Читать книгу "Логово проклятых - Сергей Зверев"

– Пустое, – сказал Борович, улыбнулся, поднял рюмку и предложил: – Давайте выпьем за встречу.

Они пригубили коньяк.

Потом Стелла снова взяла в руки чашку и стала катать ее между ладонями, как будто нервно грела замерзшие руки.

– Мне кажется, Михаил Арсеньевич, что расспрашивать вас про ваши дела совершенно бесполезно, – заявила она. – Вы все равно ничего не расскажете. Понимаю, у нашего центра сейчас много задач. Разглашение сродни преступлению, предательству. Но я уверена, что вы находитесь при важном и серьезном деле. А я, как и посоветовал мне Роман Иосифович, занялась пропагандой и идеологией. Кстати, вы с ним видитесь?

– Да, довольно часто. Разумеется, по работе.

– А я часто вспоминаю наш побег. Вы ведь нас тогда спасли, всех на себе вытащили.

Борович сидел, с легкой улыбкой смотрел на женщину и попивал кофе.

Да, он тоже часто вспоминал эти события. Михаил тогда сильно рисковал, спасая Стеллу от Шухевича, настроенного весьма решительно. Ведь тот обязательно убил бы ее, постарался бы избавиться от балласта, который мешал ему быстро исчезнуть в приграничном районе Румынии и благополучно перебраться в Югославию.

Шухевич часто был сварлив и раздражен, но никогда не являлся злопамятным. Он всегда четко исходил из своего представления о том, нужен ему этот человек или нет.

Борович был необходим Шухевичу. Он не раз доказал свою полезность. Так было во время побега из Карпатской Украины, да и потом, когда они сидели в Югославии. Именно Борович убедил Шухевича перебраться в Краков, к Степану Бандере.

В Югославии у Шухевича нашелся то ли дядя, то ли еще какая-то седьмая вода на киселе. Особых родственных чувств Борович тогда между ними не заметил, но кров над головой у них появился.

Стелла быстро устроилась на работу. Оказалось, что она прекрасно знает немецкий язык и может на нем печатать. Ее взяли машинисткой в управление железной дороги с приличным для такой должности содержанием.

Борович попробовал поработать таксистом, потом попал в гараж, где руководил ремонтом потрепанного автопарка. Он довольно быстро сошелся с руководством, отменно наладил работу диспетчерской службы и вообще стал незаменимым человеком в гараже.

Шухевич постоянно писал какие-то письма, слал телеграммы, дважды телефонировал куда-то в другой город. Все это время он с неудовольствием требовал у Боровича денег на свою деятельность.

Михаилу не удалось узнать, куда и кому писал Шухевич, какие он налаживал контакты. Но судя по всему, тот мало чего добился. Сухопарый и стройный Шухевич теперь как-то сгорбился, черты его лица заострились, а губы превратились в тонкую упрямую складку.

Борович тогда голову сломал, размышляя, как ему убедить Шухевича перебраться именно в Краков, намекнуть, что там, а не где-то еще находится самый энергичный и перспективный националистический центр, работающий против Советского Союза. Надо было как-то подать Шухевичу идею о том, что именно в этом движении он найдет себя, свое место героя и освободителя Украины.

Шухевич клюнул осенью 1939 года. Правда, он долго интересовался, откуда у Ворона появились такие сведения. Боровичу снова пришлось ссылаться на свои мифические контакты с Николаем Михайловичем Алексеевым, который здесь, в Югославии, служил по военному ведомству и владел информацией по делам своей родной страны.

И вот задание выполнено. Борович в Кракове, в центре, возглавляемом Бандерой. Здесь активно готовятся диверсионные группы для засылки на территорию Советской Украины.

Более того, именно с подачи Шухевича Ворон был взят на инструкторскую работу. Теперь он сам готовил подобные группы, обучал оуновцев различным способам ведения диверсионной работы, разведки, выживанию вне населенных пунктов, владению оружием, тактике скоротечных огневых контактов. Борович много знал и умел. У него был немалый фронтовой опыт.

Москва ставила ему одну задачу за другой. По приказам, поступавшим с Лубянки, Борович все лучше понимал, что ситуация в Европе накаляется. Несмотря на пакты, подписываемые между разными странами, демонстративную дружбу между ними, в том числе и СССР с Германией, в мире творилось нечто не особенно логичное. Германии была отдана Чехословакия. Она под смешным предлогом напала на Польшу.

Борович все чаще задумывался над тем, что дальнейшие аппетиты Гитлера будут направлены именно на восток. Абвер без всякого стеснения курировал деятельность школ по подготовке диверсантов ОУН. Германия почти открыто поддерживала идею создания украинского государства без Советского Союза.

И вот теперь пришел еще один приказ из Москвы. Борович должен был получить доступ к департаменту идеологии и пропаганды, понять методику работы данного подразделения, выявить основные направления его деятельности.

Чтобы победить врага, надо знать его оружие. Нужно раскрыть людям глаза, доходчиво объяснить им, что нет и не может быть никакой этнической или иной розни между братскими народами СССР. Есть только происки международного империализма и фашизма, которые хотят ослабить мощь советской страны, поссорить ее народы между собой, завладеть несметными богатствами и мирными достижениями.

Борович откровенно обрадовался такому заданию. Значит, у него будет вполне легальная с точки зрения задания Москвы возможность восстановить отношения со Стеллой Кренцбах, чертовски милой женщиной, незаурядной во всех отношениях. Самой большой печалью Боровича оказалось то обстоятельство, что Стелла настроена была крайне антисоветски. Переубедить ее, перевоспитать, открыть глаза на реальную действительность? А удастся ли? И не навредит ли это ему самому, не сорвет ли выполнение основного задания?

Сейчас думать об этом ему не хотелось. Он сидел, слушал женщину, смотрел в ее лицо. Ему было хорошо и уютно. Она ведь искренне обрадовалась при встрече с ним, искала его, ждала.

Вчера Борович получил шифровку из Москвы. В ней говорилось, что Стелла Кренцбах – это псевдоним, который женщина взяла себе во времена подпольной работы, да так и сохранила его как основное имя. На самом деле она урожденная Ольга Новицкая. Ее отец преподавал до 1939 года во Львове, в коммерческом училище.

Ну и как теперь, зная настоящее имя этой очаровательницы, не проговориться и не назвать ее Ольгой. Такое милое, тихое и спокойное имя. Ей совершенно не к лицу быть Стеллой.

– Черт бы его побрал! – вдруг тихо, но злобно проговорила женщина и опустила голову.

Борович глянул в окно и поморщился. Снаружи у высокого большого окна стоял и глумливо улыбался Петро Агафьев. Лоснящееся красное лицо, постоянно мокрые толстые губы и сдвинутая на левое ухо шапка с меховой опушкой были слишком хорошо знакомы Боровичу.

Агафьев тоже занимался подготовкой ударных групп, как он любил их называть. Этот тип очень недолюбливал Боровича. За что, откуда пошла эта неприязнь, понять было не так уж и сложно.

Агафьеву ненавистно было все интеллигентное, по-настоящему культурное. Этот громила с мясистым лицом был по натуре садистом. В его группах был самый высокий процент травматизма. Он набирал к себе людей с точно такими же садистскими наклонностями, склонных к немотивированному убийству.