Читать книгу "Хафиз и султан - Самид Агаев"

Когда атабеку Узбеку доложили о прибытии мустауфи [38] Камала, которого он отправил послом к Джалал ад-Дину с предложениями об условиях капитуляции, было утро. Несмотря на это, правитель Азербайджана был уже навеселе. Он сидел в саду, перед ним был накрыт небольшой столик из дерева халандж. Свежеиспеченные лепешки, сыр, виноград, тонко нарезанные ломти вареной телятины. Но, как всякий изрядно пьющий человек, атабек к еде почти не притрагивался, лишь изредка отщипывал от кисти виноградину и отправлял в рот.

– Я тебя слушаю, Камал, – сказал он согнувшемуся в поклоне мустауфи, – давай уже разогни спину и доложи нам об успешной своей миссии.

Мустауфи медленно выпрямился. По тому, с какой скоростью он выполнял это приказание, можно было догадаться, что он предпочел бы остаться в этой позе еще пару часов, а то и дней, чем докладывать о результатах своей миссии.

– Увы, мой повелитель, – наконец произнес он после долгих славословий, – хорезмшах остался глух к вашим предложениям.

Лицо атабека побагровело.

– Вот как. И чего же хочет он хочет?

– Султан не выдвинул встречных требований, он просто выслушал меня, а затем мне дали знать, что аудиенция закончилась.

После долгой паузы атабек спросил.

– Что сейчас там происходит?

– Горожане под руководством семьи Туграи держали оборону в течение семи дней. Сейчас Табриз в руках хорезмийцев.

– Значит, и моя жена тоже.

– Насколько я знаю, хорезмшах позволил ей беспрепятственно покинуть город и удалиться в Хой.

– Какое благородство, – злобно произнес Узбек.

Мустауфи опустил глаза долу. О слухах, бродивших по Табризу, касательно сватовства жены атабека к хорезмшаху он благоразумно решил промолчать.

– У нее был выбор, – продолжал атабек, – ехать со мной или оставаться в городе. Ей надо было ехать вместе с моим гаремом. Но разве может дочь султана послушаться сына наложницы? Она сделала это специально, чтобы бросить тень позора на мое имя.

Узбек сделал знак кравчему, тот, подойдя, наполнил кубок из черненого серебра. Атабек выпил вино, отер рукавом шелковой рубахи рот и приказал:

– Напиши письма и отправь мамлюкам моего отца; Айтогмышу, Оглымышу, Йавашу, Чагану, Гекча, Ай-аба и Менгли. Пусть они прибудут ко мне на службу, каждый со своим войском, ведь они должны мне подчиниться, не так ли? Если хорезмшах не принял мира, значит, получит войну, отправьте также письмо грузинскому царю с предложением о союзе против хорезмшаха.

– Ты хочешь, атабек, заключить союз с христианином против мусульманина?

– Почему нет, чем я хуже своего брата, ведь я не жениться собираюсь на грузинке в отличие от Абу-Бакра. Или ты считаешь, что я ошибаюсь?

– Нет, повелитель, ты абсолютно прав.

– Отправьте приказ наместнику Гянджи, пусть готовит город к обороне.

– У меня есть сведения, – осторожно заговорил мустауфи, – что раис города вступил в переписку с Ур-Ханом, эмиром хорезмшаха. Он готов сдать Гянджу с условием, что его оставят в должности и не тронут его богатства.

– Так что же вы медлите? – взорвался Узбек. – Арестуйте его, отнимите богатство. Ведь это я позволил ему нажить его.

– Повелитель, будет лучше, если мы оставим Гянджу, – сказал Камал, – Вся власть в городе принадлежит раису. Мы даже арестовать его не сможем, не достанет сил. В нашей охране всего триста человек, – этого крайне мало.

– Тогда дождемся прибытия мамлюков.

– Ур-хан завтра будет в Гяндже, – жестко сказал мустауфи, – надо немедленно уходить в Нахичеван.

– Неужели все так плохо? – растерянно спросил атабек. От недавней вспышки гнева не осталось и следа. Некогда всесильный правитель Азербайджана производил жалкое впечатление. – Что же мне теперь делать?

Мустауфи ответил пословицей.

– Прореху уже не заштопать, а на дыру заплаты нет – сказал он.

Хой.

Для заключения брака с Маликой во дворец отправился доверенный человек. Сам Джалал ад-Дин весь день был занят разработкой похода на Тифлис. Султан вошел к невесте, когда на сумеречном небе появились первые редкие звезды. В зал, примыкающий к покоям принцессы, его проводила хаджиба, лукаво улыбнулась и оставила их наедине.

На принцессе было тонкое черное платье, дивно облегающее ее фигуру, а широкий пояс с золотой пряжкой подчеркивал ее стройный стан. Лицо Малики закрывала полупрозрачная накидка.

– Ты не очень-то спешил ко мне, султан, – молвила новобрачная.

– Я веду военные действия. Это обстоятельство несколько ограничивает личную свободу, – ответил султан. – Но стоит ли начинать с упреков. Я всем сердцем спешил к тебе и готов искупить свою вину.

– В таком случае, беру свои слова обратно. С чего бы ты желал начать этот вечер?

– С легкого ужина, я не ел весь день. Но прежде я бы хотел посмотреть на то, что ты скрываешь под накидкой.

Малика-Хатун открыла лицо. Джалал ад-Дин не сумел сдержать возглас восхищения.

– Твоя хаджиба не обманула меня, ты действительно прекрасна.

Султан подошел ближе и взял принцессу за руку.

– Как мог атабек дать развод такой красавице!

– Я никогда не любила его.

– Почему же ты не любила своего мужа?

– Он был ничтожеством. Его никогда ничего не интересовало, кроме пьянства. Впрочем, чего можно было ожидать от сына наложницы. Дочь султана и внук раба. Узбек был трусом. Когда после смерти Джахан-Пахлавана между его сыновьями началась междоусобица, он единственный устранился от борьбы за власть.

– Но ты же вышла за него?

– Каждая девушка мечтает выйти замуж за принца. А за кого мечтает выйти замуж принцесса, по-твоему?

– Если не за хакана, то за небожителя.

– Мы зависели от его отца. Мой дед зависел от его деда. Я ненавижу весь их род. Они как пиявки присосались к султанату. Отец моего мужа Джахан Пахлаван отравил моего деда Арслан-шаха. Брат моего мужа Кутлуг-Инадж отрезал голову моему раненому отцу, желая выслужиться перед твоим дедом Текишем. Когда Джахан Пахлаван делил свои владения между детьми, Узбек был единственным, кому почти ничего не досталось. Он получил во владения только Хамадан, в то время как другие сыновья получили по стране. Даже Абу-Бекр, сын рабыни, и тот получил Азербайджан, который достался моему бывшему мужу после его смерти. Но это не лучшая тема для сегодняшнего вечера. Как считает султан?

Джалал ад-Дин улыбнулся:

– Ты права, прости, что я заговорил о твоем муже. Сегодняшней ночью нужно говорить о любви. Правда ли то, что ты влюбилась в меня, когда увидела с крепостной стены?