Читать книгу "Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 - Алекс Бухнер"

Все еще бывшие на ходу танки, штурмовые и самоходные орудия должны были принимать участие в прорыве, все ненужные транспортные средства, оборудование, даже личные вещи солдат должны были быть уничтожены и брошены. Каждый участник прорыва должен был иметь при себе только личное оружие и столько боеприпасов, сколько мог унести.

Несмотря на этот приказ, многие части увозили с собой своих раненых товарищей на телегах или артиллерийских тягачах.

С наступлением рассвета в день прорыва VIII авиакорпус должен был прикрывать идущие на прорыв части с воздуха, нанося удары с воздуха по неприятелю, находившемуся на флангах района прорыва. Деблокирующим частям вне пределов котла предстояло нанести мощные удары по противнику, чтобы оттянуть его на себя и связать, что облегчило бы положение прорывающихся частей.

Таков был вкратце план, который обеспечивал спасение по сию пору находящихся в окружении бойцов.

Время поджимало, каждый час становился бесценным. Но уже в ходе подготовки к выполнению этого плана, 15 и 16 февраля, стали возникать одна трудность за другой. Причем начались они уже с момента передачи приказа. Полевые телефоны уже давно были разбиты, а установленные на телегах полевые радиостанции работали ненадежно.

Тем не менее в течение обоих дней подготовка к прорыву шла полным ходом, повсюду пылали костры, сжигалось все, что надо было бросить. Громыхали взрывы, уничтожавшие лишние орудия и то вооружение, которое уже не было нужно, — чтобы все это не попало в руки врага. При этом приходилось постоянно отбивать вражеские атаки и отвечать на артиллерийский огонь, который неприятель вел по котлу. Диаметр котла уже сжался до 3,5 километра, так что он мог простреливаться вражеской полевой артиллерией насквозь. Шендеровка, которая была взята нами всего несколько часов тому назад и на улицах которой еще валялись трупы своих и вражеских солдат, была переполнена войсками, которые вели приготовления к прорыву. Повсюду — на улицах, в садах и даже в хатах — ютились КП различных частей, стояли орудия, подбитые танки, грузовики и телеги, прибывавшие, собирающиеся и ожидающие приказа части.

Вечером 15 февраля генерал Штеммерман по рации потребовал не только увеличить количество оставляемого снаряжения, но и возложил на 8-ю армию дополнительную задачу. Группа Штеммермана была еще в состоянии прорвать вражеские позиции перед ее собственным фронтом (внутреннее кольцо окружения), но осуществить второй прорыв (внешнего кольца окружения) она наверняка не сможет. Это было произнесено совершенно ясно.

Группа армий «Юг» радировала в ответ: «Пароль — «Свобода», цель — Лысянка. Выступление 16 февраля в 23.00».

Среда, 16 февраля.

Шендеровка стала воротами в ад. Дорога на исходные позиции для всех частей проходила по единственной деревенской улице — она стала началом пути к свободе для трех первых дивизий, общего обоза и всех тыловых служб обоих корпусов. По невообразимо грязной, разъезженной улице медленно пробирались вперед, скользя и с трудом вытаскивая ноги из грязи, бесконечные войсковые колонны, тащились грузовики и телеги, цепляясь друг за друга, сталкиваясь и тормозя общее движение. Поскольку русские не могли не заметить передвижение такой массы войск в котле, то по ним открыла огонь русская артиллерия, к которой присоединились сверхтяжелые минометы и «сталинские органы», методично кромсая передвигающихся людей и нанося новые тяжелые потери. Под обстрелом был даже один-единственный мост. В него попали несколько снарядов и ракет. Разбитые грузовики, павшие лошади, взрывающиеся снарядные ящики, горящие телеги, убитые и раненые, пламя горящих хат перекрыли движение по тесной улице. В воздухе висели разрывы снарядов, дым и чад, крики и стоны тяжелораненых, залпы нашей собственной артиллерии, спешащей выпустить последние снаряды. Со всей этой какофонией смешивался отрывистый лай наших зениток, которые вели огонь по вражеским пикирующим бомбардировщикам и штурмовикам, несшим смерть в виде бомб и огня бортового оружия. И несмотря на все это, с севера, запада и востока к Шендеровке подходили все новые и новые части. Пути назад им не было, и лишь на юго-западе открывался путь к свободе.

