Читать книгу "С любовью, Лара Джин - Дженни Хан"

В автобусе на пути в отель в Нью-Джерси Питер шепчет:

– Хочешь после отбоя сбежать и вернуться в город?

По большей части это шутка. Он знает меня: я не из тех, кто сбегает в город в школьных поездках. И поэтому у него распахиваются глаза, когда я отвечаю:

– Как мы доберемся до города? Из Нью-Джерси в Нью-Йорк ходит такси?

Поверить не могу, что думаю об этом. Это совсем на меня непохоже. Я торопливо говорю:

– Нет, нет, глупости. Так нельзя. Мы заблудимся или нас ограбят, придется ехать домой раньше времени, и мы не попадем в Центральный парк…

Питер скептически смотрит на меня:

– Ты правда веришь, что Джайн и Дейвенпорт отправят нас домой?

– Может, и нет, но могут в наказание оставить нас на весь день в отеле, что еще хуже. Не будем рисковать… А что бы мы там делали?

Я просто хочу фантазировать, но Питер мне подыгрывает.

– Можно было бы сходить послушать музыку или посмотреть выступление юмористов. Может, нам бы удалось попасть на какого-нибудь знаменитого комика.

– Хотела бы я сходить на «Гамильтона»[12].

Когда мы проезжали Таймс-сквер, мы с Лукасом чуть шею не сломали, пытаясь разглядеть вывеску «Гамильтона», но не получилось.

– Завтра я хочу купить нью-йоркский бейгл и сравнить с «Бодос». – Бейглы «Бодос» в Шарлотсвилле – легенда, мы ими очень гордимся.

Я опускаю голову ему на плечо, зеваю и говорю:

– Я бы хотела пойти в пекарню «Левайн» и попробовать их печенье с шоколадной крошкой. Говорят, что оно ни на что не похоже. И еще хочу попасть в магазин шоколада Жака Торреса. Его печенье с шоколадной крошкой – лучшее, просто легендарное…

У меня закрываются глаза, и Питер гладит меня по голове. Я уже засыпаю, когда понимаю, что он распутывает косы, которые Китти заколола мне вокруг головы. У меня распахиваются глаза.

– Питер!

– Ш-ш-ш, не просыпайся. Я хочу попробовать…

– Ты не сможешь их уложить так, как было.

– Дай мне попробовать, – говорит он, собирая шпильки в ладонь.

Но когда мы добираемся до отеля, несмотря на все его старания, косы у меня неровные, слишком свободно заплетены и отказываются держаться на голове.

– Я отправлю фотографию Китти, чтобы она оценила, какой у нее плохой ученик, – говорю я, собирая вещи.

– Не надо! – торопливо говорит Питер, и я улыбаюсь.

Следующий день выдается удивительно теплым для марта. Солнце светит, только-только распускаются первые цветы. Как в фильме «Вам письмо», когда Кейтлин Келли идет на встречу с Джо Фоксом в Риверсайт-парке. Я бы хотела увидеть тот самый сад, в котором они целуются в конце фильма, но вместо этого экскурсовод приводит нас в Центральный парк. Мы с Крис фотографируем мозаику «Вообрази» на Клубничных полях, когда я понимаю, что не вижу Питера. Я спрашиваю у Гейба и Дэррила, где он, но они его тоже не видели. Я отправляю ему эсэмэску, но он не отвечает. Мы вот-вот перейдем на Овечью лужайку, где будет пикник, и я начинаю паниковать: что если мистер Джайн или мисс Дейвенпорт заметят, что его нет?

Питер бегом догоняет нас, когда мы уже почти уходим. У него даже дыхание не сбилось, и то, что мы его чуть не потеряли, его ни капли не заботит.

– Где ты был? – восклицаю я. – Мы чуть не ушли без тебя!

Он торжествующе протягивает мне коричневый бумажный пакет.

– Открой и посмотри.

Я забираю пакет и заглядываю внутрь. Это печенье с шоколадной крошкой от «Левайн», все еще теплое.

– О господи, Питер! Ты такой заботливый!

Я поднимаюсь на цыпочки и обнимаю его, а потом оборачиваюсь к Крис.

– Правда, он заботливый, Крис?

Питер милый, но обычно не настолько. Он сделал два романтичных жеста подряд, и похвалить его надо как следует, потому что мальчики хорошо реагируют на поощрение.

Она уже сунула руку в пакет и засовывает кусок печенья в рот.

– Очень заботливый. – Она тянется за вторым куском, но Питер отбирает у нее пакет.

– Черт, Крис! Дай Кави попробовать, прежде чем все съешь!

– А почему ты купил всего одно?

– Потому что оно огромное! И стоит пять баксов за штуку.

– Не могу поверить, что ты сбегал и купил мне печенье, – говорю я. – Ты не боялся, что потеряешься?

– Нет, – с гордостью отвечает он. – Я просто посмотрел по гугл-картам. Немного поплутал, когда вернулся обратно в парк, но мне подсказали. Люди в Нью-Йорке очень дружелюбные. То, что они грубые, – наверное, вранье.

– Да, все, кого мы встречали, очень милые. Кроме леди, которая на тебя накричала за то, что ты смотрел в телефон на ходу, – говорит Крис и хихикает, а Питер хмурится в ответ. Я откусываю большой кусок печенья. Оно больше похоже на лепешку, плотное и с заметным вкусом теста. И тяжелое. Действительно не похоже ни на одно печенье с шоколадной крошкой, которое я пробовала.

– Ну что? – спрашивает Питер. – Каков вердикт?

– Оно уникальное. Отдельная категория.

Я откусываю еще кусок. Мисс Дейвенпорт подходит к нам и торопит, косясь на печенье у меня в руках.

У нашего экскурсовода указка в форме факела статуи Свободы, и он поднимает его в воздух, ведя нас через парк. Волосы у него собраны в хвост, он в жилетке цвета хаки. По-моему, он немного слащавый, но, похоже, мисс Дейвенпорт нравится. Я бы хотела гулять и осматривать город самостоятельно. Но нет. После Центрального парка мы едем на метро в центр и переходим Бруклинский мост пешком. Пока все стоят в очереди за мороженым в «Бруклин айс-крим фактори», мы с Питером сбегаем в магазин шоколада Жака Торреса. Это идея Питера. Конечно, я сначала спрашиваю разрешения у мисс Дейвенпорт. Она занята разговором с экскурсоводом и только машет рукой, разрешая. Я чувствую себя такой взрослой, когда иду одна по улицам Нью-Йорка.

В магазине меня охватывает восторг. Наконец я смогу попробовать знаменитое печенье Жака! Я его откусываю: оно плоское, тягучее, плотное. Шоколад собрался наверху и затвердел! Масло и сахар на вкус почти карамелизированные. Райское наслаждение.

– Твои вкуснее, – говорит Питер с набитым ртом, а я шикаю на него и оглядываюсь, проверяя, что девушка у кассы не услышала.

– Не ври, – говорю я.

– Я не вру!

Врет, конечно.

– Я не понимаю, почему мое печенье не такое, – говорю я.

– Наверное, потому, что они готовят в индустриальных печах.

Видимо, мне придется принять то, что мое печенье неидеально.

Выходя на улицу, я замечаю через дорогу пекарню «Алмондин», а на другом углу – «Печенье одной девушки». Нью-Йорк и правда город выпечки.