Читать книгу "Бог-скорпион - Уильям Голдинг"

Слой грязи скрывал выражение холодного расчета, застывшее на лице Лжеца.

— Думаю, да. Ты помоги мне выбраться отсюда…

— И мы отправимся? В самом деле отправимся?

— Да. Теперь слушай…

— Кек.

— Почему он так делает?

— Он умирает. А это требует времени.

— А как он сломал свою палку?

— Я опирался на нее, пытаясь выкарабкаться. Но она сломалась. Я стоял на плечах старика — он упал.

— Мне кажется, ему хочется пить.

— Еще бы, — отрезал Лжец раздраженно. — Ведь он умирает от жажды.

— Но почему же ты не дал ему воды?

— Потому что вода нужна мне! — яростно выкрикнул Лжец. — Сколько еще дурацких вопросов? Мы же теряем время!

— Но все же…

— Слушай. Кто-нибудь видел, как ты сюда шел?

— Нет.

— А ты мог бы подкупить слуг?

— Мудрейший сразу узнает. Ведь он все знает.

— Ты слишком слаб, чтобы притащить сюда лестницу, а вот веревку — сумеешь. Ее можно привязать к камню, а конец спустить вниз.

Принц радостно вскочил на ноги и захлопал в ладоши:

— Да! Правильно!

— У этой твоей твердолобой из твердолобых, невежественной, с ума сводящей красотки сестрицы веревки, конечно же, не найдется. Но сам ты сможешь ее найти?

Не будь он на краю ямы, Принц начал бы танцевать от счастья и возбуждения.

— Найду! — крикнул он. — Я буду искать повсюду.

— И еще. У тебя есть украшения, кроме тех, что надеты сейчас?

— Да, конечно.

— Принеси их.

— Принесу непременно!

— Берешь веревку. Берешь драгоценности. Приходишь, когда стемнеет. Клянешься?

— Клянусь! Я тебя так люблю, Лжец!

— Тогда ступай. Это ведь мой… наш единственный шанс.

Принц повернулся и пошел прочь. Спустился на несколько шагов и тогда только вспомнил об осторожности: стал пробираться пригнувшись, стараясь все время быть под прикрытием выступов. Но страж не дежурил у задней калитки. Кругом не было ни души — и калитка была заперта. Он решил пробираться к пальмовой роще и к затопленным полям, затем пройти по неглубокой воде, обойти Дворец сбоку и выйти к главным воротам. Но на краю поля он встретил двух голых мальчишек, пускающих кораблики из тростника, и велел им отнести себя к главным воротам, что они сразу и сделали, благоговея перед его браслетами, ожерельем, сандалиями, перед его Священным Шлейфом и плиссированной юбочкой. Итак, он прошел через передний двор и направился к себе в комнаты. Там он разбудил спавших послеобеденным сном нянек, и, так как он был уже почти Богом, они с легкостью подчинились прежде несвойственной ему решительности. Ему нужны драгоценности, множество драгоценностей, сказал он, и когда они робко спросили, зачем, бросил на них один только взгляд, и они сразу отправились выполнять приказание. Вскоре перед ним выросла целая груда драгоценностей, и он надевал их со странным чувством удовольствия, увешивал себя ими, пока наконец не начал побрякивать и звенеть при каждом движении.

Следующей задачей было достать веревку. Казалось, во всем Дворце не было ничего подходящего. В колодцах при кухнях имелись веревки, но слишком длинные, да и как было до них добраться? Еще были веревки для спуска или подъема флагов, обвисших сейчас безжизненно на шестах перед главными воротами. Принц почувствовал некоторую растерянность и присел, весь позвякивая, в уголке, чтобы обдумать, как же быть дальше. В конце концов он увидел одно: веревки ему не достать. Слуги, к которым он обращался, кланялись, пятились, отходили бочком и больше не возвращались. Он тяжко вздохнул, задрожал. Никуда было не деться. Если ты хочешь достать веревку, найти ее может только один человек. Тот, который все знает. Медленно и неохотно, позвякивая, Принц поднялся на ноги.

* * *

Терраса была приподнята и выходила на затопленную сейчас реку. Края полотняного тента, натянутого над нею, висели безжизненно. Прелестная-Как-Цветок сидела под тенью навеса, глядела не отрываясь на воду. Она изменилась, стала вся как-то меньше, чем прежде. Длинные волосы были подстрижены: спускающаяся на лоб челка плавно переходила затем в более длинные, немного не достававшие до плеч пряди. И хотя голову покрывала золотая сетка, гордо венчавшаяся сделанной из топазов и золота головкой кобры, выглядела Прелестная-Как-Цветок осунувшейся и похудевшей, была почти не накрашена — только на веках лежала тяжелая малахитовая крошка, оттенявшая, как и положено, ресницы. Она смотрела на реку, но взгляд был отрешенным, и если бы понадобилось описать выражение ее лица, самым правильным было бы определить его как стыд, прикрываемый высокомерием.

Мудрейший стоял перед ней, упрятав подбородок в правую ладонь, левой рукой поддерживая локоть правой. Он по-прежнему улыбался, но улыбка была напряженной.

Прелестная-Как-Цветок опустила глаза и стала рассматривать плиты пола.

— Я не сумела выполнить свой долг, — сказал она. — Он гневается на меня. Я это чувствую.

— Он гневается и на меня, и на всех.

— Я никогда, никогда не прощу себе.

Мудрейший вздрогнул, его улыбка скривилась.

— Вполне возможно, для этого просто не будет времени.

Она, вздрогнув, подняла голову; грудь порывисто задышала.

— Ты хочешь сказать, что Он всех нас утопит?

— Весьма вероятно. Поэтому я и решился настаивать на беседе с тобой. Я сказал, что у нас мало времени. И все же мы, отвечая за жизни людей, должны сделать все, что возможно. Мы должны хорошо поразмыслить. Видишь ли, Прелестная-Как-Цветок, — в нынешней ситуации я могу называть тебя так, ты не против?

— Называй как угодно.

— Скажи: что отличает человека от прочих созданий природы?

— Не знаю.

— Способность видеть факты — и делать из них выводы.

Он стал ходить взад-вперед по террасе, заложив руки за спину.

— Прежде всего, — сказал он, — нам нужно установить факты.

— Какие?

— Скажи мне, кто поддерживал всегда небо?

— Мы знаем: Он это делал.

— Кто год за годом с отеческой щедростью заставлял воды реки подниматься?

— Опять же Он. Это известно.

— Есть ли у нас сейчас другой Бог?

— Нет, — сказала Прелестная-Как-Цветок медленно. — Другого у нас еще нет.

— И, следовательно, кто заставляет воды реки подниматься?

— Он. Я думала…

Мудрейший многозначительно поднял палец:

— Не торопись. Да, это делает Он. Первый факт установлен. Перейдем ко второму. На какой высоте стояла вода, когда Он вошел в Вечную Жизнь?