Читать книгу "Король и спасительница - Кристина Выборнова"

— У нас тоже. По крайней мере, не было, когда меня заколдовали.

Я кивнула, собрала учебники и вышла из квартиры, приняв от родителей пожелание ни пуха ни пера. Тогда же я вдруг заметила, что трясти меня перестало, и ужас перед экзаменом несколько отступил.

Король материализовался рядом со мной, как только я вышла на лестничную клетку. Молча мы спустились по лестнице и возле дома столкнулись с Наткой.

— Опа! — воскликнула она. — Ты чего это, твое величество, на моцион собрался?

Лид, понятное дело, возвел глаза и не ответил, а я сказала:

— Он со мной, охраняет меня от чего-то там. Не разубеждай его: бесполезно.

— Очень надо, — передернула плечами Натка и поморщилась в Лидову сторону, после чего крепко схватила меня за локоть:

— Пошли быстрее.

Таким образом, мы с Наткой рысью помчались впереди, а Лид, видимо, считая ниже своего достоинства идти рядом с простолюдинкой, держался на некотором расстоянии от нас.

Как всегда, когда мы куда-то спешили, нас беспрерывно дергали прохожие с дурацкими вопросами и предложениями. Нам с Наткой попытались возле метро сунуть какие-то книги, а Лида пара человек спросила, как пройти к кинотеатру.

— Не знаю, я не из этого мира, — отозвался он спокойно, и прохожие, захихикав, отстали.

— Чего, ты, ваше величество, и на экзамен с нами попрешься? — поинтересовалась Натка, обернувшись.

— Не надо! — крикнула я, упреждая ответ короля. — Никто меня там не съест, а если двойку и влепят, то за дело… Надо было учить, а не с тобой возиться.

— Действительно, возиться со мной не стоило, — согласился король, — я уже давно не ребенок.

— А что, с тобой в детстве кто-то возился?! — изумилась Натка. — А я думала, розгами воспитывали, уж больно ты дружелюбный у нас вырос…

Я ткнула подругу локтем и опасливо обернулась на Лида. Король, конечно, не рассердился: ноги его машинально шагали за нами, а в глазах застыла задумчивость.

— Меня мало били, потому что даже родственник не имеет права сильно наказывать особу королевской крови, — сказал он медленно, со странным выражением голоса. — Я плохо помню то время, но, по-видимому, я воспитывался нормально: мои родители стали заколдовывать друг друга лишь по достижении мною шестнадцатилетия.

— Ишь ты, — хмыкнула Натка, — сразу чувствуется — благородные! Не какие-то плебеи…

— А почему плохо помнишь? — удивилась я, — я вот хорошо помню свое детство.

Лид нагнал меня и пошел рядом, склонив голову.

— Почему? — спросил он негромко.

— Не знаю почему, помню и все!

— Неправда, — отрезал король, будто я уже была на экзамене, — наша память устроена так, что мы хорошо помним то, что мысленно несколько раз проигрываем про себя, вспоминаем. То, что не повторяется, довольно быстро исчезает из памяти.

— А, точно, — согласилась я, подумав, — ты прав, — ну и что, тебе неохота было вспоминать свое детство?

— Психологические травмы мучили? — фыркнула Натка.

— Действительно не хотелось, и незачем было, поскольку даже высокородные особы в детские годы проявляют замашки плебеев, которые вытравляются только со временем. Если бы я культивировал мое детское отношение к жизни, из меня получился бы плохой правитель.

— Ну да, а так вышел просто отличный! — рассмеялась Натка. — Аж заколдовали…

— Это ничего не доказывает и не опровергает, — ответил король, обращаясь при этом упорно ко мне, — загляните в свою историю и найдите хоть одного правителя, которым все были бы довольны, каким бы великодушным он ни был. Мы, высокородные, знаем, что каков бы ни был король, отношение к нему у народа на самом деле примерно одинаково, поэтому нужно править, как заведено, не пытаясь подладиться к плебсу.

— Он опять про свое! — Натка покрутила головой и побежала вперед. Я молчала. В словах короля была какая-то своя неприятная логика, которой я невольно находила подтверждение, но с которой ужасно не хотелось соглашаться.

Зато время за разговорами прошло незаметно — показалось здание университета.

— Лид, подожди нас здесь! — крикнула я и побежала нагонять подругу.

Мы быстро нашли аудиторию и сели в тоскливо ожидавшую своей участи очередь однокурсников, но говорили вовсе не о математике, а, ясное дело, о короле.

— Я поняла — этот твой Лид — окончательно двинутый, — шептала Натка мне в ухо, — давай его как-то убирать, а то мы с ним хлебнем… У него, похоже, было тяжелое детство, так теперь он на всех вымещает злобу.

— Да какую злобу! — возразила я. — Не видишь, что ли, какой он спокойный — как пень!

— Ладно, из меня психолог, как из тебя высокородная дама… Но ты подумай, как его убрать.

— Да я не знаю!

— Ну, скажи, что ты выходишь замуж, и в твоей комнате будет жить муж.

— Проверит. Где мужа-то возьмем в такой срок?

— У меня же брат…

— Нат, ты чего — ему пятнадцать лет!

— А что, думаешь, он разбирается?

— А ты думаешь, он совсем идиот? Он у меня все книжки перечел и весь телевизор пересмотрел! Его просто так не проведешь.

— Ну хорошо… Может, тебе уехать куда-то?

— Потащится за мной. И родители никуда поехать не согласятся так просто.

— Вот блин… А! Он же тебя слушается? Ты же его спасительница?

— Ну да.

— Тогда прикажи ему уйти! Просто прикажи!

— И чего? Он же уйдет в свою страну, и такое там устроит…

— А ты с него возьми слово, что он своих людей не тронет!

— Ага, так он меня и послушался.

— Все-таки пробуй, а если не выйдет, будем думать дальше. Не сидеть же сложа руки!

Сидеть дальше и не получилось — нас позвали в аудиторию. Взяв билет и прочитав его, я вдруг с удивлением ощутила, что все знаю и не боюсь. Одна из задачек не хотела решаться, но я все с тем же спокойствием корпела над ней и нашла-таки решение! В таком же аномально спокойном состоянии я ответила билет, получила пятерку и вышла из аудитории. Только после этого я поняла, в чем дело: по сравнению с королем все проблемы казались ерундой. В этом смысле полезно было бы не избавляться от Лида, скажем, на летнюю и зимнюю сессии…

Лид ждал меня на улице, сидя на пригретой солнцем лавочке. Рядом с ним два мужика играли в шахматы, и он с интересом на них косился, но молчал: то ли не понимал ничего в этой игре, то ли не хотел подсказывать. Заметив меня, он оторвался от шахмат и посмотрел вопросительно.

— Пятерка! — радостно объявила я, показав ему пять пальцев. Король без удивления кивнул и одарил меня поощрительной улыбкой с барского плеча.