Читать книгу "Мозг. Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки - Питер Уайброу"

Метаболический стресс усугубляет нехватка сна{34}. Судя по данным опросов, большинство американцев в рабочие дни спят на час или два меньше нормы и стараются наверстать упущенное в выходные, что лишь вносит дополнительный вклад в цикл воспалительных процессов и хронического стресса. В масштабных исследованиях, в одном из которых приняло участие более миллиона человек, была обнаружена высокая степень корреляции между недостаточной продолжительностью сна (менее семи часов) и увеличением индекса массы тела. Мы можем воспринимать сон лишь как перерыв в дневной деятельности, однако на самом деле он играет жизненно важную восстановительную роль: Шекспир поэтически описал ее как «сматывание нитей с клубка забот»[5]. Однако многие американцы, не понимая этого, считают короткий ночной сон неизбежным злом.

Это очень вредная практика. Лабораторные исследования доказывают, что недостаток сна усиливает провоцирующую воспаления цитокиновую реакцию организма{35} (точно так же, как потеря контроля и хронический стресс), в три раза увеличивая количество генетических посредников, инициирующих производство цитокинов. Недостаток всего лишь одного часа сна может оказывать существенное влияние на производство воспалительных цитокинов и гормональную регуляцию аппетита, что помогает объяснить, почему после нарушенного сна человек просыпается порой с ощущением голода и подступающей болезни. В одном из исследований, в котором участвовали молодые здоровые мужчины с нормальным весом, были обнаружены поразительные изменения метаболизма, связанные с уменьшением продолжительности сна. У здорового человека существует суточный ритм выделения гормонов, синхронизированный с циклами сна и бодрствования. Однако при недостатке сна наблюдалось нарушение этого ритма и резкое повышение уровня гормонов стресса, таких как кортизол, что позволяет предположить сбой настройки механизмов обратной связи между телом и головным мозгом. Также в ходе эксперимента было отмечено нарушение метаболизма сахаров. Уровень глюкозы в крови после теста на толерантность к глюкозе у молодых людей, испытывавших недостаток сна, падал на 40 % медленнее, чем у нормально отдохнувших; аналогичные изменения в норме наблюдаются с возрастом и на ранних стадиях развития диабета.

После описанного эксперимента та же группа ученых изучила суточные изменения уровня лептина и грелина (гормонов, контролирующих аппетит){36}, параллельно собирая сведения о субъективном ощущении голода и пищевых предпочтениях испытуемых. Мужчины, участвовавшие в этом эксперименте, в течение двух суток спали по четыре часа в день, а затем им разрешили проспать десять часов, чтобы сымитировать условия реальной рабочей недели. В период недостатка сна было выявлено 18 %-ное снижение уровня подавляющего аппетит лептина и 28 %-ное увеличение уровня стимулирующего аппетит грелина по сравнению с периодом восстановления. Интересно, что, по сообщениям самих участников эксперимента, их чувство голода при нехватке сна существенно увеличилось (показатель – 24 %), причем они отмечали, что их в наибольшей степени тянет к калорийной пище с высоким содержанием углеводов. Отсюда можно сделать вывод, что тяга к фастфуду при недосыпании (я сам ее испытывал во время ночных дежурств) имеет под собой вполне конкретные метаболические основания. Возможно, еще большее значение для понимания роли стресса, вызванного недосыпанием, в развитии ожирения имеет тот факт, что жизненно важный баланс между лептином и грелином у людей с хронической бессонницей оказывается устойчиво нарушенным.

Результаты таких исследований позволяют нам выделить второй момент, важный для понимания феномена ожирения. Мы должны заключить, что жизнь в созданной нами экономической среде, характерные черты которой – ориентация на потребление, постоянный стресс и недостаток времени, имеет целый каскад последствий для нашего здоровья. Ожирение – всего лишь наиболее очевидное из этих последствий. Если проанализировать все данные, описанные и проиллюстрированные мной выше, становится совершенно понятно, что причины американской эпидемии ожирения и связанные с ней нарушения здоровья следует воспринимать как единый комплекс, в котором тесно переплетены эволюционные, биологические и культурные факторы. С точки зрения общественного здравоохранения это момент чрезвычайной важности. Порожденные стрессом заболевания и нарушения функций организма – это реакция человеческой физиологии на опасные колебания гомеостаза, то есть телесной гармонии, необходимой для здоровой жизни. Таким образом, распространение ожирения среди американских граждан служит всем нам предупреждением. Многие проблемы, связанные со здоровьем, – следствие неправильного выбора,{37} который делает человек, и его дальнейшего неадекватного поведения. Так не надо ли пересмотреть нашу привязанность к экономическому росту, основанному на потреблении, и к работе, которая требует нашей вовлеченности в течение 24 часов в сутки семь дней в неделю?

Это представляется вполне логичным. Так почему же мы продолжаем быть жертвами такого саморазрушения? Мне кажется, ответ нужно искать в резком изменении культурной среды, которое пережило человечество. Встав под знамена прогресса, мы на протяжении нескольких поколений пренебрегали социальными нормами, способствующими экономической ответственности и самоконтролю, предпочитая мгновенное удовлетворение, которое дает нам потребительство. Эта зависимость разрушила правильные привычки и способность к объективному выбору. Но еще хуже то, что наша близорукость привела к подрыву тех социальных институтов, которые передавали необходимые навыки следующим поколениям. Если члены семьи собираются вместе разве что в машине, никогда не едят за одним столом и оба родителя работают вне дома, хватая пищу на ходу, жизнь такой семьи сложно назвать счастливой и правильной, и она уж точно не способствует развитию у детей способности к самоконтролю. В культуре избытка{38} материальных благ бесконтрольные траты являются нормой и едва ли не единственное, что людям приходится выбирать, – это какую именно вещь приобрести. Неудивительно, что в таких условиях возможность мгновенного удовлетворения потребностей быстро подавляет любые попытки самоограничения, будь то в питании, эмоциях или поступках.