роль в этом процессе сыграл закон Клавдия 218 г., который мы уже рассматривали. Lex Claudia предоставил всадникам возможность, активной торгово-предпринимательской деятельности вне Италии — в провинциях. Здесь это сословие стало особенно влиятельным. Всадники занимались торговлей, ростовщичеством; участвовали в откупе налогов, аренде рудников и земель. Ливий писал: «Где появляется откупщик, там либо общественное право не имеет силы, либо для союзников нет никакой свободы — ubi publicanus esset, ibi aut ius publicum vanum aut libertatem sociis nullam esse» (Liv., XLV, 18, 4).