Читать книгу "Дикая жизнь - Фиона Вуд"

Майкл смотрит на меня, и на его лице отражается душевная борьба – он решает, сказать что-то или промолчать.

– Выкладывай.

– Теперь для тебя все будет по-другому.

– Из-за рекламного щита?

Он с озабоченным видом кивает.

– Вследствие щита.

Помню, когда мы начали учиться, я спросила у мамы, что не так с Майклом, потому что уже сама к тому времени поняла, что он не такой, как остальные. Она объяснила, что он очень умный и немного паникер. С годами я уточнила этот диагноз: настоящий гений с патологической, порой изнурительной тревожностью. Но это всегда казалось логичным: тот, кто так много понимает, и тревожиться должен пропорционально своему пониманию. Может, взгляд и упрощенный, но вот так обстоит дело с моей точки зрения.

17

воскресенье, 14 октября

Я продержалась в лагере «Кромешный ад» почти неделю.

Мне предстоит восстановить отношения…

С людьми в целом.

Итак, люди в моем корпусе. О, да, к ним я испытываю прямо-таки теплые товарищеские чувства.

Сибилла. Красивое имя. Первая Сибилла в моей жизни. Почти все ее зовут Сиб. Она вроде не против. Улыбается. Может, и я когда-нибудь улыбнусь в ответ. Шумиха вокруг нее, которую я заметила в первый день, – из-за ее фото на гигантском рекламном щите. Видела я его. Это реклама парфюма, и из-за прически, макияжа или какой-то хитроумной компьютерной графики кажется, будто она опутана плющом. Кожа у нее очень белая – и на фото, и в реале. А мечтательный и немного не от мира сего взгляд в рекламе очень похож на тот, который довольно часто появляется у нее в жизни.

По-моему, она из тех, кто любит бывать наедине с собой, а здесь такой роскоши негусто.

Видимо, она не модель. Просто один раз снялась для рекламы.

Она очень высокая и гибкая. И я, честное слово, так и не могу понять, красотка она или уродка. Может, и то и другое? Определенно очень интересная внешность, пожалуй, даже прекрасный образец французской jolie laide[9] – потрясающее понятие.

Холли, которая живет в нашем корпусе, считается лучшей подругой Сибиллы.

Она шумная, любит покомандовать, у нее есть свое мнение обо всем, что должны делать и как выглядеть другие, а в случае Сибиллы она, похоже, толкает ее к ранним отношениям с каким-то Беном. Зачем? Кто он такой, пока не знаю.

Меня, новенькую, Холли воспринимает в штыки, все ждет, когда я сделаю неверный шаг (долго ждать не придется), и всем видом дает понять «хочешь мне понравиться – постарайся». Она ждет, что я захочу ее одобрения, буду бояться, жаждать признания и добиваться ее дружбы, но ничего подобного не будет. Если бы она знала, насколько я не заинтересована в том, чтобы вписаться в ее компанию, то поберегла бы силы.

Вечно она лезет со своим честным мнением. Честным до откровенного хамства. «А кто еще тебе скажет правду, если не я?» Хоть бы объяснил ей кто-нибудь, что далеко не все стоит говорить вслух. Иногда могла бы и заткнуться.

Если бы меня хоть сколько-нибудь интересовало общение с этой компанией, я бы сама ей так вчера и сказала. Она остановила какую-то девчонку возле учебного корпуса и во весь голос, совершенно не думая о том, кто может ее услышать, спросила, не пора ли ей заняться эпиляцией. «Чем?» – растерялась та девчонка.

Холли расхохоталась. Сделала вид, что собирается отойти, потом обернулась и крикнула: «Усами своими, говорю, займись! Хоть бы при свете на себя в зеркало посмотрела, что ли».

А другой девочке, которую угораздило сесть на то место, которое облюбовала для себя Холли, она сказала: «Ну-ка, подвинься – как тебя там, Ван? Ту? Фри?» Это она так с Ван Уок обошлась, лучшей в моем классе по математике. Она в десять раз умнее Холли, но тихая и застенчивая. Само собой, Ван Уок сразу же пересела.

Крепкую и рослую Энни по виду можно принять за деревенскую девчонку. Вот только она не из деревни, а из города, живет к югу от реки, как и все остальные здесь, кроме меня. Похоже, любит насекомых. Выглядит чуть полноватой, говорит слишком громко. И постоянно угощает нас шоколадом, предлагает свой шампунь или еще что-нибудь. Требует внимания. Или я слишком цинична? Может, просто ведет себя по-дружески.

Элайза вроде бы ничего. Вот только, кажется, сдвинута на фитнесе. Всегда не прочь лишний раз выйти на пробежку. А еще постоянно чавкает жвачкой, и за это я когда-нибудь все-таки вгоню ей в сердце кол.

Есть еще Пиппа. Судя по ее вещам, она избалована донельзя, но, в сущности, девочка она милая. Несмотря на часы от «Картье», носки из кашемира, тщательно уложенные локоны, французские фразы и поклонение памяти Александра Маккуина, она счастлива и всем довольна, и по-моему, это состояние не имеет ничего общего с облачком роскоши, на котором она парит. Сюда, в лагерь, до нее приезжали уже две ее сестры, так что она знает тут все.

Холли не спускает с нее глаз, завидует ее шмоткам. Пиппа в блаженном неведении ничего не замечает.

18

Нам с Холли надо посплетничать вдали от чужих ушей, поэтому мы нарушили правила и уединились в прачечной, она же сушилка. Корпус «Беннетт» стоит к ней ближе остальных, и мы ухитрились к вечеру оставить засов на двери сушилки открытым и улизнуть от всего мира через легко отвинчивающуюся вентиляционную панель за бойлером в тесном сушильном шкафу нашего корпуса. Мой перочинный нож уже оправдал потраченные на него деньги. Наш план побега, прямо как из шпионского кино, был проработан во всех деталях; соседки должны были прикрывать нас, делая вид, что мы спим, если кто-нибудь из учителей сунется с проверкой, мы убедились, что снаружи нет никого, совершили стремительный рывок до дверей сушилки и взорвались сдавленным хохотом, едва очутившись внутри. Ради такого блаженства, как уединение, стоило рискнуть суровым наказанием в случае провала.

Пока я разворачиваю наши контрабандные и совсем чуть-чуть подмокшие припасы – хлеб с помидорами и сыром, припрятанные с обеда, – Холли переходит прямиком к своей излюбленной теме: к Бену.

– Тебе обязательно надо увидеться с ним с глазу на глаз.

– А по-моему, незачем. Даже представить себе не могу, как будет неловко.

– Ну, если ты только не облажалась по полной, он наверняка захочет снова тебя поцеловать.

– Да он меня, что-то мне подсказывает, вообще не узнает, – я не шучу. На уроках я самой себе кажусь невидимкой – для Бена. Значит, во время первого поцелуя я все-таки облажалась.

– Брехня! Он на тебя глазеет. Я сама раза три видела.

Я невольно улыбаюсь. Потому что Майкл был прав: Холли держит Бена под пристальным наблюдением. И поскольку никакой драмы тут нет и не предвидится, подруга сама ее состряпает буквально из ничего. Я вот о чем: Бен три раза посмотрел на меня? Всего-навсего?