Читать книгу "Генерал Скоблин. Легенда советской разведки - Армен Гаспарян"

Вы, сознавая приближение конца, кричали, что Ваш величайший грех — это Ваше исключительное честолюбие, которому Вы всю свою жизнь приносили в жертву решительно все и вся. Вы клялись, что Вы каетесь с полной искренностью и что, если Вам Господь дарует жизнь, Вы отбросите от себя навсегда Ваше честолюбие, и что же после? Ваше письмо генералу Деникину.

ВЫ БОГА ОБМАНУЛИ, ГЕНЕРАЛ!»

Отставка Антона Ивановича Деникина после кошмара новороссийской эвакуации в марте 1920 года привела к назначению барона Врангеля на пост главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. Петр Николаевич прекрасно понимал, какое тяжелое наследство ему досталось: «Армия в безвыходном положении. Если выбор моих старых соратников падет на меня, я не имею права от него уклоняться».

Узнав о решении Врангеля, Шатилов ужаснулся: «Ты знаешь, что дальнейшая борьба невозможна. Армия или погибнет, или вынуждена будет капитулировать, и ты покроешь себя позором. Ведь у тебя ничего, кроме незапятнанного имени, не осталось. Ехать теперь — это безумие!»

Уговоры Шатилова не помогли. Утром 22 марта 1920 года предоставленный Врангелю броненосец «Император Индии» бросил якорь на рейде Севастополя. Вместе с Врангелем прибыл и Шатилов, которого никто не приглашал на военный совет. О том, как утверждалась накануне кандидатура нового главнокомандующего, сохранилось безупречное свидетельство генерала Махрова:

«Со стороны правее Кутепова встал молодой небольшого роста генерал, с румяным лицом, одетый строго по форме и с иголочки. Это был начальник Дроздовской дивизии Витковский. Он звонким, приятным голосом заявил: — Нам не нужно нового Главнокомандующего. Мы хотим, чтобы генерал Деникин продолжал оставаться на своем посту. — Просить генерала Деникина! Да здравствует генерал Деникин! Ура генералу Деникину! Ура! — раздался всеобщий крик и шум. Генерал Драгомиров явно выходил из себя. Лицо его налилось кровью, и он тоном начальника резко стал призывать к порядку. Когда наступило успокоение, он опять, отчеканивая каждое слово, точно слова команды, повторил: „Генерал Деникин мне сказал, что его решение категорическое и бесповоротное. Я прошу, господа, приступить к делу исполнения приказа Главнокомандующего и назвать имя заместителя генерала Деникина“. В это время в группе Добровольческого корпуса кто-то опять громко крикнул: — Да здравствует генерал Деникин! Просить генерала Деникина по аппарату изменить свое решение! — Просить! Просить! — раздавались голоса в разных концах зала.

Лицо генерала Драгомирова побагровело от непривычного для него неповиновения. Он еще раз повторил, что решение, принятое генералом Деникиным, непоколебимо. Однако настойчивые возгласы с требованием просить Главнокомандующего по аппарату изменить свое решение и продолжать оставаться на своем посту вынудили Драгомирова поручить делопроизводителю совета, Генерального штаба полковнику Аметистову, доложить Главнокомандующему по аппарату через полковника Колтышева пожелание Военного совета.

Полковник Аметистов ушел на телеграф. В зале совета наступило успокоение. Члены его вполголоса переговаривались.

Через минут двадцать возвратился с телеграфа Аметистов с лентой. Полковник Колтышев, штаб-офицер для поручений при Главнокомандующем, передавал, что генерал Деникин остается при своем решении. Прочтя ленту телеграфного разговора, Драгомиров торжествующим тоном сообщил Военному совету о неизменности решения Главнокомандующего.

В зале наступила тишина. Томительное молчание длилось несколько минут. Молчал и Драгомиров, вопросительно оглядывая членов Военного совета. Вдруг встал сидевший как раз напротив меня начальник штаба флота капитан 1-го ранга Рябинин и спокойно произнес: — Мы должны назвать имя того, кто мог бы заменить генерала Деникина. Я не сомневаюсь, что это имя теперь у вас на уме. Это генерал Врангель! Моряки оживились. Раздалось несколько голосов: — Да, генерал Врангель. Рябинин сел. Наступило опять молчание. Генерал Драгомиров, казалось, преобразился, точно он только и ждал, чтобы услышать имя Врангеля, и поспешно громко произнес: — Итак, господа, генерал Врангель? Общее молчание. Вдруг капитан 1-го ранга Рябинин поддержал Драгомирова, громко крикнув: — Да здравствует генерал Врангель! Только несколько нерешительных голосов в зале повторили имя Врангеля, и наступило гробовое молчание. Ощутилась какая-то неловкость. Ясно было, что кандидатура Врангеля не вызывает одобрения. Тем не менее Драгомиров поторопился закрыть заседание без баллотировки имени Врангеля и поручил полковнику Аметистову доложить по телеграфу через полковника Колтышева генералу Деникину о результате решения Военного совета».

Петр Николаевич назначил Шатилова начальником штаба. Возрожденная Русская армия, как стали называть Вооруженные силы Юга России, неожиданно для всех начала буквально творить чудеса. Прорвавшись с боями из тесного Крыма на просторы Северной Таврии, белые одерживали одну победу за другой.

Тогда же между Врангелем и Шатиловым состоялся откровенный разговор:

«— Да, мы сами не отдаем себе отчета в том чуде, которого мы свидетели и участники. Ведь всего три месяца тому назад мы прибыли сюда. Ты считал, что твой долг ехать к армии, я — что мой долг не оставлять тебя в эти дни. Не знаю, верил ли ты в возможность успеха. Что касается меня, то я считал дело проигранным окончательно. С тех пор прошло три месяца.

— Огромная работа сделана за это время, и сделана недаром. Что бы ни случилось в дальнейшем, честь национального знамени, поверженного в прах в Новороссийске, восстановлена. И героическая борьба, если ей суждено закончиться, закончится красиво.

— Нет, о конце борьбы речи теперь быть не может. Насколько три месяца тому назад я был уверен, что борьба проиграна, настолько теперь я уверен в успехе. Армия воскресла, она мала числом, но дух ее никогда не был так силен. В исходе кубанской операции я не сомневаюсь, там на Кубани и Дону армия возрастет численно».

Однако блестяще задуманная операция не принесла столь нужного тогда Белому движению успеха. Врангель поручил своему другу общее руководство проведением этого важнейшего стратегического наступления. Казалось бы, обычно инициативный и энергичный Шатилов должен был вложить всю душу, чтобы достичь победы. Но гладко было на бумаге…

Удачно высадившийся пятитысячный отряд вначале действовал быстро и энергично. К нему постоянно присоединялись казаки-повстанцы, численность его росла, несмотря на потери в непрерывных боях. И вот тут-то и начались странности. Отряд начал топтаться на месте, упустил драгоценное время и дал красным возможность сосредоточить превосходящие силы.

Упустив возможность победы, десант был разбит и вынужден вернуться в Крым. В довершение всех бед, Польша заключила перемирие с правительством Ленина. Армия Врангеля осталась в трагическом одиночестве. Сопротивляться вчетверо превосходящему в силах противнику долго было невозможно. По приказу Врангеля командующий Черноморским флотом вице-адмирал Кедров, генералы Шатилов и Стогов разработали план эвакуации войск и всех желающих выехать из Крыма за границу. В это время Шатилов, по большому счету, уже был лишь пассивным исполнителем. Но исполнителем блестящим. Не случайно за организацию великого исхода он был произведен в генералы от кавалерии.