Летящие на бреющем полете Хе-111 доставили запрошенные боеприпасы в ящиках, сбрасывая их на лету. Падая между колоннами, ящики с громким треском разбивались.

В 15.00 III танковый корпус принял последнее сообщение по радио: «Октябрь взят!» Это несколько успокоило.

Однако из тыловых областей котла приходили совсем другие донесения. На северо-востоке, у населенного пункта Стеблев, русские части с танками вклинились в идущие к рубежу прорыва 57-ю и 88-ю дивизии. Лишь с огромным трудом солдатам этих дивизий удалось оттеснить врага и ликвидировать опаснейший прорыв. Но в результате этого передовые вражеские части стали ближе к Шендеровке, в которой грудились массы наших войск. Пришлось также снова отбивать уже было занятое пространство для исходного удара на юго-западе. Под ударами дивизии СС «Викинг» Комаровка за эти утренние часы уже в четвертый раз перешла из рук в руки. Также снова была захвачена и Новая Буда. Тем самым наша передовая в районе Шендеровки сдвинулась километра на три назад.

Командный пункт генерала Штеммермана располагался в поселке Хильки. Однако управление войсками едва ли было возможно. Связные и офицеры для поручений еще пытались в этой адской неразберихе доставить приказы частям, но зачастую не возвращались назад. Рядом со входом на КП лежал убитый офицер, которому осколок снаряда попал в голову.

Весь сократившийся до пугающе малых размеров котел находился под ужасным давлением врага со всех сторон. Неприятель то и дело предпринимал атаки, которые приходилось отбивать, порой возникали паника и хаос, которые в таких условиях могут стать равнозначны катастрофе.

Все это едва можно себе представить, но все же так все и происходило — под непрерывным вражеским огнем, по колено в грязи, части перемещались туда и сюда, из последних сил двигаясь на отведенные им рубежи.

Около 16.00 начало темнеть; по мере того как сумерки сгущались, понемногу стихал и вражеский огонь.

Теперь уже не было смысла отдавать какие бы то ни было приказы, оставалось уповать только на то, что все пойдет так, как было спланировано. Есть только одна задача: прорыв как приказано — и пароль «Свобода»!

Неописуемое напряжение охватило сейчас каждого из десятков тысяч солдат, ступивших на последний и самый трудный участок своего пути к свободе. Каждый был исполнен надежды — прорыв может и должен удаться. Танки деблокирующей группы близко, до них оставалось еще 8, быть может, 10 километров. Утренний холод и легкий снегопад будут как нельзя более вовремя. Чем хуже погода, тем больше вероятность того, что позиции ошеломленного врага удастся прорвать. Русские тоже не сверхчеловеки и в такую погоду постараются укрыться в сельских хатах или в землянках на своих позициях. Враг не имеет представления о том, что на сегодня запланирован прорыв.

Все три группы прорыва доложили о своей готовности. В 23.00 прорыв начался. На острие прорыва шел первый эшелон, как и было запланировано, он выступил без артподготовки, лишь с легким стрелковым оружием на изготовку. Справа двигалась 258-я полковая группа корпусной группы «Б», в центре наступал 125-й полк 72-й дивизии, левее — 5-й танковый разведбатальон дивизии СС «Викинг». Часть за частью бесшумно растворялись в непроглядно темной, безлунной и беззвездной ночи. Дувший с северо-востока ветер приносил с собой снежную крупку. Войска двигались напрямик по бездорожью с широкими низинами, цепями холмов и глубокими оврагами, по замерзшей грязи, заметенной тонким слоем снежной крупки.