Читать книгу "Пропавший батальон. Обыкновенная мистика - Евгений Филатов"

Отец Ансельм тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания, размял руки, которые частенько ныли на погоду как напоминание о тех днях в бреду у озера. Его беспокоила мысль о папской делегации, направлявшейся в Утрехт и другие фламандские земли расследовать случаи странной ереси, о которой он, Ансельм, слышал лишь урывками, но папу Николая III это беспокоило, видимо, намного сильнее, чем местных иерархов. Папа происходил из именитого и богатого римского семейства Орсини, до далекого Утрехта доходили слухи о величественных и гигантских стройках Николая в италийских землях, что поражали воображение современников. Здесь же, в северных фламандских землях, жизнь была не столь обильна, как в теплых и солнечных южных краях, поэтому отец Ансельм и не помышлял о величественных храмах, протыкающих небо стрельчатыми шпилями и оглашающих окрестности многоголосьем колокольного звона, хотя городской собор являл собой прекрасное творение рук человеческих во славу Господа нашего. Да и ересь, которая была родом откуда-то с юго-запада, из иберийских предгорий, больше напоминала Ансельму происки немногочисленных в этих местах каббалистов, гонимых отовсюду в Европе. Эти проходимцы, называвшие себя учениками некоего пророка Абулафии, проповедовали свое учение не только среди оседлых евреев, немалое число которых проживало при городах, но и среди добрых христиан, являя им некие ярмарочные чудеса и делая пророчества и предсказания. Крестьяне в основной своей массе отвечали им дубьем и кулаками, плюя и истово крестясь, но некоторые легковерные слушали странные речи и, словно зачарованные, всё чаще пропадали в лачугах этих антихристов.

Ансельм не особо верил в байки о пропавших христианских младенцах и кровавых мессах во время еврейских праздников, но разделял беспокойство папы касательно распространения чуждых вредных учений. Именно поэтому Николай III отослал на север своего возлюбленного племянника и доверенное лицо Бертольдино Орсини и наделил его исключительными полномочиями проводить следствия и суды от имени папы. До Утрехта доходили слухи о смещении епископов распоряжениями Бертольдино в епископствах Савойи и Лиона, но там были причины вопиющие и очевидные, поэтому Ансельм совершенно не находил никакой угрозы себе и своему сану, ибо он был добрым и безгрешным христианином. Он слышал, что спутники Бертольдино везут с собой святые дары как защиту от дурных устремлений врагов церкви Христовой. Если говорить честно, то Ансельм даже ждал приезда римской делегации, – он жаждал новостей и бесед с папским нунцием как человеком чрезвычайно образованным и искушенным в вопросах богословия, каких не сыщешь здесь, в северных землях.

Мимо собора верхом на добром жеребце проскакал Гуго ван Рикк, знатный горожанин, возглавлявший совет ремесел Утрехта. От копыт его коня летели комья грязи, попадая в уворачивающихся крестьян-обозников. Гуго был одет не по погоде, будто только скинул ночной колпак и выскочил из дома. Он безжалостно хлестал коня по бокам, подгоняя его непрестанно. Ансельм было поднял руку и окликнул Гуго, но тот уже был далеко; следом за хозяином бежала изо всех сил пара работников. Ансельм решил послать служку в дом Гуго узнать, в чем причина такой спешки и неучтивости со стороны горожанина.

– Петер! Где тебя носит? Да где же ты, негодник? – отец Ансельм тщетно пытался разыскать нерадивого служку, которому часто доверял выполнение мелких личных поручений.

Настоятель питал определенную слабость к сироте-подростку. Мальчишка был смышленым и хватал всё на лету, Ансельм даже подумывал об обучении Петера искусству переписчика, но второй натурой подростка была лень: он зачастую любил поспать, забравшись на хоры, мог заснуть даже во время службы. Однажды во время литургии Петер, облаченный в белые одежды, держа крест, рухнул как подкошенный, изрядно напугав отца Ансельма и прихожан. Но не болезнь или припадок были причиной. Просто негодный мальчишка заснул стоя и не удержался на ногах. Ох и попало ему после службы…

Но сейчас Петера нигде не было, и настоятель неохотно, распекая нерадивого служку, сам поковылял по направлению к дому Гуго, но был остановлен молчаливым и услужливым каноником Рогиром, которого настоятель недолюбливал. Рогир де Шийон, уроженец Лотарингии, осевший в Утрехте после неудачных попыток сделаться епископом Страсбургским, был младше Ансельма лет на пятнадцать и только разгонялся в своем движении по лестнице церковной иерархии; честолюбия в нем было не занимать. Он тщательно скрывал свое желание занять епископский пост за маской напускной доброжелательности и искреннего служения и подчинения воле настоятеля.

– Отец Ансельм, куда вы так спешите? Негоже в вашем сане так торопиться, позвольте мне услужить вам! Можете располагать мною как вам будет угодно! – слащаво произнес каноник, смиренно смотря под ноги.

Ансельм недовольно поморщился, но, поразмыслив, что Петера он так и не нашел, а путь неблизкий, сказал Рогиру:

– Брат мой Рогир, спасибо тебе за беспокойство, ты прав, я спешу. Сдается мне, случилось неладное в доме Гуго ван Рикка, ибо торопился он как угорелый, так что даже не заметил меня, что на него совсем непохоже, – он такой учтивый и приветливый… – Епископ не закончил фразы, подбирая эпитеты для описания покладистого характера Гуго.

– Велите мне сходить и всё узнать, святой отец! – кротко предложил Рогир. – Мои ноги весьма быстры, а глаза зорки!

Ансельму ничего не оставалось, как согласиться на это обезоруживающее предложение. Рогир даже поблагодарил настоятеля за высочайшее доверие, хотя повод был пустяковый. Каноник низко поклонился, схватил поля своей рясы и побежал, часто перебирая ногами. Ансельм с облегчением вздохнул, глядя на удаляющуюся фигуру каноника, и степенно отправился в собор. Это стало самой большой ошибкой епископа…

2

Мария выла нечеловеческим голосом, выгибалась, словно одержимая, отмахивалась от невидимых созданий, временами затихая, потом снова начинала буйствовать. Служанки в ужасе пытались удержать хозяйку в кровати, охлаждая лоб женщины тряпицами с уксусом. Голова Марии пылала, в то время как руки и ноги были холодны как лед. Одна из служанок пыталась напоить несчастную водой, но чрево ее не принимало, выплескивая всё наружу со страшным напором. Испуганные женщины уклонялись от потоков брызг одновременно с попытками удержать буйную на ложе, но это им с трудом удавалось. Откуда столько сил в этом больном создании? Мария в очередной раз затихла, члены ее обмякли, скрюченные судорогой пальцы распрямились. Лицо явило присутствующим выражение крайнего страдания и скорби, губы зашевелились в горячечном шепоте:

– Скоро наступит расплата, пылающие ангелы вострубят повсюду, сойдут на землю потоки расплавленной серы, и дым пожарищ заполнит всё вокруг нестерпимым смрадом… – дыхание женщины стало прерывистым, она больше хрипела, чем дышала.

В этот момент в покои ворвался супруг Марии, Гуго. Гримаса ужаса исказила лицо мужчины: еще утром здоровая женщина сейчас представляла собой жалкое зрелище. Гуго склонился над супругой, рукой отстранив стенающих служанок.

– Милая, что с тобой? Я здесь, подле тебя! – он сжал ледяную кисть, всматриваясь в затуманенный взор женщины.