Читать книгу "Русский национализм и Российская империя - Эрик Лор"

На общенациональной политической сцене кампанию громогласно и постоянно поддерживала Прогрессивная партия, пользовавшаяся особой популярностью у русских предпринимателей Москвы. Вскоре после начала войны член этой партии, московский городской голова М.В. Челноков, при мощной поддержке московской печати лично возглавил поход против компании «Общество электрического освещения 1886 года» — основного городского поставщика электроэнергии. Он утверждал, что она контролируется немцами и должна перейти под управление городских властей[31].

Важно отметить, что московское купечество и партия прогрессистов ни в коем случае не собирались ограничиваться пределами Москвы или чисто экономическими проблемами и вполне сознательно выстраивали свои аргументы по вопросам освобождения России от немецкого и иностранного влияния именно как требования всей русской нации. Исходя из подобных убеждений, они проявили живой интерес к дальнейшему успешному развитию мероприятий, направленных против вражеских подданных по всей стране и во всех сферах — землевладении, культуре и образовании, не говоря уже о проблемах, подобных межнациональным трениям в Прибалтийском крае. Единодушие на почве полной поддержки полномасштабной борьбы с немецким засильем в экономике росло по мере того, как война затягивалась. Например, в сентябре 1914 г. лидер умеренной партии «Союз 17 октября» (октябристов) Александр Иванович Гучков протестовал против бойкота немецких товаров «только потому, что они немецкие». Однако к маю 1915 г. он и его партия уже были в значительной степени убеждены в необходимости всесторонней борьбы с немецким экономическим влиянием и полностью поддержали бойкот.

Националистическая экономическая программа Московского купеческого общества нашла особенно сильную поддержку у ряда общественных организаций, появившихся во время войны. Наиболее активной из последних было «Общество 1914 года: Борьба с немецким засильем», основанное в декабре 1914 г. и к 1916 г. выросшее из небольшой петроградской группы в сравнительно крупную организацию с шестью тысячами активных членов и девятнадцатью отделениями по всей стране[32].

Многие из основателей и руководителей общества, включая его первого председателя Михаила Александровича Караулова (депутата Думы и члена партии прогрессистов), были представителями кадетской и прогрессивной партий и потому настойчиво отделяли себя от правых, отвергая практику погромов и насилия. В члены общества входило немало средних и мелких предпринимателей, что заставляло общество сосредоточиться на экономических аспектах кампании борьбы с «немецким засильем». Однако оно не собиралось ограничиваться экономическими проблемами и формировало комиссии для разработки всех аспектов кампании, включая торговлю и промышленность, защиту потребителей, образование и землевладение. Принятый при основании общества устав очерчивал его цели в широком смысле как «поставившего своей задачей содействие самостоятельному развитию производительных и творческих сил России, ее познанию, просвещению и освобождению русской духовной и общественной жизни, промышленности и торговли от немецкого засилья».

Прежде всего общество занялось лоббированием своих идей во властных структурах и распространением их в народе. Оно оплачивало различного рода публикации и общедоступные лекции с целью поднять уровень осознания немецкого влияния, а также, наряду с подчеркиванием проблем общенационального масштаба, расследовало и раздувало страсти вокруг специфических местных вопросов. Например, одно местное отделение общества целиком посвятило свое очередное собрание обсуждению того, что свечи для местной церкви поставляет этнический немец. Публикации общества содержали множество горьких сетований в адрес правительства за его «антинациональную» политику и нежелание полностью принять истинно патриотическую программу. Правительство, в свою очередь, в течение первого года войны держало осмотрительную дистанцию по отношению к данной организации. Полиция не позволила ей расклеивать свои агитационные плакаты в Петрограде и восприняла публикации общества с призывами расправиться с носителями немецких фамилий в государственном аппарате как особое правонарушение.

Согласно его первому годовому отчету, «Общество 1914 года» потратило немало времени на своих собраниях на обсуждение проблемы «государственного национализма». В войне общество видело шанс для правительства наконец взять на вооружение истинно русскую националистическую экономическую программу, с помощью которой можно не только надолго избавиться от вражеских подданных, но и выдвинуть на их место русских, причем, что особенно важно, — владельцев малых и средних предприятий. Эта форма экономического национализма во многом напоминала взгляды московского купечества, утверждавшего, что Россия превратилась в колонию немецкого и вообще иностранного капитала и потому тем более необходима масштабная кампания по созданию независимой России. В основном эта аргументация строилась на том, что мировая экономическая система воспроизводит неравенство среди государств, и российской державе необходимо порвать с такой системой с целью высвободить собственный производственный потенциал. Таким образом, общество представляло войну как возможность осуществить далекоидущие планы, а его программа в конечном счете подразумевала снижение значимости иностранного (и не только немецкого) фактора вообще, замену импорта товарами собственного производства и создание самодостаточного сильного национального государства.

Эта программа, обойденная молчанием во всех крупных работах по истории русской революции, представляла серьезную опасность для старого режима. Перед нами наиболее ясная, последовательная и динамичная программа русского национализма, появившаяся в позднеимперской России, а ее основополагающие идеи импонировали весьма многим представителям всего российского политического спектра. Хотя обиды от экономических притеснений играли определенную роль в кампаниях против граждан враждебных стран в Великобритании, Франции и других мононациональных государствах, данная проблема нигде не достигала такой остроты и значимости, как в России. Как и в случае националистической мобилизации в Турции против «иностранцев» — армян, греков и других представителей иностранных коммерческих диаспор, а также в китайском национальном движении против иностранцев и зарубежных товаров, глубинный националистический вызов имперскому статус-кво основательно подпитывался ощущением, что и международная экономика, и многонациональное местное хозяйство ставят коренную нацию в положение эксплуатируемой и нуждающейся в освобождении. Преобладание подобных настроений создавало напряженную атмосферу и породило бурю, разыгравшуюся в мае 1915 г. на улицах Москвы.